Георгий Петров, "Вечерний Алматы", 5 августа

Сказать о Виталии Ивановиче Воронове "известный адвокат и правозащитник" - значит сказать очень мало. Всем, кто хоть немного интересуется политической историей независимого Казахстана, имя его хорошо знакомо. Достаточно вспомнить, что он, будучи депутатом Верховного Совета Казахской ССР (Республики Казахстан - после декабря 1991 года) знаменитого двенадцатого созыва, явился инициатором создания и одним из руководителей Комитета ВС по правам человека - первого постоянно действующего в республике профессионального правозащитного органа.

- Виталий Иванович, совсем недавно ваше имя вновь замелькало на страницах прессы в связи с делом "Тиникеев против Абилова". Одна оппозиционная газета даже обвинила вас в "особом усердии", проявленном вами, в стремлении якобы во что бы то ни стало добиться осуждения Булата Абилова. Это действительно было так?

- Та же самая газета, о которой вы говорите, обратилась ко мне с просьбой прокомментировать итоги этого судебного процесса. Я, естественно, отказался, ибо мне нечего объяснять и уж тем более как бы оправдываться за результаты процесса. Хотел бы только напомнить моим оппонентам, что долг адвоката - защищать, а не нападать. Так что добиваться осуждения кого-либо я никак не мог, а только защищал интересы моего давнего приятеля, бывшего коллеги по депутатскому корпусу, соседа по квартире Мухтара Тиникеева. Которого, как известно, публично и неоднократно обвинил в совершении уголовного правонарушения-преступления известный политик Булат Абилов, на стороне которого выступало несколько печатных изданий, влиятельные коммерческие структуры, политические партии, наконец. А на стороне Тиникеева - только группа его близких и друзей. Что же касается усердия, то я всегда стараюсь выполнять свой профессиональный долг усердно и беспристрастно, это верно. Отразилось ли это на приговоре Абилову? Не могу сказать, во всяком случае, мои критики почему-то замалчивают о том, что я защищал, к примеру, и Сергея Дуванова, где нам удалось доказать в суде ошибки следствия и с успехом их использовать. Это говорит о том, что у нас давно появились своеобразные профессиональные обвинители, которые вспоминают только то, что им выгодно, и даже адвокату, помощнику в защите прав граждан, стремятся прилепить политический ярлык.

- Иначе говоря, вы считаете, что адвокат или правозащитник должен быть вне политики? Однако ваше имя периодически звучит в связи с громкими судебными процессами, имеющими именно политическую окраску или связанными с политиками, журналистами, общественными деятелями. Случайно ли это?

- Сложный вопрос. Во всяком случае, у меня есть принцип: нельзя отождествлять адвоката с его клиентом. Когда, например, я защищал в суде журналиста Сергея Козлова, которого небезызвестный Мухтар Аблязов вознамерился посадить за решетку на три года за статью в газете, то в начале этого процесса меня считали борцом с олигархом, с фаворитом власти. Когда же вдруг Аблязов переметнулся в оппозицию, обо мне писали: преследует оппозиционера. Но когда этот человек вновь ушел из оппозиции, то никто ничего сказать уже не решился, кто же Воронов, противник оппозиции или сторонник.

- А вы сами себя кем считаете?

- Наверное, важнее, кем я являлся в течение всей своей жизни, а об этом уже судить должны люди, а не я сам. Всегда стремился быть прагматиком, а значит, признавал незыблемость принципов демократии. Всегда ставил закон превыше всего, а значит, считался "неразводным" адвокатом. Всегда считал, что оппозиция будет при любой власти, а значит, с ней нужно конструктивно работать, сотрудничать. Но все это не касается демагогов от оппозиции и демократии. С ними конструктивизм объективно невозможен. Быть может, эта моя категоричность покажется излишней, но это, наверное, свойство моего сибирского характера. У нас в деревне, как говаривал известный российский юморист, ставший потом губернатором, все такими категоричными были...

- Суровые нравы сибирской деревни и подвигли вас стать юристом и защитником прав человека?

