Светлана ТУМАКОВА, "Око", 28 апреля

Увидеть на окне прокурорского кабинета… белые фиалки. Белые фиалки в кабинете человека, слывущего своим суровым нравом, принципиальностью, строгостью, требовательностью и категоричностью в любых вопросах, связанных с профессиональной деятельностью. Непростительная сентиментальность души под строгим прокурорским кителем? А почему бы и нет, если этот китель на плечах Виктора Корчагина - некогда прокурора Северо-Казахстанской области, а ныне прокурора столицы.

- Виктор Михайлович, честно признаться, увидев однажды белые фиалки на окне вашего кабинета в Петропавловске, была шокирована. Приятный, конечно, шок. И все же как-то не ассоциируются столь сентиментальные цветы с прокурорскими погонами…

- Там были не только белые, но и сиреневые фиалки (смеется). Я очень люблю все живое, природу люблю. Вот и получился такой порыв души. Знаете, когда большую часть своей жизни проводишь в кабинете, особенно долгие зимние дни, у меня почему-то именно эти цветы ассоциируются с кусочком живой природы. Может, потому, что цветут постоянно, навевают на более лирический, сентиментальный, как вы сказали, лад, сглаживают утомляющие рабочие будни, в которых ох как мало положительных эмоций. Видимо, это у меня на уровне подсознания. Очень хорошо, когда люди, работающие с тобой, разделяют эту любовь.

- Астана, видимо, не оставляет поводов для сентиментальности? Фиалок на окне вашего столичного кабинета что-то не видно…

- Здесь я стал задумываться об аквариуме. У меня его никогда не было. А вообще Астана, действительно, задает такой бурный напряженный ритм, что в нем просто нет ни времени, ни возможности отвлечься и хотя бы попытаться настроить себя на какой-либо лирический лад.

- Позволительна ли мужчине в наши дни такая роскошь как сентиментальность?

- Каждый человек должен быть сентиментальным. А мужчина особенно. Коль уж разговор наш пошел на такую доверительно-интимную тему, то, скажите, разве можно избежать сентиментальности в состоянии влюбленности? Невероятно сентиментальна, на мой взгляд, любовь к детям. Я могу умиляться цветением ковыля в поле, степью, водоемами, восходами и заходами солнца. Этому обязательно нужно учиться радоваться вопреки нашим суровым будням.

- Степь, восходы, закаты… Это, наверное, в вас еще и казачья кровь говорит. Вы ведь потомственный казак?

- Поговорок на сей счет много (смеется). Дед мой был казак, отец мой - сын казачий, а я, скажем так, третья вода на киселе. Я казак по линии отца, а вот мать моя была уже не из казачьей станицы, из соседнего села. В казачье сословие ведь вливались не только и не столько по родовым признакам. В него позволительно было вступать человеку любой национальности. Потом уже звание казака переходило из поколения в поколение. Для меня быть казаком сегодня важнее не напоказ. Это больше убеждение, идеология казачьей вольной жизни, внутренней демократии, которой я стараюсь строго руководствоваться и подчиняться. Кстати, казаки ведь всегда умели сочетать жизнь на перепутье, когда нужно было срываться по первому зову на границы, на охрану рубежей государства со своей чисто сельскохозяйственной деятельностью: пахали, сеяли, разводили скот, лошадей. Они всегда были на лоне природы. Так что тяга к земле, к природе, к тем же фиалкам, упомянутым вами, передается, видимо, по генам.

- Вам, наверно, очень идет казачья форма…

- Никогда не позволял себе ее надевать! Казачья форма была у деда, я его так и похоронил в ней. Мне не раз поступали предложения возглавить казачество в Семипалатинске, Павлодаре, Южно-Казахстанской области. В Шымкенте особенно настаивали, но надо знать историю! Откуда в Южном Казахстане казачество? Никаких казаков там в помине не было. Они лишь приходили служить в Туркестанский округ. Как сегодня бы сказали - вахтовым методом. Казачьи станицы были в Семиречье. Я же из сибирских казаков Горькой линии, жизнь которых подробно описал Иван Шухов. Надеть форму казака для меня кощунственно. Смешно видеть на ком-то полковничьи погоны, медали, все эти звания есаула, подъесаула. Откуда они? Мне мое звание, мой чин присвоил Президент, а им кто? Это же самые настоящие самозванцы, которые на общем бутафорском фоне пытаются решать свои личные дела. Я всегда был против всего показного и старался не допускать никаких противозаконных действий со стороны так называемых казаков там, где по долгу службы находился. Выступал против организации военизированных казачьих формирований. Вот в Северо-Казахстанской области казачье общество занимается возрождением и поддержкой культуры, традиций, обычаев. Это мне импонирует.

