Майгуль КОНДЫКАЗАКОВА, "Начнем с понедельника, 18 апреля

Во вторник состоялось очередное заседание общественно-политического дискуссионного клуба "АйтPARK", инициатором создания которого является известный политолог Нурлан Еримбетов. Заметим, еженедельные посиделки в этом клубе уже стали привычными для алматинских журналистов, перерыв даже на неделю заставляет ощутить – чего-то не хватает. Но последние две недели обычный ритм работы "АйтPARKа" был нарушен, и даже поползли слухи, что клуб закрыт из-за вольного, свободного духа, что царил на его заседаниях.

Но, видимо, слухи эти оказались сильно преувеличенными либо разум и свобода все-таки восторжествовали – как бы то ни было, сегодня "АйтPARK" вновь работает в полную силу, намечая новые темы для обсуждения.

С момента открытия площадки для дискуссий, какой действительно стал "АйтPARK", было проведено полтора десятка встреч – с политиками, политологами, писателями, правозащитниками, общественными деятелями. И, как и полагается в дискуссионном клубе, здесь высказывались самые разные мнения - оригинальные и не очень, острые, диаметрально противоположные, глубокие, остроумные, но не было духа нетерпимости и мракобесия, чего в сегодняшней казахстанской реальности, увы, более чем достаточно. И если даже такая площадка, на которой люди, неравнодушные к тому, что происходит в нашей стране, имеют возможность поделиться своими наблюдениями, сделать определенные выводы и, может быть, прийти к какому-то консенсусу, - если даже такая площадка кому-то мешает, то это очень печально и свидетельствует об уровне развития нашего общества в целом.

Темой очередного заседания "АйтPARKа" стала ситуация с религиозными объединениями в стране и ажиотаж вокруг этой проблемы. По мнению известного правозащитника, председателя алматинского Хельсинкского комитета, человека, который уже много лет непосредственно занимается проблемами религиозных общин, межрелигиозных отношений, Нинель Фокиной ажиотаж этот был создан искусственно. Подробнее читайте в материале.

Нурлан Еримбетов, модератор клуба: Нинель Константиновна, чем, на ваш взгляд, вызван новый информационный всплеск вокруг работы религиозных объединений? Что случилось?

Нинель Фокина: Нас тоже долго мучили эти вопросы: почему, зачем? Потом мы пришли к нехитрому выводу, что, наверное, нам непонятна логика событий в силу того, что мы рассуждаем с позиции одной логики, а события развиваются по совершенно неизвестной нам логике.

Н.Е.: У меня, допустим, есть несколько версий, почему это происходит. Первое: таким образом пытаются отвлечь общественное внимание от других проблем. Второе: наверняка начала работать какая-то новая комиссия, которая должна оправдать свое существование. Третье. Как мне сказал один товарищ, не освоены средства, выделенные Министерству культуры на освещение этих проблем. Еще может быть, что Генеральная прокуратура хочет доказать, что она нужна государству или просто еще раз напомнить о своем существовании. Но меня больше всего удивляет, что в этой связи об этой проблеме говорят все, кроме религиоведов. Вместо этого в СМИ опять письма трудящихся о вреде подобных религиозных организаций. Если от них действительно исходит опасность, то с ними нужно бороться на полном серьезе. Но этого нет. Почему? Не хватает доказательств?

Н.Ф.: Почему истерия в прессе? Это хорошо организованная кампания, которая, как правило, предшествует принятию какого-нибудь непопулярного решения. Как она организовывается, вы знаете. Это первый показатель того, что у нас проблемы со свободой слова. Почему об этой проблеме не говорят религиоведы? Наверное, потому что не дают. Существует, как вы знаете, государственный заказ, например, в последнем списке госзаказов на этот год мы откопали очень интересный лот. Он так и называется: "Создание и поддержание правозащитной организации, которая будет защищать права жертв тоталитарных сект". На это государство выделяет большие деньги.

Как правило, эти всплески ажиотажного внимания, в частности, к свободе религии, являются обычным политическим заказом, причем на уровне не только нашего государства, но и на уровне СНГ и ШОС. Наши СМИ не интересуют пытки, право на жизнь, права детей, права мигрантов - лишь свобода религии во всех ее ипостасях. И, как правило, эти ажиотажные всплески совпадают с неприятными политическими событиями. Но последние два года мы говорим уже не о всплесках, а об устойчивом ажиотажном внимании. Все причины, о которых вы говорили, – они имеют место, но мне кажется, что на фоне всемирного психоза, связанного с борьбой с терроризмом и экстремизмом, которую развязали США, остальные с этого психоза имеют неплохие политические дивиденды. У нас, как такового, политического терроризма не было. Ни одного теракта не раскрыто, за исключением недавнего прецедента, когда были осуждены пятнадцать шымкентских ребят. И как только состоится очередное заседание антитеррористического центра СНГ или ШОС, так начинается оживление кампании. Сейчас ажиотаж в прессе организован для того, чтобы протолкнуть закон "О религиях", который в прошлом году в преддверии нашего председательства в ОБСЕ был снят с повестки дня, а сегодня он выплыл по инициативе группы из восьми депутатов.

