Владимир СЕВЕРНЫЙ, "Мегаполис", 21 марта

Вызвать на откровенный разговор первого заместителя министра обороны, председателя Комитета начальников штабов генерал-полковника Сакена Жасузакова было не просто. Но в конечном итоге он все же согласился ответить на вопросы читателей "Мегаполиса" и выделил из своего жесткого рабочего графика полтора часа. Естественно, первый мой вопрос был о ситуации со взрывом мины в Отаре, унесший жизни двух военнослужащих. 27 дней прошло с того трагического момента. Расследование причин взрыва, как заверил генерал-полковник Жасузаков, идет по утвержденному плану и в войсках принимаются жесткие меры, чтобы впредь не допустить подобного. Прежде он высказал слова соболезнования родным и близким погибших, а затем предположил, что же могло стать причиной той трагедии...
– Конечно, мы не ожидали, что так произойдет и погибнут люди, – говорит Сакен Жасузаков. – Здесь, на полигоне, к сожалению, это не первый случай. В советское время прямо на этой второй вышке в ходе учений наш самолет по роковой ошибке нанес удар по своим. Генерал-полковник С. Нурмагамбетов был тому свидетелем. Убитых было много и раненых. Одному генералу стопу оторвало...
– Сакен Адильханович, ну, а в этом-то конкретном случае кто виноват? Какова предварительная версия?
– Что наработала комиссия, сказать пока не могу, еще не видел материалов расследования. Разные специалисты по-разному говорят. Мы посмотрели сам боеприпас (мина от 120 мм миномета. – Авт.). Это просто болванка. Вся суть во взрывателе. Если он нормальный, если мину не роняли, не стукали, то вероятности самопроизвольного взрыва нет. Боеприпас 1973 года выпуска. Может, его где-то за эти 38 лет уронили или когда перевозили, то очень сильно встряхнули, где-то по нему постучали. Я не знаю пока, что именно могло произойти внутри самой мины. Но она неожиданно разорвалась внутри минометного ствола. Меры мы принимаем жесткие в связи с этим. Во-первых, сразу же остановили стрельбы из минометов. Разбираемся скрупулезно. Сейчас у нас в Арыси имеется специальная лаборатория, которую мы буквально закупили и поставили в прошлом году. Теперь она будет проверять все снаряды и мины. Только после этого они будут использоваться для выполнения стрельб. Сейчас у нас некоторые опасения вызывают реактивные системы "Ураган". Финансовые ресурсы нашли, чтобы все проверить, освидетельствовать специалистами с завода-производителя. Все меры принимаем, чтобы новых несанкционированных взрывов не допустить. В Главном управлении вооружения и боеприпасов создали инспекционные отделы. Если, не дай бог, такие вещи будут и дальше случаться, то расследованием будут заниматься штатные специалисты. Если что-то случится, то они должны будут профессионально провести расследование и сказать, в чем, собственно, дело.
– Ждете очередной взрыв?!
– На сегодняшний день я ничего гарантировать не могу. Это жизнь. Никто не гарантирует, что мы сейчас выйдем с вами из этого кабинета и останемся невредимыми. Можно поскользнуться даже на ровном месте и оказаться в гипсе. Никто ни от чего не застрахован, но меры нами принимаются. В Министерстве обороны мы создали новое управление боеприпасов. Особое внимание уделяем подготовке артиллерийских и минометных расчетов, чтобы исключить человеческий фактор. Наверняка многие сейчас думают, что если встал в строй контрактник, то все проблемы уже решены. К сожалению, это не так. Потому что даже контрактник будет действовать как его научат. Все они разные. Кто-то приходит в армию с высшим образованием, кто-то со средним. Потому сейчас мы обращаем внимание на методику подготовки военнослужащих. Как он должен стрелять, как водить. С прошлого года в учебном центре Ракетных войск и артиллерии мы стали готовить специалистов артиллерии из числа военнослужащих срочной службы.
– Парень всего два месяца успел прослужить. Отправился на крупные учения и погиб.
– Это были не крупные учения. Это не ШОС, не ОДКБ, не "Мирная миссия" и не "Взаимодействие". Это были обычные полевые занятия по боевой подготовке в только что сформированной бригаде. По всем военным канонам, и вы это знаете, бригада должна была пройти боевое слаживание. Только после этого комиссия может сказать, что бригада боеготова и воевать может. После этого мы ей расписываем боевую задачу. За две недели до происшествия я был в Отаре и лично контролировал, как идет слаживание. Был период проведения ротных тактических учений. Минометная батарея стреляла. Затем были проведены батальонные учения и снова минометчики вели огонь. Это говорит о том, что личный состав прошел необходимую подготовку.
