Алла КОЛЕСНИКОВА, "АиФ-Казахстан", 14 декабря

У отечественной науки есть и настоящее, и будущее. Одним из перспективных направлений в мировой науке ныне является ядерная физика. Когда-то все исследования в этой области считались бесперспективным. Произносилась даже такая фраза: "Вавилов играет в бирюльки, вместо того чтобы заниматься настоящей наукой". Правда, с 1930-х годов отношение к ядерщикам изменилось, и в один миг все засекретили...

О том, что происходит сейчас на одном из самых засекреченных объектов страны, рассказывает директор Института ядерной физики Национального ядерного центра Казахстана профессор Кайрат КАДЫРЖАНОВ.

- Кайрат Камалович, насколько физики могут быть лириками?

- По большому счету, мы ничем от других людей не отличаемся. Чувствительность, лиричность присуща физикам в той же степени, что и лирикам. Наше поколение воспитывалось в очень романтичное время. Физика была в почете. Какая-то романтическая аура была. В "Комсомольской правде" диспуты были: "Нужна ли ветка сирени в космосе?". Некоторые считали: если и нужна, то только для газообмена. Но это - крайняя позиция… А сколько фильмов было: "Иду на грозу", "Девять дней одного года", "Улица Ньютона, дом один" и т. д. Это кино мы смотрели в детстве - и, возможно, многие сделали свой выбор именно под влиянием тех картин. В этом смысле лирика присуща физикам даже больше, чем другим.

- Проблем у современной ядерной физики много. Одна из них - захоронение и переработка ядерных отходов. Раньше человек просто выметал мусор на улицу, и его мало волновали последствия этого деяния…

- Я часто говорю, что знак, которым обозначают радиоактивность, - это символ третьего тысячелетия. Почему? Потому что любой род деятельности человека приводит сегодня к увеличению радиоактивности на поверхности земли. Мы добываем нефть, а вместе с ней идет и естественно присутствующий под землей радий. Трубы, по которым качают нефть, загрязняются, становятся радиоактивными. Строим каменоломни, шахты - выходит радон. Добываем уголь, золото, другие полезные ископаемые - в "довесок" идут уран, торий и т. д. Я уж не говорю об атомных станциях. Количество радиации в мире всегда будет накапливаться, хотим мы этого или нет. Поэтому проблема утилизации радиоактивных отходов сейчас стоит на первом месте во всем мире. Кстати, когда-то вся планета имела исключительно высокий радиационный фон. Есть гипотеза, что жизнь на Земле появилась именно благодаря радиации. Так что мы "приговорены" к тому, чтобы с этим жить. И, к счастью, мы умеем это делать. За примером далеко ходить не надо. Недалеко от ИЯФ есть захоронения радиоактивных отходов, которые вырабатывает наш атомный реактор. За 48 лет существования института мы "не родили" никаких проблем. Также мы обеспечиваем полный радиоэкологический мониторинг на испытательных полигонах ЛИРА и АЗГИР. Исключили возможность заражения нефтепродуктов радионуклидами или их выход на поверхность земли.

- Нуждается ли наша наука в помощи?

- Если говорить о советской науке, то ее век давно миновал. Сейчас на территории СНГ ситуация крайне неравномерная. В Казахстане ситуация с наукой в целом нормальная. Тридцать лет назад в ИЯФ работали 2000 человек. В 1990-х осталось 300 человек. Сейчас - 800. К концу перестройки бюджет института составлял около 200 тыс. долларов. Сейчас - 10 млн. долларов. Каждый третий сотрудник - моложе 35 лет. У нас - грандиозные замыслы, и мы их реализовываем. Вот, например, наш филиал в Астане. В 2003 году мы начали работать над созданием при Евразийском национальном университете им. Гумилева междисциплинарного научно-исследовательского комплекса на базе ускорителя тяжелых ионов ДЦ-60. Стоимость этого проекта - около 15 млн. долларов. В этом центре мы сможем готовить специалистов самого высокого уровня. Еще один проект - Центр ядерной медицины. Его стоимость - 60 млн. долларов. Это одно из наиболее перспективных направлений современной медицины, которое позволяет бороться с онкологическими и эндокринными заболеваниями. У соседей - иная ситуация. В России, например, дефицит молодых специалистов. Институты пенсионеров и устаревшего оборудования...

