Людмила Пискорская, camonitor.com, 9 ноября

В казахстанской нефтяной табели о рангах имя Узакбая Карабалина стоит в первых строках. Про нефть и газ он знает практически все – от бурения нефтяных скважин до управления национальной компанией. Нефтянке отдал 40 лет, был заместителем министров энергетики и топливных ресурсов, минеральных ресурсов, нефтяной и газовой промышленности, был первым президентом компании "КазТрансГаз" и президентом нацкомпании "КазМунайГаз". Сейчас возглавляет Казахский институт нефти и газа. Кавалер трех орденов и первый нефтяник, удостоенный почетного звания "Казакстаннын енбек ерi", академик Инженерной академии, доктор технических наук, автор семи изобретений, более полусотни монографий и печатных изданий, уникального учебника для подготовки специалистов в области морских нефтяных операций.

Без науки – никуда…
– Узакбай Сулейменович, Казахский институт нефти и газа, которым вы руководите, в аббревиатуре читается КИНГ, что в переводе с английского означает "король". Как вы думаете, хотели бы ваши сотрудники, чтобы институт стал "королем" среди научно-исследовательских и проектных организаций мира, работающих в нефтегазовом секторе?
– Есть поговорка: "Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом". Так и здесь. Во многих странах нефтегазовая отрасль развивается при активном участии специализированных институтов. Есть известные во всем мире Американский нефтяной институт, Французский… Если КИНГ со временем встанет в один ряд с ними, то это будет высокой оценкой нашей работы. И чтобы подтвердить его английское смысловое значение, нам нужно будет много поработать. Мы к этому стремимся.
– Ваш институт уже сегодня называют "мозговым центром" нефтегазового комплекса страны. Расскажите, чем вы занимаетесь?
– Если в двух-трех словах, то проектированием поиска, разработки и обустройства нефтяных и газовых месторождений, магистральных нефте- и газопроводов, а также других объектов отрасли. Но нефтегазовая сфера очень наукоемкая. У обывателя ведь все знания о нефти сводятся к элементарному представлению о том, что где-то в степи стоит качалка, из земли выходит труба, рядом нефтяник в сапогах и рукавицах. Он поворачивает задвижку – и нефть потекла… На самом деле все не так просто. Если вы находите под землей месторождение твердых полезных ископаемых – рудное тело, например, то вы можете его сегодня с одной стороны "погрызть", завтра с другой поковырять – руда как лежала, так и будет лежать. Что же касается нефтяного месторождения, то здесь и нефть, и газ, и вода, и давление, и температура… Как только начинаете забирать нефть из одной точки месторождения, создается перепад давления, что приводит к движению в пластах. Дальше – больше… Нефтяные месторождения очень похожи на людей. Они разные – в зависимости от возраста. Молодому месторождению любые колебания нипочем, оно позволяет даже некоторые "некорректности" по отношению к себе. А вот месторождение в "зрелом возрасте" "работает" уже солидно, объем добываемой нефти растет… Потом оно достигает "плато", то есть максимального объема добычи, несколько лет держится, после чего начинается падение. Давление падает, энергия пласта снижается, и, чтобы поддержать его, в пласты закачивают воду, обработанную разными полимерами и реагентами, или газ.
"Мангыстаумунайгазу", например, при добыче нефти около 7 млн. тонн приходится закачивать более 40 млн. тонн воды. Часть воды берется из добываемой нефти – ее отделяют и закачивают обратно, частично это может быть морская вода или из глубинных водоносных пластов. Все эти показатели и отслеживают ученые и инженеры, поэтому месторождения всегда сопровождаются научно-исследовательскими, проектными институтами – НИПИ. В Татарии, например, это ТатНИПИнефть, в Башкирии – БашНИПИнефть, у нас КазНИПИмунайгаз, Каспиймунайгаз и т.д. Любое месторождение – это не механизм, который один раз спроектировали и он будет работать как часы, пока хватит моторесурсов. По мере эксплуатации месторождения мы лучше узнаем его строение и специфику. К тому же характеристики месторождения постоянно меняются, их нужно изучать и анализировать. Первый проект, который мы делаем на основе информации после бурения первых скважин, с годами приходится корректировать, и не раз, потому что по мере разработки месторождения первоначальные подсчитанные запасы или технология добычи меняются, и в проектные документы вносятся масштабные корректировки.