- Может быть. Но вначале я и не думал об этом. В молодости всерьез увлекался спортом, благо, здоровье было сибирское, и потом у нас в Тунгусово - так называется моя родная деревня - и вообще в нашей Томской области спорт, особенно зимний, всегда был в почете.. Но я увлекся бегом - на пять, десять тысяч метров. Поэтому и поступил в Томский педагогический институт на факультет физического воспитания. Там начал тренироваться с ребятами, которые входили в сборную страны. Но коленные суставы подвели, оказались неподготовленными к таким нагрузкам, получил профессиональную травму и спорт оставил. И вот судьба сложилась так, что я познакомился с юристами из Томского государственного университета, который тогда считался третьим по уровню подготовки специалистов после МГУ и ЛГУ в СССР. И вот уж тогда окончательно и определился с будущей профессией. Пять лет интересной учебы пролетели быстро, а потом -распределение.

- Так вы и попали в Казахстан?

- О, это, можно сказать, была целая эпопея! На четвертом курсе сыграли мы студенческую свадьбу, с будущей супругой, Людмилой, учились на одном курсе. А она родилась в Казахстане, недалеко от поселка Боровое Кокчетавской области. Первая наша дочь Лена родилась в Томске, а направление на работу мы получили в Новосибирскую область. Времена тогда были интересные - перестройка, 1985 год, разгар борьбы с нетрудовыми доходами. Работал следователем в районной прокуратуре в Усть-Таркском северном районе Новосибирской области. На выездные заседания суда, например, ездил на тракторе "Кировец" - такие были дороги и расстояния. Все в сибирской глубинке следователю приходилось делать самому. Бывали ситуации, когда, извините, обнаружат труп, а вытаскивать его из таежной чащи приходится именно следователю - и мне приходилось такие вот артефакты на себе из леса выносить. Всякое бывало, школу прошел серьезную. Ну и первую проверку на принципиальность пришлось там пройти. Расследовал как-то уголовное дело, где привлекалась женщина, член райкома КПСС, за торговлю со склада. Были явные улики, что ее просто подставили. Посылаю повестку о вызове в прокуратуру первому секретарю райкома, на которого легло подозрение в понуждении женщины к противозаконной торговле дефицитом. По тем временам вызвать на допрос такого ранга человека было делом неслыханным. Прокурор, когда узнал, сразу забирает у меня это уголовное дело. Но я решил стоять до конца и опубликовал благодаря дружбе с одним местным журналистом очерк в газете. После очерка автора исключили из КПСС... Но мы не сдавались и дошли до ЦК партии в Москве и - победили. Но мне, несмотря на победу, оставаться в районе было уже нельзя. Поехали на родину супруги в Кокчетавскую область, где также был следователем и вскоре стал политиком.

- Вы имеете в виду ваше избрание депутатом Верховного Совета Казахской ССР?

- Да, эти выборы 1990 года я до сих пор считаю наиболее соответствующими стандартам свободных и демократичных из прошедших в республике. То, что именно я стал тогда депутатом, было неожиданным для многих. В парламент тогда, напомню, попали Петр Своик, Марат Оспанов, Ермухамет Ертысбаев, Владимир Чернышев. Среди 360 депутатов были и наш будущий Президент Нурсултан Назарбаев, Серикболсын Абдильдин, Жармахан Туякбай, Оралбай Абдыкаримов, Виктор Храпунов, Заманбек Нуркадилов, Имангали Тасмагамбетов - их имена сейчас на слуху. Тем составом парламента были приняты многие кардинальные решения в жизни нашей независимой страны: провозглашение суверенитета, а затем независимости, утверждены гимн, герб, подготовлено введение национальной валюты. Это был увлекательный период в нашей жизни. Я с удовольствием работал над законом "О реабилитации жертв массовых и политических репрессий", который был принят в апреле 1993 года. Горжусь, что был автором этого документа, руководителем рабочей группы по его разработке и докладчиком по нему на сессии парламента. Через год со своими соратниками решил создать общественное объединение "Правовое развитие Казахстана", первое правозащитное неправительственное (общественное) объединение в стране. Затем работал консультантом в Комитете по конституционному законодательству и правам человека у Салыка Зиманова уже в Верховном Совете тринадцатого созыва. Частной адвокатской практикой стал заниматься позднее, когда в 1997 году создал свою Алматинскую юридическую корпорацию.