- В институте стажируется немало иностранцев. Что их здесь привлекает?

- Многое, в том числе и полигоны. Когда Союз развалился, мы остались один на один с Семипалатинским полигоном, с АЗГИРом… Мы мало что знали, мало что понимали. Считанное количество наших ученых были там. Семь-восемь лет назад на Семипалатинском полигоне был заместитель начальника полигона "Невада". Он походил там и сказал: "Я знаю здесь каждый камешек, но никогда не думал, что буду здесь". Они изучали его со спутника, и их данные нам потом пригодились. Первый десяток лет исследования в области радиоэкологии финансировали в основном американцы. Сейчас мы работаем над тем, чтобы Семипалатинский полигон стал международной лабораторией по изучению проблем радиации.

- Ядерная физика в сознании обывателя - это реакторы, радиация, взрывы. Но есть же и "мирный атом". Что полезного дают ядерщики обывателю?

- Я уже упоминал о ядерной медицине. Это направление бурно развивается в США, Германии, Южной Корее. В Центральной Азии у нас будет единственный центр подобного класса. Кроме того, мы производим радиофармпрепараты. Например, препарат таллия-201 используется для ранней диагностики инфаркта миокарда. Технеций-99м в сочетании с реагентами применяется для диагностики состояния печени, почек, сердца, легких, поджелудочной и щитовидной желез, кровеносной, лимфатической систем. Препарат йода-131 используется при диагностике и лечении щитовидной железы. Галлий-67 применяется для выявления злокачественных опухолей. Есть еще несколько "бытовых" направлений. Так, мы производим высокопрочный кровельный и гидроизоляционный материал "Кровлен-2". Проводим радиационную стерилизацию мединструментов, систем, перевязочного материала, пищевых продуктов (можно увеличить срок их хранения до нескольких десятков лет). Вообще, ядерная физика сейчас "повернута лицом" к человеку. Вот раньше как было? Из Москвы нам ставили секретную задачу. Для чего и что именно это будет, мы зачастую не знали. А сейчас мы работаем в рыночных условиях - и четко представляем, что нужно человеку.

- Если говорить о медицине, то есть ли у нас специалисты, способные работать с новыми технологиями?

- У нас есть договоренность с коллегами из Кореи о подготовке специалистов. Также мы разрабатываем свою программу. На подготовку кадров у нас есть три года, и мы пока укладываемся в график. Для работы в Центре ядерной медицины нам понадобится 325 человек.

- Какие еще проекты реализуются в ИЯФ?

- Мы работаем над созданием гигроскопичных полимеров, которые могут использоваться в сельском хозяйстве и в медицине. Многим знакома проблема перевязок: бинты присыхают к ране, и их очень сложно менять. Наша разработка избавит больных от излишних мучений. Этот материал впитывает в себя кровь и не прилипает к ране. А в сельском хозяйстве этот полимер может использоваться для полива растений в засушливых районах. Прошел дождь - полимер в себя лишнюю воду вобрал. А когда наступает засуха, растение может из него извлекать влагу. Еще одно направление нашей работы связано с космосом. Мы хотим создать ядерную энергоустановку для спутника. Этот реактор будет лет триста работать бесперебойно. Такой комплекс будет стоить примерно 80 млн. долларов. С помощью такого спутника, выведенного на геостационарную орбиту, мы сможем обеспечить телефонную связь, передачу радио- и телесигналов, GPS. Кроме того, можно обеспечить наблюдение за чем угодно - обстановкой в лесах, состоянием нефтепроводов. Ну и, естественно, на этом можно зарабатывать…