- Значит, цели и принципы казаков прошлого, когда все было направлено на служение царю и Отечеству, от нынешних все же должны отличаться. Готовы ли вы, как истинный казак, в любой момент все бросить и пойти, куда скажет Родина?

- Служба государю и Отечеству всегда была в крови у любого русского человека. В стремлении этом одинаковы были и дворяне, и помещики, и простой люд, а уж про казаков и говорить нечего. Они по своей принадлежности к сословию обязаны были служить. Мой дед пять лет служил в Китае, охранял русского консула. В семье даже сохранилась фотография, где он в своей казачьей форме на коне и с шашкой. Потом его призвали на Первую мировую войну. Воевал в казачьих войсках. Вот для него форма действительно была святой. Он и в мирное время в ней ходил. Прожил 88 лет.

- А шашка-то фамильная в семье сохранилась?

- Шашки у нас все бутафорские. Есть у меня хорошая. Подарили. Но и она не боевая. Вы не верьте, если где-то услышите рассказ, что вот, мол, есть семейная реликвия, атаман-прадед припрятал. Все тогда советской властью изымалось подчистую. Ничего невозможно было утаить. Только легенды ходили.

- С лошадьми на ты? Сейчас модно стало держать собственную лошадь.

- Я ведь все детство проводил в Королевке у бабушки с дедушкой. Потому с лошадьми управляться умею. Правда, последнее время покататься не удается. Последний раз на лошадь садился года два назад. А вот что касается собственной лошади… Наверное, я не увлечен лошадьми до такой степени. А потом для этого, как мне кажется, нужно жить в сельской местности.

- Название какое красивое у деревни - Королевка…

- Его мой дед дал. Рассказывал, когда отселился несколькими домами от станицы Озерная (местечко близ Омска), встал вопрос - как хутор новый называть? Собрались на майдане как раз у дома деда - он на хуторе центровой был - стали думать. В то время какие названия были? Аул-1, Аул-2, Аул-3… Так до сих пор у тех, кто тогда родился, в паспортах и значится. А дед возьми да и скажи, живем, мол, как короли: земли хватает, места красивейшие, лес, озеро, вода чистейшая (у деда в колодце самая лучшая вода была), давайте Королевкой и назовем. Но сейчас Королевки уже нет.

- Виктор Михайлович, правда, что когда-то вы собирались поступать в… духовную семинарию?

- Знаете? В принципе, юристом я хотел стать со школьной скамьи. Но с окончанием школы увлекся фантастической литературой, начал изучать философию, стал размышлять об общественном формировании, изотерическая литература привлекала. И как-то нашу школу посетил проверяющий из районо. Пришел к нам на урок истории и политэкономии. Кого вызвать к доске, чтобы не опозориться? Вызвали меня. По предмету ответил отлично, начались вопросы. По мере приближения к коммунизму роль коммунистической партии возрастает или падает? Такой вот вопрос 17-летнему пацану! Сейчас спроси подобное у взрослого человека, не будет знать, что ответить. А я тогда заявил, что роль партии падает, потому что общество становится сознательным и в конечном итоге перейдет к самоуправлению. Партия свою роль выполнила. Я же тогда представлял коммунистическое общество, как общество свободных граждан, где нет преступности, а в руководителях только самые умные люди из числа ученых. Зачем в таком обществе компартия? На такой ответ проверяющий не рассчитывал, не вязался он с решением съездов. За эти аполитичные размышления мне тогда здорово досталось. Такой протест во мне поднялся! А что можно было противопоставить навязываемой идеологии? Естественно, идеологию религии. Начал заглядывать туда, а как она толкует строение общества? Многое привлекло внимание. А вот брожение идей в голове лишь усилилось. От атеиста я не отошел, но для того, чтобы углубить свои знания с помощью теологической науки и окончательно разобраться во всем, что меня тревожило, решил, а почему бы сначала не закончить духовную семинарию, а потом уже поступить на юридический?