Мы уже несколько кампаний таких пережили. Когда шла такая кампания в 2000-м, мы думали, страшнее уже не будет. Отбились кое-как. Когда шла в 2005-м под прикрытием усиления национальной безопасности, многие уехали из страны. Заявления и сейчас лежат в иностранных посольствах. Но то, что сегодня происходит, уже ни в какие ворота не лезет.

Н.Е.: Вы можете сказать кратко, в чем суть поправок?

Н.Ф.: Давайте, к закону чуть позже перейдем. Поговорим на тему: существует ли проблема? Сейчас идет какая-то объединенная политика в целях борьбы с экстремизмом и терроризмом. Это доказывает и то, что в Кыргызстане одновременно инициирован такой же закон, и в Таджикистане, а в России он с 1997 года действует, он чуть помягче. А в Узбекистане что делается, мы знаем.

Исходит ли угроза от религиозных организаций?

В нашем распоряжении 3 социологических исследования с промежутком в 7-8 лет, так что можно было проследить в динамике процессы в этой сфере. Первое, что показывают все эти исследования: Казахстан – страна нерелигиозная. 15 лет назад свое отношение к религии определили 25% респондентов. Сегодня – 35%. То есть заявление о том, что у нас 11 миллионов мусульман, – это, конечно, из области желаемого. Плюс еще 7 миллионов христиан, итого 18 миллионов. И как тут их на 15 миллионов поделить, я не знаю, особенно если детей исключить, которые, по определению, ни к какой религии не принадлежат. Очень медленно растет число верующих, за 15 лет показатель вырос, потому что стало больше свободы, появилась возможность самоопределения. Из этих 35% примерно половина выражает свое отношение к религии, исполняет обряды и прочее от случая к случаю, 1-2 раза в год. И только четверть из них знает каноны своей религии и выполняет их. То есть 8-9 % взрослого населения. Где религиозный бум?

Количество религиозных объединений у нас - 3,5-4 тысячи. Если сравнить, например, с Кыргызстаном, то у них на 5 миллионов – 2 тысячи объединений, а у нас на 15 миллионов – 4.

Теперь об угрозе терроризма и экстремизма. Во-первых, что такое экстремизм? Мы боремся с этим злом, но мы не определились, что это такое. Мы в Законе "Об экстремизме" написали: экстремистская деятельность – это деятельность, направленная на достижение экстремистских целей. Я сразу вспоминаю слова Станислава Лемма о том, что такое "сепульки" и "сепуление". Сепуление – это любимое занятие ардритов с планеты Энтеропия, а сепульки – это то, что нужно для сепуления. В данном случае мы дали похожее определение.

Чем страшен этот закон? Он был принят в конце 2004 года, мы в нем четко указали на угрозу этого явления, понятие которого юридически не определено. По сути дела, мы указали на угрозы для безопасности государства, исходящие от институтов гражданского общества. Мы ввели понятие "политический экстремизм", "информационный экстремизм", "религиозный экстремизм" и т.д. Кроме того, мы ввели этим законом уполномоченный государственный орган, которому дали широчайшие полномочия, такие, каких не было при советской власти. Это уполномоченный орган по делам религий. И мы дали одному суду Астаны, сначала Верховному, потом – городскому, право определять, является ли организация экстремистской.

Но сама процедура признания организации экстремистской совершенно непрозрачна.

В 2005 году во имя национальной безопасности внесли поправки не только в религиозное законодательство, но и в Законы "О политических партиях", "Об общественных объединениях", "О СМИ", "О религиозных объединениях" и т.д. То есть прищучили все институты гражданского общества.

У нас до 2004 года не было ни одного узника совести, ни одного заключенного по мотивам, связанным с религией или с убеждениями. Последний узник совести у нас был в 1997 году – свидетель Иеговы – за отказ от службы в армии. Но и тот он получил условный срок.

И 3 года спустя что мы имеем? В прошлом году более 200 баптистов были оштрафованы за деятельность без регистрации. По разным данным, от 400 до 700 мусульман были посажены по мотивам, явно связанным с религиозными убеждениями. И, наконец, в этом году мы имеем группу мусульман, посаженных за террористические преступления.

От редакции:

На данную тему можно рассуждать очень долго, все материалы заседания мы не можем представить на газетной странице. Но очевидно одно. Все мы ответственны за то, что происходит в стране. А СМИ, как четвертая власть, имеющая влияние на умы сограждан, несет еще большую ответственность. И разжигание истерии без фактов, анализа, статистики, мнений квалифицированных специалистов говорит либо о непрофессионализме журналистов, либо о злонамеренности. В данном случае ажиотаж в отношении религиозных организаций зачастую не имеет под собой оснований. И как сказала г-жа Фокина, действительно пора бы уже приводить факты. Например, список детей свидетелей Иеговы, которые умерли от того, что их родители отказались от переливания крови. Или список людей, которые ушли из семьи, или список тех, кто развелся по религиозным соображениям. Но ничего этого до сих пор нет. Пока все идет на уровне слухов, страхов и фобий.