Елена НЕФЕДОВА, "Мегаполис", 29 октября

Октябрь стал месяцем испытаний на психологическую устойчивость. Безумный рост цен на основные продукты питания внес панику в дома и души казахстанцев, а советское слово "дефицит", казалось бы навеки канувшее в Лету, неожиданно заявило о себе в капиталистическом настоящем. Так кто же виноват в том, что цены на продовольствие словно сошли с ума? Действительно ли хлеб подорожал из-за повышения тарифов на электроэнергию? Какие коммунальные службы хотят поднять цены на свои услуги? И почему потребителю приходится платить за воду, которая не доходит до его крана? На эти и другие вопросы нашего корреспондента Елены Нефедовой отвечает председатель Агентства по регулированию естественных монополий Бакытжан Сагинтаев.

– Бакытжан Абдирович, неделю назад продовольственный рынок Казахстана залихорадило. Цены на сахар, соль и подсолнечное масло взметнулись вверх. Ожидается подорожание других продуктов питания. Есть мнение, что это происходит из-за роста цен на электроэнергию. Вы разделяете эту точку зрения?

– Сейчас нас многие обвиняют в том, что все дорожает из-за повышения электроэнергии и что мы к этому имеем косвенное отношение. Но давайте посмотрим. Когда подорожание хлеба произошло? В сентябре. Но в сентябре мы ни один тариф не утвердили на повышение! И в августе – тоже. Изменение тарифов произошло лишь в июле. Почему же тогда хлеб в июле не подорожал? А потому что доля электроэнергии в стоимости хлеба составляет минимум. Мы запросили данные крупных хлебокомбинатов. В "Аксай-Нан" нам ответили, что до повышения цен на хлеб доля электроэнергии в стоимости хлеба в целом не превышала 2%. Это собственная калькуляция хлебокомбината!

Мы рассчитали долю других коммунальных услуг в булке хлеба алматинского производства. До 1 октября цена на электроэнергию и на воду в Алматы не менялась. Так вот цена газа в стоимости буханки составляла 2,06%, воды и того меньше – 0,0001%. Поэтому даже если бы цена на электроэнергию или газ повысилась в два раза, это бы почти не повлияло на себестоимость хлеба, так как цена хлеба после этого увеличилась бы всего на 2%. А если предположить, что цена за воду вырастет в 1000 раз, то хлеб станет дороже всего на 1%.

– Почему же тогда повышение тарифов на электроэнергию называют одной из главных причин подорожания продуктов?

– Потому что это выгодно. Смотрите, что происходит. Государство перестало дотировать Жамбылскую ГРЭС, не подпадающую под государственное ценовое регулирование. В связи с этим отпускная цена на электроэнергию в южных регионах увеличивается. Сейчас везде и всюду говорят о том, что в стране растет тариф на электроэнергию. Но на самом деле ни в Астане, ни в других северных регионах тариф не менялся в период подорожания продуктов. Заявленные тарифы электроснабжающих организаций южных регионов сегодня находятся на стадии рассмотрения и еще не утверждены. А народная молва уже раздула слух, что в росте цен на хлеб виноваты увеличивающиеся тарифы на электроэнергию.

– В таком случае, на каком этапе произошло безумное удорожание хлеба? В поле, на мельнице, в пекарне или в магазине?

– А это сегодня главный вопрос. Сельхозпроизводители хотят зарабатывать, и это правильно. Человек, который выращивает хлеб, должен зарабатывать. Но, с другой стороны, по информации крупных зерновых компаний, зарплата комбайнеров доходит сегодня до 1000 долларов.

– И вы в это верите? Если бы комбайнеры услышали, что они зарабатывают по 1000 долларов, наверняка бы удивились…

– В том-то и дело. Получается, что на этом этапе не может формироваться такая высокая цена на хлеб. На этапе транспортировки, судя по более-менее стабильным ценам на бензин, тоже такого удорожания быть не должно. А дальше идет хранение, переработка, мукомольные комбинаты и т.д. Чтобы понять, что на самом деле происходит, правительство поручило нашему агентству и Министерству финансов проверить мукомольные комбинаты и хлебозаводы на предмет ценообразования. Виноваты ли в росте цен на хлеб дорожающая электроэнергия, вода, мука или дрожжи? Или это все-таки сговор, и кто-то под шумок получает необоснованный доход? После проведения этих проверок мы сможем точно сказать, на каком этапе происходит завышение цены на хлеб.

