Александра АЛЕХОВА, "Время", 18 августа

Есть ли разница между полицией 90-х и современными стражами порядка? Откуда берутся "ментовские войны"? За что охранников хотят лишить боевого оружия? На эти и другие вопросы на "прямой линии" отвечает президент Ассоциации охранных организаций РК, почетный сотрудник КНБ и Службы охраны президента, профессор КазГЮУ, генерал-лейтенант Булат БАЕКЕНОВ.

Денис, Алматы:
В 90-е вы возглавляли МВД, КНБ, Службу охраны президента, были секретарем Совбеза. С тех пор прошло более десяти лет. Вы ощущаете разницу в работе этих структур тогда и сейчас? Когда честных и порядочных полицейских вы встречали чаще - в лихие 90-е или сегодня?
- Разница, безусловно, огромная. Сегодня все силовые структуры хорошо финансируются и оснащены по последнему слову техники. В свое время мы об этом только мечтали. В годы моего руководства МВД (октябрь 1994 г. - октябрь 1995 г. - Ред.) я неоднократно ругался с тогдашним председателем правительства Акежаном КАЖЕГЕЛЬДИНЫМ по поводу выплаты зарплаты сотрудникам. Однажды мы так с ним сцепились, что вмешаться в конфликт пришлось Нуртаю АБЫКАЕВУ ( в то время руководитель аппарата президента. - Ред.). В кризисные 90-е я понимал - нет ничего хуже голодного полицейского с оружием в руках. Сейчас и c деньгами проблем нет, и, соответственно, нет такой текучести кадров.
Вопрос про честность несколько некорректный. Я убежден: честные и порядочные всегда были, есть и будут. Чем лучше оснащается полиция и любая другая силовая структура - тем выше к ней требования населения. Это объективно.

Халидолла САРИЕВ, Астана:
Недавно президент на совещании с силовиками заявил о необходимости реформировать правоохранительную систему и гуманизировать уголовное законодательство. Как вы считаете, это пойдет на пользу обществу?
- Первое его указание на сей счет было еще в прошлом году, затем об этом он сказал в своем Послании. Планируется сокращение численности МВД на 15-18 процентов. Кого сократят - я не знаю. Но сокращать надо. И дело не столько в количестве сотрудников органов внутренних дел, сколько в правильном распределении их сил. В мою бытность министром в городах на одного участкового приходилось
4-5 тысяч населения, в селах - около 2 тысяч. Причем в круг обязанностей участкового входило буквально все: от проверки санитарного состояния дворов - до участия в розыске и поимке преступников. Своего рода мини-МВД. Но может ли один человек справиться с таким обилием задач?
Из ведения МВД нужно убрать те функции, которые не свойственны полиции. Например, подразделение государственной специализированной службы охраны, которое насчитывает, если не ошибаюсь, 15 тысяч человек. Причем полиция, согласно постановлению правительства, охраняет не только государственные органы, но и стратегические объекты, находящиеся в частной собственности. Даже библиотеки и архивы районного масштаба! А ведь это требует колоссальных бюджетных расходов. Негосударственная охрана лучше и качественнее исполняет свои обязанности, потому что рискует своим имуществом: если по вине охранной компании объекту нанесен ущерб, то он будет возмещен. А государственная служба охраны ни за что не отвечает!
Нужно сократить и центральный аппарат МВД. Он сегодня очень громоздкий и трудноуправляемый. Многие вопросы там буквально вязнут. Например, поступает министру какая-то бумага: он отписывает ее своему заместителю, который курирует то или иное направление, тот отписывает председателю соответствующего комитета, а тот в свою очередь - своему заму, затем документ отправляется начальнику управления. Казалось бы, все добросовестно работают с утра до позднего вечера, без выходных, но - только с бумагами. Когда я пришел работать министром внутренних дел, сразу сократил должности двух своих заместителей, в УВД областей убрал по одному заму. Передовые технологии должны замещать человека, а в МВД для обслуживания техники создаются новые должности. Парадокс! Декриминализация уголовного законодательства, безусловно, пойдет на пользу. У нас сейчас за кражу курицы, мелкое хулиганство или преступление по неосторожности сажают на 3-4 года, а в то же время люди, ворующие у государства миллионы и даже миллиарды, умудряются уходить от ответственности. Замена тюремного срока на штраф и общественные работы должна зависеть от тяжести преступления и личности преступника. Но за экономические преступления в особо крупном размере нужно наказывать только лишением свободы. Иначе все, кто нажился на чужих деньгах, будут всегда отделываться штрафами.

