Страна.Ру, 4 июля

Во вторник в Астане открывается саммит Шанхайской организации сотрудничества. В нем примет участие президент РФ Владимир Путин, который еще сегодня проведет переговоры с коллегой из Казахстана, Нурсултаном Назарбаевым. О перспективах развития ШОС и о роли организации на азиатском постсоветском пространстве корреспонденту Страны.Ru Ангелине Тимофеевой рассказал заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин.

- Как вы оцениваете в целом работу ШОС?

- Мне кажется, что работу ШОС в ее нынешнем виде можно оценить положительно. С момента переформатирования шанхайской "пятерки" в ШОС, с момента присоединения к организации Узбекистана, на мой взгляд, наблюдается довольно успешное и поступательное развитие именно организационной структуры ШОС. Уже сейчас можно говорить о том, что создан каркас, и дальнейшее развитие этого проекта зависит от эффективности работы созданной структуры. Это касается и вопросов антитеррористической борьбы, и Центра, который уже существует. Видимо, после саммита он уже будет выходить на реальный уровень работы, потому что техническая работа закончена. Это касается также и экономического сотрудничества. С учетом той позиции, которую занимает сейчас в рамках ШОС в большой степени Пекин и в меньшей степени Москва, а также новые независимые государства Азии, можно с большой долей уверенности предсказать, что эта организация, которая и сейчас уже имеет очертания некоего блока - евразийского, континентального, - будет сосредотачиваться на двух основных моментах: проблеме безопасности региона и государств ШОС и экономике. На одном противодействии сепаратизму и экстремизму построить постоянно действующую структуру вряд ли удастся.

- Как вы можете прокомментировать приглашение на саммит ШОС в качестве наблюдателей представителей Индии, Ирана и Пакистана?

- Понятно, что Россия и Китай заинтересованы в том, чтобы в постсоветском азиатском пространстве сохранялась безопасность, но с учетом расширения круга участников ШОС понятно, что региональное звучание блока, привязка его к Центральной Азии будет расширяться. Участие в качестве наблюдателей Индии, Ирана и Пакистана, возможное расширение формата участия Пакистана и даже его возможное членство в рамках ШОС - понятно, что это будет уже выходить за те рамки, которые существуют сейчас, т.е. именно за рамки регионального представительства, за рамки претензий на контроль в одном значимом, но все-таки одном регионе континента. Я думаю, что в дальнейшем вполне возможно можно будет ожидать, что с увеличением количества членов, появления новых наблюдателей в рамках этой структуры будет совершенствоваться организационная структура. Я не исключаю такой возможности, что в перспективе, если этот процесс будет продолжаться так же, как он шел в течение последних трех лет, можно будет ожидать того, что Шанхайская организация действительно станет неким неформальным, но достаточно влиятельным блоком. Тем более, это интересно в рамках наложения других интеграционных процессов. Во-первых, это естественно касается активизации сотрудничества по линии "большой тройки" Москва - Дели - Пекин. С другой стороны, понятно, что и региональные интеграционные усилия, которые имеются на постсоветском пространстве, подвергнуться влиянию именно в той степени, насколько серьезно и полноценно будет идти вот это переформатирование ШОС, выход его на новый, более влиятельный уровень. То есть, условно говоря, если допустить, что Дели, Исламабад и Тегеран каким-то образом усилят формат своего участия в организации, поскольку явно видно, что они действительно заинтересованы в том, чтобы Шанхайская организация сотрудничества превратилась в реально действующую, постоянно работающую и влияющую на международной арене структуру, во-первых, мы будем наблюдать так или иначе снижение конфликтного потенциала, который имеется в регионе, в том числе и между потенциальными участниками ШОС.

- Можно ли сказать, что ШОС возвращается сегодня к тем целям и задачам, ради которых она была создана?

- Да, но это происходит на новом, более высоком уровне. Как известно, шанхайская "пятерка" создавалась как средство снятия конфликтного напряжения между, в первую очередь, КНР и затем - между всеми постсоветскими государствами. Она создавалась как структура, которая, во-первых, снимет территориальные пограничные проблемы, во-вторых, создаст некий благоприятный фон для дальнейшего взаимодействия и в рамках двустороннего сотрудничества, и в многостороннем формате. Эти вопросы удалось снять, пограничные проблемы сейчас явно не являются теми вопросами, которые омрачали бы взаимоотношения новых независимых азиатских государств с Пекином. Остались некоторые проблемы, но, на мой взгляд, они не стоят настолько остро, как это наблюдалось в первой половине 90-х и носят сугубо технический характер.

