Сергей БОРИСОВ, "Литер", 12 июля

По разведанным запасам урана – горючего XXI века – Казахстан занимает второе место в мире. И все это в первую очередь благодаря тому, что вот уже без малого 60 лет его поисками заняты "романтики и чудаки", признанные уранознатцы – казахстанские геологи. Сегодня с генеральным директором АО "Волковгеология" НАК "Казатомпром" Сергеем Сушко беседует наш корреспондент.

ЛИТЕР-Неделя: Сергей Михайлович, откуда пошло название вашего геологического подразделения? Кто был таков, этот таинственный Волков?

С.С.: Фамилия Волков к нам никакого отношения не имеет. Первым актом, положившим начало созданию сырьевой базы для атомной промышленности в Советском Союзе, было решение Государственного комитета обороны от 27 ноября о создании в СССР урановой промышленности. Однако шла война, все шло на нужды фронта и геолого-поисковые работы по урану широкого развития не получили. Как пишут исследователи, в это время проводились лишь ревизии на наличие радиоактивных элементов среди других полезных ископаемых, а также радиометрические промеры коллекций горных пород и руд в различных хранилищах и музеях.

В октябре 1945 года по постановлению СНК СССР в составе Комитета по делам геологии было создано Первое главное геологоразведочное управление (ПГГРУ). К сожалению, оно не имело вначале непосредственно подчиненных ему производственных поисково-разведочных организаций, а лишь осуществляло методическое и оперативное руководство работами по урану. В то время в Союзе не было ни профессиональных уранщиков, ни приборов, с помощью которых можно было искать радиоактивные месторождения, неясно было и как их искать. Но уран был жизненно необходим для производства атомного оружия, и поиски радиоактивного сырья становятся главной задачей всей геологической службы страны.

В ноябре 1947 года приказом по Мингеологии СССР были организованы несколько экспедиций: Красногорская – в Средней Азии, Березовская, Волковская – в Казахстане, Сосновская – в Сибири.

Само собой разумеется, приказ был под грифом "Совершенно секретно". Тот, кто давал эти названия, несомненно обладал большим чувством юмора. Сосны – в Сибири, березы – на Урале, а в казахстанских степях – что? Волки! Вот пускай и рыщут в поисках радиоактивного сырья.

Хотя приказ вышел в конце 1947 года, днем рождения нашей экспедиции считается 1 января 1948 года. Алма-Ата далеко; пока фельдъегери везли секретный приказ, прошло два месяца.

ЛИТЕР-Неделя: Говорят, что в то время каждый советский геолог,что бы он ни искал, должен был искать уран…

С.С.: Да, это так – уран прежде всего. Кстати, американцы тоже столкнулись с этой проблемой, но решали ее на коммерческой основе. Они выпустили дешевый дозиметрический прибор и раздавали его всем желающим. Кому повезло – тому платили премию. Только высшее руководство Казахстана знало, чем занимается наша экспедиция. Для всех остальных – мы искали молибден и подземные воды. В своих отчетах, тоже закрытых, мы называли то, что искали, третьим элементом.

Начинали с нуля. Поиски велись наощупь, методом проб и ошибок. Сначала были пешие маршруты, потом появилась техника, более совершенные приборы. Со временем накапливались знания, вырабатывалась система поисков. Первое месторождение нашей экспеди- цией было открыто на Курдае в Джамбульской области. Небольшое, компактное, но хорошее по содержанию. В кратчайшие сроки оно было запущено в производство. Тогда с экономикой не считались: выгодно не выгодно, рентабельно не рентабельно. Главное – уран найден, и его как можно быстрее нужно было выдать на-гора.

Самое удивительное, что вокруг этого месторождения пробурили много дырок, но ничего дополнительного так и не нашли – так вот распорядилась матушка-природа.

ЛИТЕР-Неделя: Сказывают, что геологам-уранщикам платили бешеные деньги…

С.С.: Труд любого геолога в то время оплачивался неплохо. Мы получали чуть больше остальных коллег, был коэффициент за радиоактивность. Но и условия труда были адские. Уран ведь залегает не в курортных зонах, воспетая в песнях романтика нашего труда сопряжена с мозолями и потом. Знаете, что такое Бетпакдала летом? Раскаленная сковородка. Не хочется говорить высокопарно, но то, что мы делали тогда, участвуя в создании ядерного щита, в полной мере можно назвать трудовым подвигом.

ЛИТЕР-Неделя: Есть ли на вашем счету открытые месторождения?

С.С.: Конечно, я являюсь одним из первооткрывателей двух крупных месторождений – Инкай и Акдала.

