Евгения ДОЦУК, "Известия-Казахстан", 6 августа

Сергей СТЕПАШИН находится в эпицентре российской политики уже четырнадцать лет. Служил директором ФСБ, министром юстиции, министром внутренних дел. Работал премьер-министром России. Указом сразу двух президентов - Ельцина и Горбачева - был назначен председателем комиссии по расследованию событий 1991 года, связанных с путчем. Ныне Сергей Вадимович возглавляет российскую Счетную палату, которую за четыре года сумел превратить в структуру, действительно контролирующую российский бюджет.

- Сергей Вадимович, возглавляемая вами Счетная палата России недавно, осуществила проверку, насколько законно десять лет назад была проведена приватизация объектов государственной собственности. Об этом вы докладывали президенту Путину…

- Это была предварительная информация. Сразу хочу сказать, что пока никаких окончательных выводов мы не сделали. Объем событий оказался колоссальнейший. Все-таки десять лет. Необходимо время, чтобы проанализировать полученные материалы и сделать выводы о том, какие ошибки были допущены в ходе приватизации, каковы последствия этих ошибок, где было нарушено законодательство. После этого окончательный документ Счетной палаты будет отправлен на независимую экспертизу в несколько наших экономических институтов. Потому что это не просто доклад, аналитическая записка или рядовая проверка. Такого в нашей стране еще не было - да и не только в нашей стране. Это серьезнейший не только экономический, но и политический документ, который повлечет за собой определенные решения. Поэтому, чтобы не ошибиться, мы пошли по столь сложному пути. Главное - поставить логическую точку в вопросе приватизации. Да, были ошибочные решения, часто процесс приватизации регулировался политическими мотивами. Не получилось, как планировалось, создать крепкий средний класс. Очень много вопросов к залоговому аукциону, который тоже стал политическим решением 96-го года. Но очевидно, что сегодня попытка повернуть историю вспять, провести так называемую деприватизацию и поделить все заново приведет к краху экономики. Некоторые, скажем так, незаконные факты приватизации постоянно используются различными политическими силами в различных политических ситуациях для сведения счетов, да и крупные финансовые группы при разборках друг с другом используют тему приватизации в качестве компромата. Поэтому очень важно поставить точки над "i". Я надеюсь, что нам это удастся сделать после окончательного доклада парламенту, правительству и президенту страны.

- То есть поставили точку - и забыли?

- Нет, не забыли. Там, где дела идут нормально, где предприятия работают, где платятся налоги - все останется по-прежнему. А если нет? Если компания выводит деньги из России на оффшорные счета? Дело "ЮКОСа" так сильно закрутилось во многом потому, что государство как раз и попыталось ставить те самые точки над "i". Поэтому в связи с особой сложностью темы мы и пролонгировали проверку итогов приватизации.

Помимо этого решили еще раз посмотреть, как выполняются те рекомендации Счетной палаты, которые давались на протяжении последних десяти лет. Речь идет о пятидесяти шести крупных объектах приватизации, к которым у нас были серьезные претензии. По некоторым из них, правда, уже истек срок исковой давности. По другим были судебные решения, в результате чего на объектах приватизации появились новые добросовестные собственники. Сейчас вместе с прокуратурой мы хотим проверить, какие дела застопорились, какие вопросы до сих пор не сняты. Планируем тщательно проработать эти вещи с правительством, чтобы еще с какими-либо структурами не случилось того, что произошло с тем же "ЮКОСом".

Одной из важнейших наших задач на сегодня является необходимость сформулировать конкретные предложения для процесса будущей приватизации. После принятых в 2003 году законов многие сомнительные моменты исправлены. Но в перспективе у нас такие сложнейшие процессы, как приватизация "Газпрома", РАО "ЖД", РАО "ЕЭС". В следующем году приватизации ждут еще порядка двухсот крупных объектов. И, конечно, в этой связи наши рекомендации по проведению предприватизационной проверки, независимой ценовой экспертизы - необходимы. Чтобы не получилось, как со "Славнефтью", при приватизации которой бюджет страны потерял 1,7 миллиарда долларов.