Я вспоминаю 2005 год, когда в стране резко подорожал бензин. Тогда мы оперативно создали проверяющие группы, и в течение одного дня наши сотрудники выехали по всем регионам. Тогда к этой работе подключилась финансовая полиция, комитет по защите конкуренции и налоговая инспекция. В течение месяца работа была завершена. Много тогда было выявлено нарушений, в том числе и сговор. По некоторым субъектам финансовая полиция возбуждала уголовные дела.

Такую работу нам надо проводить постоянно. И очень важно то, что сегодня статус комитета по защите конкуренции подняли до уровня агентства. Выявлять сговор – их прямая обязанность. Сейчас они спать вообще не должны.

– Недавно вы сообщили, что 45 предприятий должны возвратить потребителям порядка 3 миллиардов тенге через компенсирующие сниженные тарифы. За что?

– По результатам анализа исполнения тарифных смет естественных монополистов мы выяснили, что 45 субъектов допустили различные нарушения, такие, как нецелевое использование денежных средств, предусмотренных на проведение ремонтных работ, приобретение сырья и материалов, реализацию инвестиционных программ. К примеру, компания получила 50 миллионов на конкретную цель, а использовала только 30 миллионов, при этом не отремонтировала столько-то километров теплотрассы или железнодорожных путей. Это значит, что вы как потребитель переплатили 20 лишних миллионов, и предприятие должно вернуть вам деньги, которые не использованы по назначению.

– Какие предприятия попали в разряд нарушителей?

– Основная часть – это энергетики и тепловики. Много региональных электросетевых компаний (РЭК). Например, у Восточно-Казахстанской РЭК "хвост" в 287 миллионов тенге, у Карагандинской РЭК – 173 миллиона. Также в этот список попало АО "Международный аэропорт Астана". Для него компенсирующий тариф составил 112,7 миллиона тенге. Но самая большая сумма возврата пришлась на национальную компанию "Казахстан темир жолы" – 2,2 миллиарда тенге.

– Но ее руководство каждый раз слезно просит увеличить тарифы на свои услуги…

– Проблема в том, что они никак не могут организовать правильное планирование. Мы понимаем, что им необходимо закупать рельсы, шпалы, и все это постоянно дорожает. Но делать это своевременно у них не получается. Пока бюджет утвердят, пока тендеры проведут – уже полгода прошло. В оставшиеся полгода, они, естественно, не успевают освоить всю сумму. Поэтому введен компенсирующий тариф. У других предприятий-нарушителей примерно то же самое.

– Когда они должны снизить тарифы?

– Сразу же, с момента ввода компенсирующего тарифа. О том, что он введен, сообщается в печати, а далее потребителям выставляются квитанции с уже сниженным тарифом. Разница между временным компенсирующим и ранее действовавшим тарифами и есть сумма компенсации потребителю. Но для пассажиров железной дороги сегодня это не заметно, в связи с тем, что АО "Пассажирские перевозки" "компенсировало" снижение стоимости услуг магистральной железнодорожной сети другими затратами. Зато в счетах за тепло и электроэнергию некоторое снижение тарифа уже заметно.

Например, в Усть-Каменогорске введен компенсирующий тариф на производство тепловой энергии в размере 22,2 миллиона тенге. Карагандинская РЭК будет компенсировать 173 миллиона тенге. Эта сумма пересчитывается на каждого потребителя, и счета со снижением выставляются в течение полугода или года. А исполнение этой нормы отслеживают наши территориальные управления.

– Почему предприятия, остро нуждающиеся в проведении ремонта или обновлении оборудования, могут позволить себе не освоить такие внушительные суммы?

– В некоторых случаях они просто физически не успевают сделать это из-за тендеров, на которые уходит много времени, а потом выясняется, что ремонтировать или закупать уже некогда. Раньше мы штрафовали наших монополистов за неисполнение каждой статьи в отдельности. Но с этого года для тех из них, которые не успевают потратить деньги по объективным причинам, мы ввели в закон новую норму, согласно которой они могут неосвоенную сумму отправить на другую статью. К примеру, если выясняется, что нет экономического смысла ремонтировать старое оборудование, то субъект может использовать эту сумму на приобретение нового. В таком случае штрафная санкция в виде компенсирующего тарифа вводиться не будет. Но если эти деньги будут использованы на зарплату или на покупку джипа, это карается введением компенсирующего тарифа.