ЛИТЕР-Неделя: У людей несведущих уран пользуется дурной репутацией. Ходили слухи, что его добычей шахтным способом занимались зэки, у которых были большие сроки…

С.С.: В то время труд заключенных использовали на самых тяжелых работах. Они валили лес в тайге, добывали золото в солнечном Магадане. Вполне естественно, что спецконтингент, как тогда называли заключенных в официальных бумагах, работал и в урановых шахтах. Запыленность рудничного воздуха в то время из-за недостаточной вентиляции в десятки раз превышала установленные нормы. Добытую руду в горах Таджикистана, особенно с труднодоступных участков, на перерабатывающие предприятия доставляли на ишаках. День и ночь они посменно доставляли руду в худжумах по 25 килограммов каждый. Где-то я читал, что академик Щербаков, наблюдая их челночную работу, заметил: "Будь моя воля, я поставил бы памятник ишакам на самой вершине горы". Вместе с ишаками "ишачили" и люди. Вот как давался нам уран!

ЛИТЕР-Неделя: Какой самый большой процент содержания урана в руде?

С.С.: Я был на одном из рудников в Канаде, где содержание урана доходит до сорока процентов. Добывается он машинами с дистанционным управлением.

ЛИТЕР-Неделя: Кто является первопроходчиком добычи урана методом подземного выщелачивания?

С.С.: Как чаще всего бывает при каких-то открытиях, авторство коллективное. Один подал идею, другой и третий добавили к ней что-то свое. И пошло.

В 70-х годах Краснохолмская экспедиция, дислоцирующаяся в Ташкенте, открыла месторождение Уч-Кудук. Часть его была пригодна для добычи урана шахтным способом, другая нет – для этого требовалось обводнение огромной территории. И в этой тупиковой ситуации кто-то вспомнил, что еще в XIX веке методом закачивания раствора в пласты добывали серу. Идею быстро подхватили, стали развивать, она находила все новых приверженцев как среди добытчиков, так и среди переработчиков урана. Во-первых, нешахтный метод добычи дешевле в несколько раз. А во-вторых – и, может, это самое главное, – он безопасен. После того как мы уходим с добычных полей, остается чистое место. Ни карьеров, ни отвалов.

Наши люди работают в респираторах, чтобы аэрозоли не попали в дыхательные пути. Как правило, суммарные годовые дозы облучения – а у нас за этим строго следят – значительно ниже установленных величин. И все же, прежде чем приступать к разработке очередного месторождения, мы ведем широкую разъяснительную работу среди населения. Ведь люди чаще всего боятся того, что им непонятно.

ЛИТЕР-Неделя: Где-то я слышал, что, открой геологи Стрельцовское месторождение в Забайкалье раньше, у нас бы не появился город Шевченко?

С.С.: Не буду спорить, возможно, что и так. Хотя российское месторождение в Приартунье, кажется, все-таки было открыто раньше, но недостаточно разведано.

К 60-м годам напряжение, связанное с нехваткой урана для оружейных нужд, спало. Военные получали его в достаточных количествах. Но пришла эпоха мирного атома, в массовом количестве начали строиться АЭС, и за поиск новых месторождений взялись с новой силой. В ход пошли руды с низким содержанием урана. Вот тогда-то и начали разрабатывать Прикаспийское месторождение.

ЛИТЕР-Неделя: Можно ли утверждать, что основные урановые провинции в Казахстане (а их пять) уже разведаны? Предвидится ли в ближайшей перспективе приращение новых месторождений?

С.С.: В июне этого года состоялся научно-технический совет "Каз-атомпрома", где были заслушаны наши предложения по дальнейшему развитию минерально-сырьевой базы урана. Сегодня все известные месторождения, которые были найдены еще во времена Советского Союза, находятся в отработке. Все они, в принципе, законтрактованы, у них определились хозяева, те, кто будет добывать уран. Мы доводим их до кондиции, уточняем запасы и сдаем отработчикам. Короче говоря, свободных месторождений уже нет.

Что касается поиска, то мы, к сожалению, им не занимались с 1991 года. Но настало время браться и за это. НТС одобрил принципиальные направления наших работ – где мы будем вести эти поиски, в каких масштабах.

ЛИТЕР-Неделя: Какова география будущих поисков?

С.С.: Мы считаем, что в чу-сарысуйской и сырдарьинских урановых провинциях поисковые работы полностью не были завершены. По нашим прогнозам, прирост может составить порядка 500 тысяч тонн урана. А это солидная прибавка. Настало время новых экспедиций, так что придется тряхнуть стариной.

ЛИТЕР-Неделя: Сергей Михайлович, стоит ли спрашивать, какой из элементов таблицы Менделеева для вас самый коронный?

С.С.: Конечно же уран, наделенный Создателем столь магической, невероятной энергетической силой. И я счастлив, что отдал его поискам почти тридцать пять лет своей жизни. Знаете, сколько стоит сейчас фунт закиси-окиси урана на мировом рынке? Двести пятьдесят долларов, и цена на него меняется в сторону увеличения каждую неделю. Я рад, что в обеспечении энергетической безопасности моей страны есть толика и моего труда.