Я уверен, итоги нашей проверки будут чрезвычайно интересны не только в контексте истории и опыта России. Это важно и для других стран СНГ - для Казахстана в частности, хотя там процесс приватизации практически завершен. Лукашенко меня очень просил ознакомить его с материалами Счетной палаты, так как Белоруссия тоже подошла к пониманию необходимости приватизировать госсобственность.

- Если вопрос о деприватизации не стоит, хотя бы итоги, ошибки, выявленные проверкой Счетной палаты, будут озвучены?

- В обязательном порядке.

- Сергей Вадимович, Счетная палата обращается в арбитражные суды напрямую?

- К сожалению, нет. Законодатели нас сдерживают в этом вопросе. Хотя такая инициатива была высказана в свое время Советом Федерации, рядом депутатов. Сейчас мы в основном работаем через МВД, ФСБ и Генеральную прокуратуру. Со всеми силовыми структурами у нас подписаны соответствующие соглашения. В прошлом году по нашим материалам правоохранительными органами было возбуждено 275 уголовных дел, ни одно из них не закрыто. В этом году - уже порядка 140. Но я считаю, что по ряду конкретных эпизодов Счетная палата могла бы напрямую решать вопросы в суде, отстаивая интересы государства. Так, как это делается, скажем, во Франции, Испании, Португалии и ряде других стран.

- Счетная палата России имеет право проверять только те предприятия, в которых есть доля государства?

- Да. Но мы проверяем и частные предприятия - по налогам, поскольку отвечаем за бюджет. А налоги должны платить все. В связи с этим нами неоднократно высказывались очень серьезные претензии к крупным нефтяным компаниям, в частности к "Лукойлу", "Сибнефти". "ЮКОС", кстати, предупреждали еще три года назад. Но, к сожалению, наличие дыр в прежнем законодательстве позволяло минимизировать выплаты в бюджет, а то и вообще уходить от налогов фактически по закону, создавая либо некие "инвалидные" фирмы, либо оффшоры. В результате суммы неуплаченных налогов - миллиардные. Сейчас по представлению Счетной палаты принят закон о том, что на территории России оффшоров больше нет, они закрыты. Так что эту задачу мы решили, хотя страна и потеряла несколько десятков миллиардов долларов. По той же Чукотке вам скажу. Правда, непосредственно с Абрамовичем мы не работали - как вы знаете, в стране он не бывает, хотя и числится губернатором. Мы имели дело с его первым замом. По итогам нашей проверки было устранено огромное количество недостатков, связанных с несоблюдением финансовой дисциплины. А вообще я убежден, что Счетная палата должна работать на упреждение, поэтому у нас существует понятие предварительного контроля. Ведь профилактика в хорошем смысле слова важнее, чем наручники и тюрьма.

- А у хозяина Чукотки есть такие перспективы, как наручники и тюрьма?

- Абрамович, увы, действовал по тем законам, которые олигархи в свое время сами себе нарисовали через Государственную думу. Тут стоит вопрос только моральной ответственности.

- Вы пытаетесь сделать из Счетной палаты некий публичный орган, что, насколько я знаю, не всем нравится…

- До моего назначения председателем Счетной палаты она, к сожалению, для тогдашнего руководства страны являла собой некий оппозиционный орган, представляющий фракцию КПРФ в Думе. Такое мнение было и у меня. Я в то время работал министром, потом премьером и к Счетной палате, прямо скажу, относился снисходительно, свысока. Но, с другой стороны, мы понимали, что она проводит достаточно важную работу, особенно, кстати, в области приватизации. Моему предшественнику пришлось, конечно, очень тяжело, поскольку практически все материалы, которые направлялись Счетной палатой, просто-напросто игнорировались и правительством, и правоохранительными органами. Все время присутствовала политическая составляющая. В итоге в 1999 году, например, по материалам Счетной палаты было возбуждено лишь два уголовных дела. Я пришел в 2000-м и уже называл вам цифры: только по прошлому году - 245 дел. Ситуация изменилась, мы работаем напрямую с президентом, хотя формально ему и не подчинены. К нам прислушивается правительство, за три года Счетная палата не получила ни одной отписки.

