Алена ПИТЕРСКАЯ, "Российские вести", 12 октября

Не каждому сотруднику разведки доводится общаться с первыми лицами ведущих государств мира и знать о том, что происходит "за кадром". Генерал-лейтенант в отставке Вадим Кирпиченко за 50 лет своей работы видел многое: и как потчевали шашлыком председателя КГБ СССР Юрия Андропова, и как начинал свою карьеру в силовых структурах Евгений Примаков.

С 1974 по 1991 годы он был заместителем начальника внешней разведки КГБ СССР.

- Большую часть жизни вы посвятили работе в арабских странах. Каков итог этого пути?

- Когда я начинал, то не думал о том, что смогу пообщаться с президентом Сирии Хафезом Асадом, а моими знакомыми станут, например, президент Египта Абдель Насер или члены королевской семьи Йемена. Если бы мне кто-нибудь сказал в 70-е годы, что я буду лично общаться с восемью директорами ЦРУ США, я бы наверняка сам отправил бы себя в какой-нибудь сибирский лагерь. Не представлялось возможным, чтобы с одним из ведущих разведчиков, Уильямом Колби мы стали бы публично именоваться друзьями.

- Вам приходилось общаться со многими партийными деятелями. Кто произвел на вас большее впечатление?

- Пожалуй, Алексей Николаевич Косыгин и Юрий Владимирович Андропов. Алексея Николаевича я сопровождал в его визитах и встречах с египетским руководством. Он никогда не подчеркивал своей осведомленности и причастности к высшему руководству. Всегда интересовался экономикой и благоустройством населенных пунктов. Увидев водохранилище, мог расспрашивать, сколько в нем воды и как она расходуется. Услышав отчет, на глаз прикидывал площадь водной поверхности, анализировал информацию и выдавал рекомендации. В свободное от переговоров время в Египте он мог гулять по дворцовому парку. Косыгин рассказывал о себе, о своих недугах, о том, что стареет. Ему было приятно вспоминать, как Сталин лично поручил ему сопровождать де Голля, когда тот впервые приехал в Советский Союз.

- А как вы познакомились с Юрием Андроповым?

- Это произошло вскоре после его назначения председателем КГБ. В 1967 году перед выездом председателя Президиума Верховного Совета СССР Николая Подгорного в Египет Юрий Владимирович представил меня ему как специалиста по этой стране и включил в число сопровождающих лиц. В 1974 году он выслушал мой доклад о советско-египетских отношениях и вскоре объявил о моем назначении начальником нелегальной разведки - одного из сложнейших направлений разведдеятельности. Когда я вернулся в Москву из Каира, Андропов повел меня к Леониду Брежневу, хотя протоколом это не предусматривалось. Генсек КПСС говорил неторопливо (явно с подсказки Юрия Владимировича) о работе в нелегальной разведке и о том, почему выбрали именно меня: дескать, в этом деле нужны самые стойкие и смелые люди.

- Какие черты были свойственны Андропову?

- Он был непростым человеком и вряд ли с кем-то откровенничал. Сам подыскивал кадры на высокие посты и очень не любил стандартные доклады. Ценил людей за их способность к оригинальной, интересной подаче проблемы и способность делать выводы самостоятельно. Он ничего крепкого не пил на приемах, лишь изредка мог пригубить легкого вина. И к тому же Андропов соблюдал строгую диету, по всей видимости, из-за проблем со здоровьем. Мне рассказывали, как однажды ему захотелось шашлыка, и он попросил повара его приготовить. Тот доложил врачу, который, в свою очередь, строго-настрого запретил Андропову есть жареное мясо. После этого повар с согласия врача сделал подобие шашлыка из кусочков вареного мяса на шампурах с луком. Юрий Владимирович обиделся и не стал есть это блюдо.

- Насколько мне известно, вы учились в одном вузе с Евгением Примаковым.

- Женя учился на арабском отделении. Тбилисец Примаков в первые годы своей учебы ходил во френче цвета хаки. С одной стороны, это характеризовало его верность знамени Ленина-Сталина, а с другой, можно было подумать, что другие вещи в его гардеробе и не встречаются. В институте Примаков стал известным человеком благодаря своей высокой коммуникабельности: он знал всех и его знали все. Среди институтских друзей Жени были будущие послы СССР в арабских странах Грядунов и Поляков, Герой Советского Союза Зия Буниятов и знаменитый писатель Юлиан Семенов - "отец" легендарного Штирлица.

Нас всегда поражал оригинальный склад ума Примакова. Когда мы зубрили арабский язык, он учил английский и читал книги по международным отношениям и Востоку: готовился к карьере политолога. И его усилия не пропали даром: после окончания аспирантуры ему доверили главную корреспондентскую точку на Ближнем Востоке. В арабской редакции Всесоюзного радио Евгения Максимовича ценили как оперативного радиожурналиста...

Спустя много лет, когда после развала Советского Союза встал вопрос о сохранении нашей службы, среди тех, кто предотвратил ее окончательный развал, был и Евгений Максимович. Именно благодаря ему в кадровом составе организации остались многие кадровые сотрудники, была сохранена в целом Служба внешней разведки. И когда кое-кто из окружения президента попытался с помощью интриг убрать Примакова с должности, за него вступился Борис Ельцин. Ведь во времена опалы и гонений Примаков оставался единственным из всего окружения Бориса Николаевича, кто не стеснялся при встрече подавать ему руку.

- Были ли в вашей работе моменты, которые вспоминаются с улыбкой?

- Конечно. Один Хрущев чего стоит! В свое время его переводчикам было трудно интерпретировать его любимые выражения. Так, когда президент Египта Насер наносил официальный визит в СССР, ему пришлось общаться с Никитой Сергеевичем. Естественно, Насеру не удалось по достоинству оценить хрущевские перлы "кузькина мать" и "баба с возу - кобыле легче".

И еще был случай, когда я впервые сопровождал делегацию во главе с наследным принцем Йеменского королевства, эмиром Сейфом аль-Исламом Муххамедом аль-Бадром. По такому случаю собрали банкет, на который пригласили простых украинских тружениц. Женщины окружили принца со свитой и стали их уговаривать выпить по чарке на брудершафт. Им, конечно же, были неведомы тайны этикета: по йеменским обычаям находиться в одной комнате с незнакомыми женщинами считается непристойным.

В египетское посольство, при котором я работал, приходило много разных писем. В них, в основном, были просьбы о помощи. Из всех мне, наверное, больше всего запомнилось письмо, автор которого выразил благодарность СССР за решительный вклад в дело прекращения "тройственной" агрессии против Египта и, в свою очередь, сообщал о рождении в его семье одиннадцатого ребенка. А так как его семья была бедной, египтянин решил подарить ребенка Советскому Союзу. И в письме он сообщал адрес, по которому посольство могло получить ребенка.