- Как вы полагаете, проводят ли Москва и Пекин в рамках ШОС политику неформального деления зон влияния на территории постсоветского пространства?

- Я не думаю, что об этом можно говорить так. Скорее всего, все-таки можно говорить о некой гармонизации интересов. Поскольку, несмотря на то влияние, которое имеет сейчас в Центральной Азии Китай, понятно, что российское влияние явно весомее. Это касается очень многих проблем и, в том числе, вопросов национальной безопасности, военно-технического сотрудничества, подготовки военных кадров. Это и русская диаспора, которая существует в центрально-азиатских государствах, проблема, скажем так, весьма осторожного подхода постсоветских азиатских элит к вопросам взаимодействия и расширения сотрудничества с Китаем, элементы некоторой ксенофобии, которые присущи обществам постсоветских азиатских республик, боязнь того, что широкое, "безбрежное" взаимодействие с Китаем в экономической области может поставить под вопрос некоторые моменты их собственного экономического развития. Вопросы, связанные с миграцией, с демографией. Но вот именно, на мой взгляд, достаточно плавное и в то же время учитывающее общие интересы, довольно гармоничное взаимодействие в рамках ШОС, насколько я могу судить, снимает в значительной мере вот эти вот опасения. И как раз постсоветские республики Азии рассматривают вовлечение новых членов в Шанхайскую организацию сотрудничества как некий дополнительный элемент, гарантирующий их национальную безопасность. Более того, их голос в рамках ШОС в достаточной мере будет влиять на принятие серьезных решений. Потому что чем больше крупных участников в этой организации, тем в большей мере они будут заинтересованы в том, чтобы в рамках организации соблюдался некий своеобразный паритет, некие джентльменские соглашения. По сути, это и наблюдается в течение последних трех лет.

- Но ведь мы не можем всерьез говорить о полном равноправии участников ШОС, если исходить из их политического и экономического положения в мире?

- Собственно говоря, понятно, что говорить о равном весе, о равной значимости голоса Киргизии, например, и Китая в рамках ШОС достаточно сложно. Но, несмотря на эту значительную разницу между членами структуры, тем не менее, сейчас пока не существует каких-то серьезных признаков того, что кто-то из них ущемлен. Кстати, присоединение к ШОС Узбекистана, который очень осторожно и очень трепетно подходит к участию своей страны в различных объединениях и организациях - это наглядный показатель того, что в рамках ШОС существует очень серьезное равноправие, так скажем. То есть отсутствие дискриминации более крупными участниками более мелких, их позиций. Я думаю, что в принципе сейчас те шаги, которые предпринимаются руководящим аппаратом ШОС, конечно, могут истолковываться как попытка создания некоего противовеса нерегиональным центрам силы, Соединенным Штатам в первую очередь. Но, мне кажется, что все-таки основным является не антиамериканское содержание, хотя полностью его отрицать, конечно, не следует, а именно стремление создать некую реально работающую, реально действующую структуру для поддержания стабильности, для сохранения в том числе и тех политических систем, которые сложились в постсоветских азиатских государствах. Понятно, что сейчас, когда весь этот регион постепенно входит в пору смены высших политических элит, и вопрос сохранения стабильности, сохранения преемственности власти и тех политических режимов, которые сложились, становится все более актуальным как раз для государств - участников ШОС. Я имею в виду, в первую очередь, Казахстан, Узбекистан, Таджикистан, в меньшей мере Киргизию, потому что там этот процесс уже произошел. И очевидно, что то, насколько, скажем так, не слишком цивилизованно этот процесс протекал в Бишкеке, стало своеобразным показателем, еще одним напоминанием центрально-азиатским новым независимым государствам, тем режимам, которые там существуют, о том, что необходимо создание некой системы, международной, крупной, серьезной, которая поддерживала бы их и именно стремление сохранить эту стабильность.