Правда, периодически на нас подают в суд. Вот и сейчас судимся с Мурманским морским пароходством. В ходе проверки обнаружилось, что атомный ледокольный флот великого Советского Союза был незаконно приватизирован одной местной конторой. Дело дошло до того, что на ледокольных судах они стали проводить экскурсии для бизнесменов на Северный полюс. Один билет, кстати, стоит 20 тысяч долларов. Как тут не использовать публичность? Ведь мы представляем интересы парламента, а парламент - интересы народа... Поэтому очень активно работаем со средствами массовой информации, еженедельно составляем дайджест по итогам коллегий Счетной палаты. Издаем журнал "Финансовый контроль", имеем свой сайт в интернете. Подписали с Сергеем Владимировичем Михалковым соглашение о сотрудничестве в рамках программы "Фитиль", в каждом выпуске два-три сюжета - по нашим материалам.

- Давно идут разговоры о том, что Счетная палата будет подчиняться не только Думе, но и напрямую президенту страны. Не утратит ли она при этом своей независимости?

- Изменения коснутся только порядка назначения председателя Счетной палаты. В назначении будет участвовать не только Госдума, но и президент. Дума, скажем, предлагает свою кандидатуру, президент может с ней согласиться, а может представить свою. Но окончательное решение принимают Государственная дума и Совет Федерации. Для чего это делается? Мы таким образом формализуем в хорошем смысле слова работу Счетной палаты с президентом, что резко поднимает наш статус. Такова, кстати, мировая практика.

- Поскольку вы работаете в том числе и по депутатским запросам, а депутаты в Думе, как известно, разные, нет ли опасности для Счетной палаты превратиться в орган сведения счетов враждующих группировок?

- Раньше нас очень часто забрасывали "заказными" запросами. Если 95 депутатов подписали запрос - Счетная палата обязана делать проверку. Несмотря даже на то, что нам известно, как те или иные компании и фирмы вели накануне "определенную" работу с депутатским корпусом. Подобное было в свое время со "Славнефтью", с Тюменской речной компанией. Сейчас ситуация изменилась. Теперь мы осуществляем проверки только по постановлению Государственной думы.

- Скажите, а работа Счетной палаты как-то дисциплинировала, на ваш взгляд, российский бизнес?

- Безусловно. Не только Счетная палата, но и казначейство Министерства финансов. За четырнадцать лет пребывания в политике я могу сравнивать. То, что творилось, скажем, десять, восемь, даже шесть лет назад с точки зрения финансовой дисциплины, нецелевого использования бюджетных средств, и как стало теперь - день и ночь. Это, кстати, констатировал и Всемирный банк, который недавно инспектировал нашу экономику. Главное аудиторское управление Великобритании в течение шести месяцев изучало работу Счетной палаты - к осени они должны подготовить информационный обзор и выставить нам оценку. Это - один из старейших в мире независимых органов финансового контроля.

- Вы можете назвать цифру, сколько бюджетных денег разворовывается и используется не по назначению?

- По прошлому году мы выявили 2 миллиарда нецелевых средств. Это только на тех объектах, которые проверяла Счетная палата. По данным ГРУ Минфина, цифра, с учетом местных муниципальных бюджетов, больше - около десяти миллиардов рублей. Но в связи с тем, что консолидированный бюджет у нас более одного триллиона, в процентном отношении деньги не очень большие. В стране наводится порядок. Рост экономики очевиден. И это связано не только с нефтью. Если брать чисто "нефтянку", то ее доля составляет лишь 26 процентов. В Россию идут хорошие инвестиции, правда, ситуация с "ЮКОСом" немного тормознула этот процесс.

- Как вы относитесь к политической составляющей дела Ходорковского и можно ли сегодня сказать, что с олигархией в России покончено?