– Господин председатель, учения носят больше показательный характер или все же практичный? Согласитесь, ведь в условиях мирного времени все очень условно: и враг, и способы его уничтожения, и зачистка местности после массированного удара. Могу предположить, что офицеры в ходе учений, скорее, приучены действовать по шаблону, а не в условиях реальной обстановки с множеством неожиданных вводных.
– Честно сказать, когда вы и другие журналисты приехали на полигон, бригада уже сутки воевала. Комбриг и весь его штат приняли решение по карте, разработали графики ударов, управления огнем, системы связи, как положено по всей военной науке. Естественно, на КП лежали отработанные документы. Сутки для этого даются. Бригада вела ночной бой. Батальон стоял на передовой позиции. Вы прибыли только на завершающий этап. Ответственно заявляю – это не показуха. Перед этим мы провели учения с переброской войск из Талдыкоргана в Арысь. Один батальон за пять часов перебросили по воздуху, другие войска шли своим ходом на бэтээрах. Уложились за полтора суток. Можно было, конечно, и быстрее организовать переброску, но нам нужно было все тщательно подсчитать, сделать оперативные расчеты, и теперь четко знаем, что если бригада пойдет, то где она должна заправиться, какие необходимы объемы емкостей для горючего и так далее. Но эту боевую работу мы ни в каких СМИ не афишировали. За весь марш только один БТР из 30-ти вышел из строя. И то его быстро починили. Я считаю, отличные показатели. БТР– 80 – очень надежная машина. Недавно для нужд Аэромобильных войск мы их закупили в России.
– По тревоге тоже войска поднимаете так, чтобы неожиданно было для всех?
– Открою небольшой секрет. У меня в сейфе лежит план внезапных проверок войск, о котором знает министр обороны, о котором знаю я. Это годовой план. Когда подходит время, я выписываю предписание начальнику Главной военной инспекции, и он выезжает поднимать бригады по тревоге. Крайний раз поднимали Арысский гарнизон, артиллерийскую бригаду в Сарыозеке и разведывательный батальон.
– Какие общие недостатки?
– Если сравнивать с прошлыми годами, то обстановка значительно улучшилась и вот почему. Сейчас укомплектованность ВС РК достигла более 90%. Качество поднялось. Ввели сержантский корпус. Поднялся профессионализм механиков-водителей, командиров танков. Выход бригад стал намного организованнее. Каждый четко знает, что делать, куда выходить. У нас почти нет некомплекта комбатов и командиров рот. Много сейчас работают в этом направлении главкоматы. Мы дали им большие полномочия. Но часто поднимать войска по тревоге мы не можем. Это тянет за собой большие расходы топлива, других ресурсов. В этом году запланировано 6 бригадных учений. Впервые будут отмобилизовываться 9 батальонов в бригадах резерва. Все вопросы отработаем реально, а не просто на бумаге. Будем смотреть, как работают военкоматы. Они, к сожалению, оторвались от войск и живут своей какой-то непонятной жизнью. Мы эти вопросы решаем: даем из войск людей и, что интересно, отправляем военкомов в войска. К примеру, горвоенком Шымкента едет начальником штаба бригады резерва в Семей. Подполковник Божиев был в главной инспекции, теперь назначен военкомом Усть-Каменогорска. Военком Актобе тоже назначен начальником штаба резерва. Военкоматы приближаем к войскам. Пусть знают, как там на передовой и какой контингент призывать, если придется вернуться в ту же систему опять. Пусть на практике знают, каких надо набирать солдат.
– Много вопросов по технике и вооружению. Вы, господин генерал, больше склонны модернизировать устаревшую или закупать новую?
– И то и другое. В Талдыкоргане, к примеру, не новые самолеты Су-27 мы практически все уже поставили, как говорится, на крыло. Часть уже готова, часть ремонтируется. Су-27 – это самые современные самолеты, и дурость резать их на металлолом или куда-то продавать. Мы их обязательно восстановим.
– А по танкам в Отаре? Там же их тысячи стоят и ржавеют.
– Уже не ржавеют. Часть из них привели в порядок и сформировали там танковую бригаду. Получился мощный танковый кулак резерва.