- Сегодня ваша юридическая помощь востребована политиками, различными партиями, известными общественными деятелями. Громкие судебные процессы принесли вам широкую известность как высокопрофессиональному адвокату. Но известно также, что вы активно проявили себя на ниве борьбы с коррупцией. Скажите, каково выступать в такой роли в наши дни и в нашем обществе?

- Как-то раз я прочитал фразу, которая, быть может, покажется на первый взгляд забавной: хочешь спокойно спать - возьми с собой в постель чистую совесть. Но, полагаю, она вполне заслуживает ранга жизненного принципа, как это ни банально звучит. Прошу прощения за еще одну цитату, но бессмертное грибоедовское "Служить бы рад, прислуживаться тошно" как раз к месту в теме борьбы с коррупцией, которой просто необходимо и, что очень важно, возможно поставить надежный заслон. Являясь председателем правления общественного фонда "Транспаранси Казахстан", я считаю, что сегодня нужно действовать не только уголовно-правовыми, но и профилактическими, политическими, гражданско-правовыми методами. В Литве, например, создали службу специальных расследований. Она сначала была в составе МВД, потом ушла под президента и, после принятия соответствующего закона сейчас ответственна перед парламентом и президентом. Набрали 200 человек, проверив биографии каждого чуть ли не до седьмого колена и предложив большую заработную плату. И сейчас эта служба уже вернула стране миллионы и миллионы украденных долларов. Но можно действовать и по-другому: если человек себя ведет как госслужащий неправильно, но не уличен во взяточничестве, то с учетом оперативных данных ему можно дать понять, что его политическая карьера закончена. А уголовно-правовые методы применять тогда, когда есть серьезный ущерб и наказание должно наступить неотвратимо.

- Вы говорите об очень привлекательных вещах, которые, однако, почему-то у нас не приживаются. Быть может, и не могут прижиться в силу каких-то особенных наших обстоятельств?

- Наши обстоятельства - это косность иных чиновников, отвечающих за определенные участки борьбы со взяточничеством и злоупотреблениями. И эти обстоятельства нужно и должно менять. К примеру, в составе делегации "Транспаранси Казахстан" я специально знакомился с опытом работы упомянутой мною службы специальных расследований в Литве. Пример этой страны нам наиболее близок, так как это такая же бывшая часть СССР, как и мы. Что интересно, у этой службы рейтинг по опросам общественного мнения гораздо выше, чем у правительства, Президента, парламента, СМИ. К ее сотрудникам относятся с таким же уважением, как в США к агентам ФБР. По всей стране есть люди, представляющие эту организацию, которых боятся коррупционеры, уважают рядовые граждане и бизнесмены, которые внимательно отслеживают ситуацию в стране. Такой службы у нас нет. Мы свои предложения по ее организации направили Президенту, но вместо создания специального органа у нас была почему-то создана неэффективная Комиссия по борьбе с коррупцией и соблюдением этики государственных служащих. Почему? Как я уже сказал - косность и нежелание всерьез бороться с этим пороком.

- Но, может быть, целесообразно вновь обратиться к активной политике и реально изменить ситуацию?

- Сегодня очень интересный этап политического развития нашей страны и, в частности, парламентаризма. Неизбежна, я считаю, конституционная реформа. Я был членом конституционной комиссии в 92-м и в 93-м годах, участником создания межпарламентской Ассамблеи СНГ и считаю, что есть серьезные перспективы сблизить законодательства таких стран, как Казахстан, Россия, Украина в области усиления защиты прав человека, реформирования судебной власти, возвращения контрольных функций парламенту над правительством и бюджетом. И наш парламент, как мне кажется, может стать совершенно другим. И реальную ситуацию вполне можно изменить.