Ернар КАЗЫМБЕТ, Алматы:
Слышал, что охранные фирмы скоро лишатся права на использование нарезного огнестрельного оружия. С чего это вдруг? Коснется ли это охотников, которые имеют несколько нарезных ружей?
- Больной вопрос. Законопроект, который предусматривает запрет на использование нарезного оружия охранниками, находится в парламенте. У нас идут жаркие дебаты с депутатами.
Я считаю, защита должна быть адекватной или даже более мощной, чем нападение. Все зависит от объекта охраны. Можно, конечно, обойтись и гладкоствольным оружием - его убойные качества не ниже, чем у нарезного, особенно на расстоянии свыше 50-60 метров. Но телохранители, например, никак не смогут работать без пистолетов и револьверов, которые относятся к нарезному оружию.
Новшества в законодательстве коснутся почему-то только охранных организаций. Гражданское население - например, охотников, егерей, лесников, сотрудников банков, работников "Казпочты", Министерства экологии и прочих структур - это не затронет вообще. За ними право на нарезное оружие сохранится! Хотя необходимо ли вооружать пистолетом, допустим, главного эколога, который не вступает в контакт с браконьерами?
А вот охраннику обменного пункта или банка, если поправки правительства пройдут, придется обороняться от вооруженных до зубов преступников короткоствольным гладкоствольным оружием, эффективность которого в разы ниже. То есть доля ответственности несоизмеримо разная. Но именно охранные структуры пытаются сделать "крайними", хотя у них нарезного оружия в разы меньше, чем у гражданского населения: более 20 тысяч стволов частного нарезного оружия против 7 тысяч - служебного.

Виктор К., Атырау:
Вы наверняка заметили: силовые ведомства часто дублируют функции друг друга. Например, расследованием деятельности беглых банкиров занимаются то в КНБ, то в финполе, то в Генпрокуратуре. Почему?
- Тут главный дирижер - прокуратура, распределяющая дела по подследственности. Дублируют силовые структуры в основном дела, связанные с экономическими и должностными преступлениями.
Каждая из структур считает себя единственно эффективной, между ними идет соревнование за результат. И тогда, и сейчас именно дублирование функций вызывало так называемые "ментовские войны", но ни к чему хорошему, кроме расцвета преступности и падения авторитета правоохранительных органов, это не приводило. В 90-х годах, пока Государственный следственный комитет (ГСК), впоследствии расформированный, и МВД делили меж собой стулья, криминалитет разъезжал на иномарках. И я как министр не мог ничего сделать - люди переводились в ГСК целыми департаментами. Туда передали все оперативно-следственные функции, а не только особо важные дела, и фактически отпала необходимость в МВД, следственный комитет министерства буквально был завален бытовухой. Из 200 тысяч преступлений около 80 процентов была мелочь, с которой до создания ГСК мы худо-бедно справлялись. В общем, именно тогда я ушел из МВД, написав рапорт президенту "в связи с состоянием здоровья". Я никогда не выбирал, где работать. Просто старался быть максимально полезным. Хотя на заре независимости трудности были на любой службе: в МВД кое-как выбил у правительства 20 литров бензина в сутки на оперативную машину. Когда в середине финансового года пограничная служба стала подотчетной КНБ, пограничники ходили на охрану границы в лохмотьях, заводили свинарники и огороды, чтобы кормить бойцов, прапорщиков назначали начальниками застав. Сейчас все изменилось. Но как бы суперсовременно ни оснащались силовые структуры, преступность тоже использует новые технологии, поэтому силовикам надо не обороняться, а наступать.