– Удивительно, как их удалось восстановить?! На них больно было смотреть.
– Удалось. Скажу больше. В Вооруженных силах мы провели ревизию и все систематизировали. Мы четко знаем теперь, сколько у нас танков, сколько БМП, сколько самолетов состоит на вооружении и сколько единиц числится в стратегическом запасе. В Приозерске в степи было брошено много артсистем. Все собрали и создали часть – базу хранения артиллерии. Вся артиллерия будет храниться в одном месте. Авиацию тоже собираем в одном месте. Это стратегический запас. Танки и БМП собираем в Отаре, они идут на вооружение вновь сформированных частей. Все, что выходит из строя, все, что планируем на капитальный ремонт, все это собираем в одном месте, чтобы вести учет и на месте приводить их в боевое состояние.
– Все-таки хочу понять, господин председатель, какова нынешняя политика МО РК? Модернизировать старое или закупать новое?
– Самолеты Су-27 выгоднее модернизировать, а устаревшие БТРы, БРДМ, ЗСУ-23-4 и автомобили нет. Новые надо закупать. Но мы вообще их собираемся не просто приобретать, а у себя в Казахстане производить. Бэтээры собираемся в России закупать. Средства заложили в бюджете на эти цели.
– Вы склонны министру что-либо приукрашивать? О чем-то недоговаривать?
– Я всегда говорю министру правду. В любом случае недостатки все равно устранять нам – Комитету начальников штабов. Если что-то скроешь, это обязательно когда-нибудь всплывет. И хуже будет. Чтобы не потерять доверие, докладываю обо всем. Это же касается обороноспособности страны. Министр не ругает меня. Говорит, прими меры. И я принимаю. Я вообще заинтересован, чтобы министр обороны знал все.
– Долго приходится ждать аудиенции в приемной?
– Нет. У нас нормальные деловые отношения. Когда надо, всегда могу зайти и доложить по ситуации.
– А с Верховным главнокомандующим связь есть?
– Прямой телефон стоит у министра обороны и у меня, как у его первого заместителя. Меня ввели в состав Совета безопасности как военное лицо. Раньше такого не было. Потому связь прямая налажена. Тем самым мне оказано большое доверие со стороны Верховного главнокомандующего Вооруженными силами и министра обороны, которое я должен оправдывать.
– Слышал, что войска снова собираются силовым методом переодевать в новейшие образцы военной формы одежды. Так ли это? Какая-то новая фирма взялась за многомилиардный заказ МО РК?
– По поводу переодевания в новую форму одежды никаких особых затрат не потребуется. Старую форму изнашивают согласно нормам носки, затем шьют и выдают взамен новую. Переход постепенный. С полевой формы предлагаем убрать погоны. Вместо них будут петлицы. Это даже дешевле обойдется для бюджета. В повседневной форме будут изменения. На пуговицах будет эмблема Вооруженных сил. Цвет предлагается изменить. Вместо хаки будет такой приятный синеватый оттенок. У генералов цвет морской волны оставили. У полковников парадный китель будет серого цвета, как у генералов. Чтобы он отличался хоть немного и статус его поднять тем самым. Фуражки сделали более удобными. Уменьшили поля и сделали более органомичными. Ввели бейсболку и рубашку с коротким рукавом для летнего периода.
– Для женщин ввели бирюзовую форму и белые сапожки. Зачем? Это же наверняка очень дорогостоящее удовольствие.
– Бирюзовая форма для женщин введена исключительно для особых парадно-выходных случаев и ритуально-торжественных мероприятий: переговоров, встреч делегаций. Красиво. Для сравнения мы показали нашему президенту форму одежды военнослужащих других армий: китайскую, российскую, турецкую. Показали предлагаемые образцы для наших военнослужащих.
– Президенту понравилось?
– В основном да. По курсантам только было замечание. Чтобы вместо пальто была шинель. Лавровые венки для генералов мы оставили. Больших расходов это не потребует, зато традиции будут сохранены.
– Поговаривают, чтобы солдату-срочнику уволиться и уехать домой в военной форме, он должен заплатить за нее что-то около 25 тыс. тенге.
– Увольняемый уезжает домой в своей форме и платить ему за это ничего и никому не надо. А к командиру, который отважится потребовать с солдата деньги – будут приняты самые строгие меры. Солдат срочной службы будут в последующем увольнять в повседневной форме одежды...