Теперь что касается непосредственно КИНГ. Наш головной институт находится в Астане, есть дочерние подразделения и институты в Алматы, Актау и Атырау. Ежегодно мы разрабатываем более 300 проектов: это промысловые здания и сооружения, анализы разработки месторождений, подсчеты запасов нефти и газа, проекты на геологоразведочные, буровые работы и др. Кроме того, мы вовлечены в создание крупнейших проектов транспортировки углеводородов, таких как расширение нефтепровода КТК, расширение казахстанско-китайского нефтепровода – ранее с китайскими коллегами мы проектировали его первый этап. Участвуем в проектировании третьей нитки газопровода Туркменистан – Узбекистан – Казахстан – Китай, а также газопровода Бейнеу – Шымкент. Плюс множество других больших и малых проектов, которые нам заказывают. Также занимаемся развитием прикладных научных исследований, необходимых для отрасли… В экономически трудные годы научная составляющая нефтянки, как вы знаете, почти замерла – наука ведь не приносила сиюминутных дивидендов. Сейчас она востребована, и мы развиваем исследовательскую часть, так как понимаем, что нефтяная отрасль просто "обречена" на научное сопровождение.

И опыт, сын ошибок трудных…
– Но нефтяная отрасль мощно развивается во всем мире. Чтобы "до­гнать и перегнать", "встать в один строй", а в крайнем случае – не отстать от ведущих нефтяных мировых держав, необходимы кадры. Как с этим?
– Кадры есть, но и проблемы есть. К нам приходят ребята, которые заканчивали лучшие университеты за рубежом. Одни ездили сами и учились, других КМГ отправлял, кто-то учился по "Болашаку". Да, это новая когорта людей, которые обладают такими же знаниями, как молодые зарубежные специалисты, и наш кадровый состав быстро обновляется носителями этих знаний. Они знают иностранные языки, и не один – это нынче модно среди молодежи, но… Можно ведь в любом Гарварде отучиться, а потом не найти применения своим знаниям из-за отсутствия опыта, что в жизни нередко бывает. Чтобы принять специалистов с высоким уровнем подготовки, у нас должны быть для них готовые места, где требуются эти знания. Но эта новая молодежь часто туда не стремится – ей головной офис крупной компании подавай. А там им нередко достается рутинная, канцелярская работа. Вместо того чтобы набираться опыта по специальности на нефтепромыслах, они днями бегают и согласовывают документы, протоколы. Через год-другой они уже ходят с потухшими глазами, а время-то идет… Над этим в КМГ сейчас работают, потому что молодежи с зарубежными дипломами и большими амбициями день ото дня становится все больше, но им надо набираться опыта! Поэтому, когда я сказал о проблемах, я имел в виду дилемму между современными знаниями и опытом. У одних сейчас есть одно, у других – другое. Чтобы уравнять эти позиции, приходится "впрягать в телегу и коня, и трепетную лань" – то есть молодых специалистов подкреплять опытными работниками.
– К слову, об опыте. С вашим опытом и такой мощной теоретической базой под руками вам не приходила в голову мысль написать большую книгу про нефть?
– Книг про нефть написано уже немало, в том числе и с моим участием. Одна из них подготовлена в соавторстве с Милятом Ермековым. Называется "Эксплуатация морских нефтегазовых месторождений". Ученым советом Атырауского института нефти и газа она рекомендована как учебник, и я уже отдал ее в библиотеки нефтяных институтов. Издание оформлено неброско и недорого. Я тогда был президентом "КазМунайГаза" и издавал ее на свои деньги, чтобы не было лишних разговоров.
– В вашей биографии столько всяких достижений! А нефтяное месторождение открывать не доводилось? Чтоб с фонтаном, чумазым лицом и целым озером нефти?