– При подаче в дома потребителей часть воды и электричества по дороге "теряется". Насколько эти технические потери отражаются на формировании тарифов? Иначе говоря, сколько мы переплачиваем за недополученные коммунальные услуги?

– Много. Сегодня в структуре тарифа на электроэнергию компенсация нормативно-технических потерь составляет около 30%. Один из высоких показателей имеет место в Актобе – целых 36%, что равняется около 1 млрд тенге! Это те деньги, которые не идут на ремонт, инвестиции или зарплату. На эту сумму дополнительно покупается электроэнергия. Зато на поддержание сетей в рабочем состоянии в Актобе тратится очень маленькая сумма – всего около 11% от собранных денег.

В Кызылординской области нормативно-технические потери составляют 22%, в Южно-Казахстанской – 21%, в Жамбылской – 20%, в Кокшетау – 20%, в Алматинской –19%, в Астане – 15%. Для сравнения: во Франции объем потерь в тарифе составляет всего 7%, и они говорят, что это много. В странах Европы нормативно-технические потери в тепловых сетях составляют в среднем 12%, а у нас – все 30%. Поэтому нам надо проводить колоссальную работу по снижению потерь. Мы сейчас привлекаем экспертов, смотрим, считаем, почему у наших монополистов такие нормы. Могу сказать, что все они подлежат пересмотру.

Аналогичная ситуация с водой. В среднем по Казахстану потери составляют 35%, а есть еще больше. В Атырау в тариф заложены потери 40% воды, в Уральске – 37%, в Кокшетау – 34%, в Астане – 34%, в Алматы – 32%. А в США и Западной Европе нормативные потери воды всего 15%.

– Это та вода, которая льется мимо нашего крана. Почему если произошла авария на водопроводе, за вытекшую на улицу воду должны платить потребители?

– Чтобы была возможность отремонтировать этот трубопровод. Дело в том, что тариф установлен уже с учетом потерь. Я считаю, что сейчас у нас вода стоит неимоверно дешево и существующего уровня тарифов недостаточно, чтобы проводить своевременный и полноценный ремонт, что позволило бы уменьшить потери воды. Денег водоканалу должно хватать для того, чтобы отремонтировать или заменить необходимое количество труб. А когда средств не хватает, ремонт труб идет кусками: где произошел порыв, там и ремонтируют. В итоге у нас минимальное обновление и все время аварии и текущий ремонт. Естественно, это ведет к потерям.

– Получается, что вы, руководя антимонопольным ведомством, ратуете за повышение тарифов?

– Я ратую за качество услуг. Но если я говорю о вечных проблемах водохозяйственной сферы, это не означает, что мы на каждую заявку будем автоматически поднимать тарифы. Для этого нужна инвестиционная программа. Мы должны видеть, куда пойдут деньги. К примеру, на ремонт или обновление, без которых утечки будут неизбежны. То есть каждая статья должна быть обоснована.

Кстати, повышение тарифа не всегда отражается на затратах потребителей. Поставьте счетчик и платите по нему. Когда вы платите по прибору учета, вы не будете лить воду целый день. Соответственно, потребление воды будет меньше. Тариф в этом случае будет чуть выше, но вы научитесь экономить воду, и вам не придется платить больше.

- Из поступивших в этом году 533 заявок на повышение тарифов ваше агентство отклонило 333. По каким причинам монополистам отказывали в повышении тарифов?

– У меня складывается такое ощущение, что специалисты субъектов естественных монополий, занимающиеся тарифами, не читают наши нормативные документы. Есть две причины, по которым мы можем безоговорочно отказать в утверждении тарифа. Первая – это полнота документов. Существует перечень, необходимый для утверждения тарифа. И если не хватает хотя бы одного документа, то уже невозможно рассчитать тариф. Такие заявки мы отклоняем.

Второй момент – надо доказать обоснованность своей заявки. Если не смогли, сами не подготовились – извините!

– Какие монополисты сейчас стоят в очереди на повышение тарифов?

– В Акмолинской и Жамбылской областях просят повысить тарифы на воду и канализацию. Из Алматы, Жамбыла и Восточного Казахстана поступили заявки на повышение тарифа на производство и транспортировку тепла и электроэнергии. Тепловики Семея хотят увеличения тарифа на тепло сразу на 56%. Но больше всего меня удивляют аппетиты наших энергоснабжающих организаций, которые у нас именуют энергосбытами.

