Иван ПЕРТОВ, "Литер", 1 декабря

Накануне конституционной отставки нам представился хороший случай покритиковать уходящий кабинет министров. И сделали мы это вместе с членом правительства – министром экономики и бюджетного планирования Кайратом Келимбетовым

ЛИТЕР-Неделя: На последнем расширенном заседании правительства этого состава президент дал довольно высокую оценку деятельности кабинета. Не слишком ли жестка наша Конституция, согласно которой после президентских выборов правительство уходит в отставку?

К.К.: В этой ситуации конституцию обсуждать нелогично. А если серьезно, то вопрос – кто останется работать – решит президент по тем результатам, которые показал каждый из членов правительства и все вместе взятые. Очевидно, все будет зависеть от тех задач, которые будут ставиться перед новым кабинетом министров.

ЛИТЕР-Неделя: А возможен вариант, что персональный состав нового правительства не претерпит существенных изменений?

К.К.: Вполне возможен.

ЛИТЕР-Неделя: О правительстве можно слагать оды. А если лаконично, в чем, в двух словах, заслуга уходящего кабинета?

К.К.: В первую очередь, это успешная реализация Стратегии индустриально-инновационного развития. Мы впервые смогли осознанно заняться диверсификацией экономики. Есть определенная президентом повестка дня по конкурентоспособности, и мы системно движемся по всем направлениям. Вообще я считаю, что впервые за долгие годы мы смогли добиться эффективного баланса: правильная макроэкономическая политика и эффективная микроэкономика. Несомненное достижение – это кластерная инициатива, которая, по мнению экспертов, считается наиболее успешной попыткой построить эффективный диалог между бизнесом и правительством.

Второе большое достижение – несколько инициатив в плане диверсификации экономики. Это создание регионального финансового центра в Алматы – мы перешли от разговоров к конкретным планам и конкретным действиям в этой сфере. Это развитие нефтехимии. Это, наконец, то, что мы начали уделять внимание развитию человеческого капитала. Если до сегодняшнего дня расходы в сфере образования, здравоохранения, жилищного строительства мы рассматривали как проблемы исключительно социальной сферы, то в последние годы мы смотрим на это уже как на инвестиции в человеческий капитал для усиления дальнейшей конкурентоспособности. В 2006 году на социальную сферу – образование, здравоохранение, культуру – будет выделено 609,1 млрд тенге, или 37,9 процента от расходной части республиканского бюджета. Это беспрецедентный показатель.

ЛИТЕР-Неделя: Нынешнее правительство является "техническим", "технологическим" или "стратегическим"?

К.К.: Профессиональным и системным. Если переходить на личности, то в сфере деятельности правительства всегда должен быть прогресс. Стратегией развития страны до 2030 года определено, что "профессиональное" правительство должно заниматься стратегическими вопросами дальнейшего развития экономики и уже затем – контролем их реализации. Уверен, что и у нынешнего правительства есть, и у следующих должно быть четкое понимание: не нужно заниматься вмешательством в частные хозяйственные вопросы, а больше внимания уделять осознанию роли и ниши Казахстана в мировой экономике и созданию оптимальных условий для бизнеса, для того чтобы успешно конкурировать. Плюс структурные реформы, которые должны проводиться в различных сферах.

ЛИТЕР-Неделя: Многие заметили, что в этом составе правительства было меньше всего "замен на переправе"…

К.К.: Да, с одной стороны, была обеспечена стабильность состава, с другой – нам был дан необходимый карт-бланш для анализа, выработки и реализации экономической политики. Здесь, честно говоря, грех жаловаться…

ЛИТЕР-Неделя: Но мы глядим в будущее. Каким должен быть член правительства? Министр-политик или министр-профессионал, проще говоря, технарь, специалист в своей отрасли? Ведь существуют концепции, по которым формированием правительства будет заниматься парламентское большинство, а стратегия политического реформирования страны, согласно программной установке президента, начнет формироваться уже в ближайшее время. Какой подход, по-вашему, должен возобладать?