- Как вам видится, в чем состоит преимущество ШОС перед другими организациями и объединениями, которые обеспечивают или пытаются обеспечить сегодня безопасность в регионе?

- ШОС в данном случае является также достаточно веской и очень серьезной структурой, которая, на мой взгляд, постепенно становится более влиятельной, чем, допустим, Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Потому что понятно, что при каком-то форс-мажорном развитии событий, например, в Узбекистане рассчитывать на то, что реальная помощь нынешнему режиму может прийти от каких-то других организаций все-таки достаточно сложно. Можно рассчитывать на ОДКБ, но Ташкент вышел из ОДКБ. В рамках СНГ подобного рода механизмы не отработаны. Формально они существуют, но понятно, что их применение в практическом плане серьезно ограничено многочисленными бюрократическими поправками, многочисленными рогатками, которые там существуют, сложностью самого процесса принятия некоего согласованного решения. В этом смысле ШОС смотрится гораздо мобильнее.

- Андрей Валентинович, можно ли сформулировать вашу мысль таким образом, что дальнейшее усиление ШОС приведет фактически к тому, что региональные соглашения типа ОДКБ будут терять свой авторитет и влияние и, в конце концов, будут аннулированы?

- Я не думаю, что другие региональные объединения будут девальвироваться по мере развития ШОС. В принципе, это не настолько финансово емкие структуры. Они станут финансово емкими, если придется действительно принимать какие-то решения, пока, слава богу, этого все-таки нет. Я имею в виду, если придется создавать какие-то коллективные силы по наведению порядка, условно говоря, в Ферганской долине.

- Но ведь к этому идет дело?

- Может быть. Но, во-первых, следует учитывать то, что Россия не является единственным ведущим центром сил ШОС. Объективно отчасти подрывается база других интеграционных объединений, которые касаются региона. Но ОДКБ, на мой взгляд, во-первых, это структура, в которой целиком доминирует Россия, и от нее Россия отказываться явно не собирается, что, кстати, видно было по итогам последнего саммита ОДКБ. Кроме того, ведь ОДКБ - это структура, в которую входят и те государства, которые явно никогда не войдут в Шанхайскую организацию сотрудничества, даже если очень сильно захотят. Такие, как, допустим, Беларусь или Армения. Я понимаю, что вот именно в Центральной Азии расширение значения ШОС будет создавать проблемы для других организаций, в том числе и для, допустим, того гипотетического центрально-азиатского союза, о котором в последние месяцы говорит Нурсултан Назарбаев. Или о дальнейшем членстве некоторых центрально-азиатских государств, в том числе и в ОДКБ. Очевидно, это да, потому что если Россия все-таки имеет потенциал, которые позволяет ей действовать на разных направлениях и в разных организациях, то, допустим, у Киргизии такой возможности нет или у Таджикистана. Каждая республика будет определять приоритетность работы в тех или иных интеграционных объединения, исходя из собственных ресурсов, исходя из собственного понимания национальной безопасности, экономического развития.

- Иными словами, государства ШОС, несмотря на то, что некоторые из них обладают на сегодняшний день весьма ограниченными ресурсами, не будут сосредотачиваться на работе в одной структуре?

- Подобная схема ограничивает поле для дипломатического маневра. Во-вторых, понятно, что вот эта многовекторная международная политика, как ее называют в Казахстане, является приоритетной для всех центрально-азиатских государств. Я не думаю, что в ближайшей обозримой перспективе кто-то из стран - членов ШОС, в первую очередь, новые независимые азиатские государства выйдут на уровень, скажем так, приоритетного сотрудничества с Китаем, или с Россией, или с Западом. Будет продолжаться все та же многовекторность, попытки лавировать между международными центрами силы, извлекая из этого лавирования конкретные финансовые и политические дивиденды. Это будет продолжаться, но с учетом того, что Соединенные Штаты все-таки далеко, а Китай и Россия находятся рядом. Так что если события будут течь линейно, если не будет происходить каких-то потрясений, каких-то политических катастроф, то объективно время работает на ШОС. Но опять же, я повторюсь, если процессы будут идти линейно, если не будет происходить каких-то катастроф в Центральной Азии.