Вот давайте посмотрим на примере ТОО "АРЭК-Энергосбыт". Это энергоснабжающая организация, которая заработала на потребителях 411 миллионов тенге. В тарифе на электроэнергию для потребителей в Акмолинской области его доля составляет 18%. Вопрос: за что? Да, у него арендован офис, есть машины, аппарат и контролеры, которых они сами называют "топтунами". Но у него же нет никакого производства! А теперь давайте посмотрим на КЕГОК. У него есть сети, подстанции, он их обновляет. Но его доля в том же конечном тарифе всего 10,9%, а доход в прошлом году у него от тех же потребителей составил всего 248 миллионов. Ну разве можно сравнивать затраты КЕГОКа с затратами "АРЭК-Энергосбыта"? Правильный подход, когда в тарифе на электроэнергию доля энергоснабжающих организаций составляет не более 8-10%.

– Но "топтунам" тоже нужно платить зарплату…

– А зачем нужен такой контролер, который ходит по квартирам, проверяет счетчики, а в результате в квитанции все равно указаны другие показания? У нас в затратах вообще много чего лишнего есть. Вот такой пример. Монополист приходит и говорит: "У меня техника старье, трактора каждый день ломаются, машины столько лет не обновляются, кучу денег на них трачу. Бензин уходит ведрами, запчасти не на что купить". И у него действительно сломанный трактор стоит, он за него налог платит, охраняет его, а сам вынужден брать в аренду другую технику, потому что надо выполнять работу. Получается, что он дважды платит за технику, и все эти затраты закладывает в своем тарифе. Я ему говорю: "Извините, а зачем вам старый трактор? Избавьтесь от хлама, и у вас появятся деньги. Обратитесь на рынок. Там можно взять в аренду или в лизинг новый трактор или машину, которая будет работать, не требуя лишних затрат на ее содержание".

У нас в Шымкенте есть ТОО "Водные ресурсы – маркетинг", где 75% акций находится в частных руках. Там на одного работника приходится около 11 км обслуживаемых сетей. А у государственных коммунальных предприятий на одного работника приходится менее 2 км. То есть в 5 раз меньше. Вопрос: зачем держать столько людей? Это же все затраты. Сегодня государственные коммунальные предприятия должны решать проблему неэффективного менеджмента. И только после их решения мы можем позволить им направлять деньги на модернизацию.

– Если компания с таким неэффективным управлением приходит к вам за повышением тарифа, вы можете ей отказать?

– На каком основании? Они же приходят к нам с обоснованием. Но и заставить меняться их мы тоже не можем.

– А кто может?

– Акционеры. Правда, у нас практически все водоканалы – это государственные коммунальные предприятия. Поэтому, может быть, здесь стоит подумать о применении механизмов государственно-частного партнерства. Можно передать их в концессию или установить жесткие требования со стороны местных исполнительных органов, стимулируя эффективнее работать.

– Для стабилизации цен на хлеб в регионах подписали меморандумы с поставщиками и производителями. Но это временная мера. А что сможет держать ситуацию потом? И нужно ли нам вводить государственное регулирование цен на хлеб?

– Должны быть применены рыночные механизмы в виде экспортных и импортных пошлин, предоставления льгот и различного рода преференций, товарных интервенций. И только если это не поможет, можно будет ввести государственное регулирование. Но это исключительная мера, которая может носить лишь временный характер.

– Почему подскочили цены на подсолнечное масло и сахар? Существует ли монополия на производство и реализацию этих продуктов?

– Растительное, сливочное масло, крупы и другие продовольственные товары сейчас реализуются в конкурентной среде, и соответственно цены на них нашим агентством не регулируются. А подскочили цены из-за искусственно созданного ажиотажа. Я бы посоветовал нашим гражданам взять на вооружение опыт латиноамериканских стран. Когда там помидоры с 1 доллара за килограмм подскочили до 5-6 долларов, то общество защиты потребителей призвало людей вообще не покупать их. Объявили своего рода бойкот, и тогда помидоры стали стоить по 2 доллара за кило. То есть чем поддаваться панике, лучше всего выждать. От того, что мы сейчас коробками и мешками начнем скупать продукты, мы только проиграем.