К.К.: В условиях той среды, которая есть сейчас, на мой взгляд, чем больше в правительстве технократов, тем лучше. Министры-профессионалы исповедуют более прагматичные подходы, нежели министры-политики. В будущем, конечно же, роль каждого министра должна увеличиваться, в том числе и в осуществлении политических функций. При этом должна увеличиваться нагрузка на административных служащих – они должны быть более профессиональными, более защищенными, более предсказуемыми. В условиях Казахстана в конечном итоге должно быть оптимальное совмещение обеих моделей.

ЛИТЕР-Неделя: Хорошо. А за что можно критиковать правительство? Попробуйте абстрагироваться от своего статуса и посмотреть на работу кабинета министров глазами оппозиции. За что бы вы себя покритиковали в этом случае?

К.К.: Если поменяться местами, то я бы сказал, что сегодня должно быть меньше эйфории по поводу бюджетных расходов. Мы впадаем в другую крайность, и критиковать нас нужно за то, что мы позволяем намного увеличивать расходную часть бюджета и слишком мало сберегаем в Национальном фонде. Оппозиция вместо этого говорит о том, что нужно все поделить. Это чистый популизм, непрофессиональный и опасный. Такая практика может отбросить нас на десять лет назад. Ведь основное достижение реформ, которые провел президент, – это то, что мы преодолели опекунско-иждивенческие отношения между государством и населением. Наши граждане в ходе рыночных реформ осознали: если не позаботишься о себе сам, то на хорошую жизнь не стоит рассчитывать. Это, конечно же, не касается социально уязвимых слоев населения, которые государство всегда будет поддерживать. В случае реализации предложений оппозиции все казахстанцы будут жить ожиданием больших денег от государства. Ни в одной успешной стране мира, ни в одной экономической теории этому постулату места нет. Мы должны стимулировать предпринимательскую инициативу, активизировать частный сектор. Мне сложно представить, как ее можно стимулировать подобными предложениями. Поэтому оппозиция должна критиковать нас следующим образом: правительство должно быть "правее", чем сейчас.

ЛИТЕР-Неделя: Но у правительства с популизмом тоже все в порядке. Помню, принимали "Стратегию-2030", и стратегические планы принимали чуть ли не детские садики. Сегодня у нас на каждом шагу "кластеры", и президент недаром покритиковал чиновников за не всегда уместную любовь к модной лексике. Это моветон или "дисциплинирующий" фактор?

К.К.: Вообще, за "кластеры" хочу заступиться. Действительно, иногда у нас происходит чрезмерное увлечение новыми понятиями, и президент справедливо за это критикует. Многие злоупотребляют этим термином и потому, что стремятся просто получить от государства деньги, назвав свой проект "кластерным". Суть этого понятия, конечно же, другая. Кластер – это единица конкурентоспособности экономики, и выбранный правительством подход отнюдь не популистский, а, напротив, системный. Мы привлекли лучших международных консультантов, создали методологическую базу, исследовали 150 подотраслей экономики и выбрали из них семь пилотных. И на этих кластерах национального уровня стремимся понять, как государство может построить отношения правительства и бизнеса, как добиться результатов, какое развитие могут получить эти кластеры в рамках мировой конкуренции. Другое дело, что любая инициатива правительства рождает ответную инициативу частного сектора, и здесь многие пытаются претендовать на статус национального или регионального кластера. Чтобы избежать таких недоразумений, мы готовим специальную национальную методику классификации кластеров. Там будет четко определено, что является кластером, а что нет. Самое главное – чтобы люди понимали, что кластеры – это не модное слово, а большая работа над собой.

ЛИТЕР-Неделя: Правительство принципиально критикуют за то, что в случае реализации Стратегии индустриально-инновационного развития мы догоним индустриальные страны, которые за это время перекочуют в постиндустриальную стадию развития, и в этом заложено наше хроническое отставание.