- Что же помешало сделать последний шаг к двери семинарии?

- Элементарное безденежье. Духовных семинарий в то время было лишь две - в Киеве и в подмосковном Загорске. Деньги нужны были для того, чтобы добраться, как-то устроиться. К тому же конкурс туда был больше, чем на юрфак. Желающих поступить, хоть об этом и не принято было говорить во всеуслышание, было очень много. А билет до Свердловска, где был юридический вуз, стоил шесть рублей с копейками в общем вагоне. Мать собрала еще тридцать. Поехал в Свердловск и поступил на юриста.

- Сегодня, имея столь солидные погоны на плечах, позволяете себе философствовать?

- Всегда. Я вообще считаю, что человек после сорока просто обязан размышлять философски. Это помогает принимать правильные решения, как в жизненном, так и в профессиональном плане. Поэтому заглядывать в мудрые мысли, в древность - это для меня уже потребность.

- Вы недавно из отпуска. Как отдохнули? На рыбалку съездить удалось?

- А как же! По последнему льду - мечта любого рыболова. Рыбачили в Коргалжынском районе. На одном из озер более ста щук поймали на четверых. Ну и поближе к столице рыбалка не менее успешно прошла. Но да чего хвалиться? Когда рыбак начинает хвалиться, ему ведь все равно никто не верит.

- А вы похвалитесь, Виктор Михайлович…Какую самую большую рыбу за свою жизнь рыбацкую вытащить довелось?

- Леща или окуня меньше трех-четырех килограммов я никогда не ловлю. А самую большую рыбу мы поймали опять же в Коргалжынском районе лет 25 назад. Зимой. Щука весила 17 килограммов. Возили ее тогда, как презент, в Москву. А вот домой я рыбу с рыбалки никогда не привожу. Странность у меня такая. Я ее всю раздаю. Ну, может, лишь одну-две возьму. Мне сам процесс важен.

- Где у нас самые рыбные места?

- В Северном Казахстане, конечно. Там озер - 3 800, из них - большинство зарыбленные. В бытность свою прокурором области я принимал все меры к сохранению рыбных запасов. В период нереста три года подряд объявлял рейды с участием прессы, работников правоохранительных органов, прокуроров. И никому не давал ловить сетями. Хотя некоторые нормы законодательства позволяют такую ловлю сорной рыбы. Но под этой маркой вылавливается вся рыба подряд. После введения трехлетнего запрета, рыбы стало больше. Сам я занимался исключительно спортивным рыболовством. Сети не признавал и не признаю. У меня на них аллергия. Если где-то вижу и не могу найти хозяина, просто-напросто режу ножом.

- Рыбацкая мечта уже сбылась?

- Мечта у рыбака одна - чтобы всегда был клев. Ведь все есть: достойная амуниция, лодка, палатки. А вот рыбацкое счастье иногда стороной обходит. Накануне сами сборы, подготовка к поездке, предвкушение лова так кровь будоражат, на лирический лад настраивают. А когда этот настрой еще и отличным уловом подкрепляется - это и есть рыбацкое счастье, рыбацкая мечта.

- Традиции в вашей компании какие-то особенные есть?

- Конечно, когда-то сами установили, что каждый рыбак должен выполнить норму - поймать тринадцать рыб. Кто впервые попадает в нашу компанию, чтобы в ней прописаться, обязан поймать именно такое количество рыбы за выезд. Можно больше, но никак не меньше. Поймал - пропишем в рыбаки нашей бригады по определенному ритуалу. Есть другая норма - бригадирская. Вот я, являясь бригадиром в местной бригаде, должен поймать не менее 21 рыбки. Только тогда можно считать, что день прошел не зря, выезд состоялся.

- А на экзотику никогда не тянуло?

- В свое время ловил осьминогов, морского окуня, баракуду. Поймал как-то пятикилограммового морского кота. Он не съедобный, даже ядовитый. Сфотографировались и отпустили. Но с нашей родной классической рыбалкой никакая экзотическая не сравнится!