- К политике притянуть можно все, ведь политика и экономика - вещи, по сути, трудно разделимые. В 90-х годах фактически лишь несколько олигархов делали большую политику. Оказывали активнейшее воздействие на назначение министров. Скажу вам откровенно: первые две недели моего премьерства стали для меня самым тяжелым временем. В кабинет правительства просто "вдавливали" некоторых чиновников. Кое от кого удалось отбиться, кое-кто остался. В 96-м году, после выборов Ельцина, когда он был тяжело болен, эти орлы посчитали, что власть в их в руках навсегда. Они везде ставили своих людей. Впрямую и внаглую подкупали депутатов. Сегодня этого нет, я могу сказать точно. Они не влияют больше на политику, осталось только одно желание - спокойно работать. А разговоры о том, что Запад к так называемой "жесткой руке" плохо относится - ерунда. Для инвестора важна стабильность. Вот, например, Казахстан. Я что-то никогда не слышал, чтобы на Западе были недовольны его стабильным политическим режимом. Идут огромные инвестиции, потому что у вас все предсказуемо. С Нурсултаном Назарбаевым мы давно и очень хорошо знакомы, у нас сложились добрые человеческие отношения. Почему ему удалось вывести свою страну из сложнейшей экономической ситуации, решить такие проблемы, к которым мы в России еще и не приступали? Потому что не допустил псевдодемократической анархии. Как он великолепно сказал: "Мы решили самые тяжелые вопросы, когда все было плохо, и потому никто этого не заметил". Знаете, какие страны мира занимают первые места по инвестициям? Вьетнам да Китай. И инвесторам как-то безразлично, что там красные знамена. Абсолютно убежден: если бы Нурсултан Абишевич стал в июле 91-го года председателем правительства Советского Союза, что и должно было произойти, он сумел бы сохранить Союз. Кстати, намерение назначить Назарбаева председателем правительства отчасти спровоцировало и ГКЧП, поскольку было очевидным, что многим чиновникам, которые стояли у истоков путча, в назарбаевском правительстве просто не нашлось бы места. С Назарбаевым, я думаю, нам бы удалось построить новую страну, с новой рыночной экономикой и не так болезненно, как это происходит почти во всех странах СНГ.

Тот небольшой отрезок времени - тринадцать лет, которые прошли наши страны после распада Союза, - слишком короток для становления демократии и порядка. Нельзя все сразу. Некоторые вещи сейчас кажутся антидемократичными, непопулярными, но нужно решать вопросы экономики, а для этого необходима крепкая власть. У нас сейчас есть четкое понимание, что "жесткая рука" - единственный путь.

- Вы вот вспомнили ГКЧП. Указом сразу двух президентов - Ельцина и Горбачева вас назначили председателем комиссии по расследованию тех событий. В том числе вам поручалось разобраться, какую роль сыграли сотрудники КГБ СССР в организации путча. Недавно я разговаривала с одним из генералов советской внешней разведки и узнала, что именно вы не допустили разглашения советской агентурной сети, да и вообще разрушения спецслужб, к чему вас склоняли демократы…

- Это я действительно могу поставить в заслугу себе и нашей комиссии. Комиссия сделала жесткие выводы по ряду конкретных чиновников, которые готовили ГКЧП. Но мы сумели обосновать тогда и Ельцину, и Горбачеву, и Верховному Совету России тот факт, что спецслужбы нужны, что большая часть людей, работающих там, - это высококлассные профессионалы. А формы, методы работы, навыки во всех спецслужбах одинаковые. Важно, какие им ставят задачи. Так что спецслужбы мы отстояли. Хотя многие демократы действительно тогда меня сильно ругали, ведь я сам тоже вышел из демократической среды.

И, конечно, очень важно, что мы никого не допустили к агентуре. А попытки залезть в агентурные данные были. Если бы такое произошло, Россия не имела бы спецслужб лет 30-40, поскольку агентура - самый тонкий инструмент в их работе.

- Сергей Вадимович, вы искренне жалеете о том, что распался Союз. Сейчас оживились процессы реальной интеграции между Россией и Казахстаном. Возможно ли какое-то реально единое экономическое пространство между нашими странами?

- Едва ли сейчас можно вернуться в единую рублевую зону. Но то, что необходимо убирать таможенные, налоговые и иные препоны, очевидно. В будущем российско-казахстанское пространство могло бы стать очень сильным, очень мощным. По сути, у нас один уровень развития экономики, хотя Казахстан по некоторым показателям уже и обошел Россию. У меня нет сомнения, что рано или поздно мы все равно придем к реальному объединению.