К.К.: Еще в 2003 году при разработке индустриально-инновационной стратегии мы проанализировали все причины нашего отставания, причем во всех секторах. И тогда пришли к пониманию кластерных инициатив, которые дают нам возможность понять, где мы можем развиваться динамично. С одной стороны, надо понимать, что невозможно "перескочить" через определенную стадию развития. Это что касается индустриальной части. Но с другой стороны, безусловно, что индустриальный мир уходит вперед в части развития высокотехнологичных инновационных производств. Вторым и более важным аспектом реализации стратегии является инновационная часть. И здесь нет необходимости изобретать велосипед, в то время как существует прекрасный мировой опыт.

Классический пример – Финляндия. Сравнение уровня развития финской и советской науки 20 – 30 лет назад вызвало бы смех. Никто бы не поверил, что по конкурентоспособности финны выйдут на передовые позиции в мире. При этом Россия в этом рейтинге оказалась на 74-м, а Казахстан – на 61-м месте. Финляндия – это пример правильно выстроенной инновационной инфраструктуры.

Стратегия дает Казахстану возможность за 15–20 лет построить правильную инновационную инфраструктуру. Конечно, в первую очередь, это правильная система привлечения венчурного капитала, для чего создаются Национальный инновационный фонд, технопарки, IT-парки, Центр биотехнологий, Нефтехимический парк. С другой стороны, для реализации этой задачи укрепляется материально-техническая база наших университетов и школ, и три тысячи студентов, по решению президента, будут ежегодно направляться на учебу за границу. Это ростки будущей структуры экономики Казахстана, которую необходимо создать. Поэтому я считаю, что правительство очень системно движется по обоим направлениям – и "догоняющего", и "опережающего" развития.

ЛИТЕР-Неделя: Еще одна популярная точка зрения в плане критики правительства. Во-первых, для реализации инновационной стратегии в страну привлекаются не транснациональные компании, а те, которые дружат с казахстанскими чиновниками. И второй упрек: созданием технопарков у нас занимаются не представители частного бизнеса, как в американской Силиконовой долине, а опять же чиновники…

К.К.: Напротив, мы стремимся максимально привлечь транснациональные компании. Другое дело, что это делается не за один день. Тот же Сингапур целых десять лет стучался в двери крупных ТНК для того, чтобы они размещали у них свои региональные офисы. Сейчас мы приступаем к такой работе: представляем концепцию развития Казахстана как "бизнес-хаба" Центрально-Азиатского региона. Крупнейшие ТНК мы хотим привлечь прежде всего в нефтехимию. Уже сейчас идут переговоры с Basell`, LG, "Лукойлом".

Но вы не замечаете еще один процесс: наши компании тоже становятся крупнейшими ТНК, к примеру, "Казахмыс" с его выходом на IPO-торги. Мы стремимся завлечь на открытие региональных офисов крупнейшие компании, прежде всего в IT-парке и парке биотехнологий. В то же время, я согласен, что эту работу надо усилить.

Что касается создания технопарков, то правильно, что этим у нас занимается государство. В Соединенных Штатах, где инновационная инфраструктура создавалась самим рынком, этот процесс растянулся на 100–200 лет. А в странах Юго-Восточной Азии, в том числе в Японии и Корее, инновационная инфраструктура создавалась по-другому, и мы внимательно изучили этот опыт. Здесь есть два подхода: создавать правительственными структурами, а второй – где это возможно, на основе частно-государственного партнерства. Мы привлекаем к этой работе лучшие разработки, лучшие традиции, но, безусловно, роль частного сектора в этом процессе должна повышаться.

ЛИТЕР-Неделя: Структура собственности на крупные промышленные объекты, сложившаяся в Казахстане, чревата "голландской болезнью". Если же собственность национализировать, как предлагают оппоненты власти, можем заразиться "венесуэльским" недугом. Как избежать этого или из двух зол надо выбрать меньшее?

К.К.: Обе болезни опасны. Голландская болезнь, тесно связанная с распределением средств Национального фонда, заключается в следующем: чем больше денег крутится в экономике, тем большая нагрузка на рынок валюты, тем больше укрепляется обменный курс, поэтому становится выгоднее импортировать товары, чем производить их здесь. В итоге наши граждане лишаются рабочих мест.