– Нет, открыть нефтяное месторождение мне не довелось – такое выпало только отдельным счастливчикам. Но поработать с "чумазым лицом" пришлось на многих месторождениях. И если сравнивать с нынешними временами, то раньше подходы были несколько проще. Сегодня "эра легкой нефти" заканчивается. Находить и добывать нефть приходится в более сложных условиях. Поэтому сегодня поиск и разработка месторождений требуют серьезных расчетов, исследований и больших затрат… Например, расчеты на Тенгизском месторождении, на Кашагане и др. выполняются на основе современнейших программных продуктов: залежь делится на миллионы ячеек, которые связаны друг с другом математическими зависимостями, и когда начинают отбирать нефть в одной точке – показатели во всех точках приходят в движение… Мощные программы и компьютеры все эти изменения обсчитывают. По крупным месторождениям на то, чтобы просчитать только один вариант разработки, уходит свыше 20 дней непрерывного, круглосуточного расчета. Недавно появились еще более новые программные продукты и оборудование, способные сократить сроки до двух недель.
– Изучаю ваш "шорт-лист" – богатая биография! Вспомнился поэт Маяковский, который писал: "когда я итожу то, что прожил, и роюсь в днях – ярчайший где, я вспоминаю одно и то же…" А вы свои годы итожите, и если да, то что вспоминается особенно?
– Надо как-нибудь сесть и подумать, что было и чего не было, но пока подводить итоги все некогда. А если навскидку… Родившись на нефтепромыслах, став нефтяником, я проработал в этой отрасли 40 лет, добился карьерного роста без алчного карьеризма. Все эти годы в меру своих сил, ума работал на развитие отрасли и государства. Мне по жизни как-то везло: начиная с моих младых лет и на протяжении всего периода независимости Казахстана шел рост нефтяной отрасли. Он и сейчас продолжается, и я рад, что мне в целом удалось соответствовать и тому, и этому времени, что в успехах нефтегазового сектора экономики страны есть и мой скромный вклад.

Национальный интерес
– Но есть выражение "проклятье нефтью", и некоторые экономисты считают, что Казахстан до сих пор сидит на "нефтяной игле" и не развивает машиностроение, обрабатывающую промышленность… Говорят, что мы разбазариваем углеводороды, не думая о потомках.
– Ну что вы! Думаю, многие страны мечтают о таком "проклятье". Нефть – наша удача! История знает немало примеров того, как за счет нефти страны поднялись очень высоко. Норвегия, например. Что же касается "нефтяной иглы", то у нас есть Национальный фонд, где аккумулируются все нефтяные деньги, а страна стремится развивать и другие отрасли. На это нацелена политика главы государства по диверсификации экономики Казахстана. Сегодня многие инвесторы во всем мире готовы участвовать в развитии казахстанской экономики, диверсифицировать ее. И одной из причин такого интереса является наличие у нас углеводородных ресурсов.
Что же касается запасов, то я бы не сказал, что мы разбазариваем нефть. Нынешних месторождений хватит лет на 70-100, и недра Казахстана еще таят в себе немало энергоресурсов. Сегодня, к слову, КМГ и КИНГ проводят большую работу по оценке ресурсов осадочных бассейнов Казахстана, в том числе и перспектив открытия новых месторождений. По завершении работы специалисты покажут эти перспективы, но уже сейчас видно, что потенциал наших недр далеко не исчерпан, и открытия еще будут. Другой вопрос: сколько нам надо добывать? Вот эту цифру я пока назвать не могу. К слову, планы развития есть для каждого месторождения, в них четко прописано, в какой год и сколько нефти надо добывать. И еще. В последнее время все чаще высказывается мнение, что если мы не используем эту нефть в ближайшие 50-70 лет, то она потеряет свою цену и значение из-за мощного развития альтернативной энергетики. Это трудно отрицать, тем более что в использование альтернативных источников по всему миру вкладываются миллиарды. А значит, в мировом балансе доля нефти и газа, то есть углеводородных ресурсов, которыми мы богаты, будет сокращаться.