Для многих заманчивой кажется идея реприватизации. Если мы попытаемся реприватизировать все, что было приватизировано, а потом заново распределим, то государство от этого только проиграет. Если мы за десять лет добились какой-то "кредитной истории" для Казахстана – государство соблюдает контракты и придерживается принятых соглашений, то мы можем перечеркнуть эту историю не на десять, а на пятьдесят лет назад. К нам не придет ни один приличный инвестор. Поэтому на такой шаг не пойдет ни одно правительство, и такие требования сегодня – оголтелый популизм. Остается вопрос – куда могут вкладывать средства казахстанские инвесторы.

Из этой ситуации есть два выхода, которые мы и предлагаем. Во-первых, активизировать участие казахстанского бизнеса в освоении нефтяных месторождений и, во-вторых, создавать добавленную стоимость в рамках реализации индустриально-инновационной стратегии.

ЛИТЕР-Неделя: С одной стороны, Казахстан стремится избавиться от нефтяной зависимости, а с другой – войти в число крупнейших экспортеров нефти. Не заложено ли здесь противоречие? Это особенно актуально в связи с активными изысканиями альтернативных источников топлива в индустриально развитых странах…

К.К.: История развития мировой экономики показывает, что наличие богатых сырьевых ресурсов не является гарантией устойчивости экономического развития и высокого уровня благосостояния общества. Даже наоборот, страны, экономика которых основывалась на экспорте сырья, чаще подвержены экономическим потрясениям, а уровень развития человеческих ресурсов остается низким.

Если мы сегодня добываем миллион баррелей в день, то к 2015 году у нас есть возможность утроить этот показатель. Когда страна ежедневно добывает три миллиона баррелей в день, она становится крупнейшим игроком мирового рынка углеводородов. Другой вопрос – к какому времени мы должны достичь такого показателя – к 2015-му или, скажем, к 2020 году? Нефтяники, естественно, настроены как можно быстрее освоить и "конвертировать" нефтяные ресурсы. С другой стороны, существует проблема давления на тенге, а создание ненефтяного сектора экономики будет испытывать дополнительные трудности. Конечно же, будут создаваться заменители нефти, и в этой ситуации важно просчитать макроэкономическое влияние увеличения добычи нефти. Для этого по поручению президента мы создаем соответствующую экономико-математическую модель.

Это теория. Что же касается практики, то, к примеру, еще десять лет назад, когда мы предлагали крупным транснациональным корпорациям создавать в Казахстане нефтехимические заводы, они просто отмахивались: Казахстан считался маленьким рынком. Сегодня мы понимаем, что нам нужно создавать нефтехимию, в том числе в качестве альтернативы экспорту нефти и газа. Ведь даже если не брать во внимание перспективы альтернативного топлива, всем известны существенные колебания мировых цен на сырье. Переработка же создает дополнительную добавленную стоимость. К примеру, на тысячу кубометров кашаганского газа первый завод может создать дополнительную стоимость 300 долларов. Таким образом, 2 миллиона тонн казахстанской нефтехимической продукции ежегодно могут дать миллиард долларов. Кстати, для получения реального прогноза мы привлекали консалтинговую компанию, которой доверяют мировые рынки. Они посчитали, что мы должны таргетировать для себя рынок Западного Китая, который может поглотить огромное количество нефтехимической продукции. Сегодня, когда будут распределяться оставшиеся на Каспии блоки, одним из важных условий будет не величина бонуса, а совместное развитие нефтехимического производства.

ЛИТЕР-Неделя: Не будет ли для вас неприятным сюрпризом отсутствие кресла в новом составе правительства? Чем в этом случае намерены заняться?

К.К.: Вариантов несколько. Конкурентное давление – это признак нормально развивающегося государства. Конечно, незаменимых людей не бывает. Возможны предложения в различные финансово-экономические структуры. В частном секторе много достаточно перспективных новых направлений, и по ним интересно поработать. Не важно, где работаешь – в правительстве или частном секторе, главное – создавать "добавленную стоимость" для страны.