– Ну, хорошо, у Казахстана сегодня нефтяное преимущество – и что? Разве у нас нет проблем с ГСМ? Может, у нас дешевые бензин и керосин? Получается, как у бабки Федорки – сплошные отговорки: то НПЗ построили не те, то нефть качаем не ту…
– Сначала о нефтеперерабатывающих заводах – их у нас три: Шымкентский, Павлодарский и Атырауский. Там сейчас проводится модернизация. Не вдаваясь в подробности, напомню: невозможно разом взять и реконструировать все заводы. Для этого нужна многомиллиардная финансовая поддержка, плюс – технологическая. Программу по модернизации этих заводов КМГ и правительство приняли, работа идет. Что же касается цен… Вы думаете, после модернизации бензин будет дешевый? Не факт! Наша страна живет по законам мировой рыночной экономики, и именно рынок регулирует спрос и цены на ГСМ. Смотрите, в ведущей стране мира – США – цена на бензин за последние десять лет выросла вдвое. Одной из причин этого является необходимость возмещения затрат на постоянно совершенствующиеся технологии. С другой стороны, отмечу, что отечественный бензин после модернизации НПЗ будет хорошего качества – "евро", потому что это веление времени.
– Вы были в составе правительственной переговорной группы по согласованию срединной линии раздела дна Каспийского моря и установлению границ экономических секторов. С секторами и линиями давно определились, а что там, на Каспии, дальше?
– А что дальше? Это большие политические и экономические задачи, но нефть, конечно, на их решение влияет. Сейчас это дипломатический вопрос. Мы – "сермяжные нефтяники" (смеется), и если нам скажут: посмотрите, будет здесь нефть или нет, то мы в меру своих сил это сделаем. А политический вопрос – уже другой уровень полета. Что же касается предложенной нами срединной линии, то это линия экономического влияния на Каспии, мы ее определили на равном расстоянии от берегов. Сбалансированное решение было найдено. В этих вопросах, как в "Одиссее" Гомера, все нефтяные курсы и маршруты проходят между Сциллой и Харибдой.

О жизни и о политике
– Мы все про нефть да про нефть – давайте про жизнь поговорим. Например, почему вы в нефтяники пошли?
– Я родился в поселке нефтяников Косшыгыл, что в переводе с казахского означает "два бархана". Рос среди нефтяников, бегал между качалками и скважинами, и по судьбе должен был или возлюбить нефть и связать с ней жизнь, или возненавидеть. Получилось первое. Поступил в Московский институт нефти и газа с первого захода. Правда, когда я увидел среди абитуриентов ребят-москвичей с блестящими знаниями по математике и физике, то подумал: завалю… Но все-таки сдал документы на факультет "Технология и комплексная механизация разработки неф­тяных и газовых месторождений". Пока сдавал экзамены, 25 рублей на обратную дорогу до последнего берег, но получил все четверки, набрал нужные баллы, и меня приняли. Приходилось учиться денно и нощно, не поднимая головы: позорно было вылететь из института и вернуться домой. Зато первую сессию и далее уже сдавал на пятерки и четверки. Потом окончил аспирантуру, вернулся в Казахстан и связал свою судьбу накрепко с нефтью.
– Ну а про жизнь? Ведь ничто человеческое вам не чуждо? Например, у вас наверняка есть какое-то хобби…
– Моя большая радость – три внучки и внук. Рождение и воспитание собственных детей, к сожалению, прошло не так близко: работа, командировки – детей видел не так часто, как хотелось бы. А сейчас уже более осмысленный возраст, смотрю, как внуки растут. Старшая почти все время с нами, учится в 6 классе "Назарбаев-школы". Как много им задают! Иногда с задачками по математике помогаю ей разбираться – пока "тяну". А сколько по Интернету им надо всего искать! Тоже помогаю.
Что же касается хобби, то люблю охоту, рыбалку, у нас есть свой круг любителей. Ездим на уток, гусей. Я люблю традиционную охоту: например, зайца утром по следу тропить, выслеживать, выжидать, но не гонять по степи на "джипах"… Иногда подводная охота на Каспии и здесь, на речках, тоже удавалась. Хобби, знаете ли…
– А спорт, чтение? И еще – женщинам цветы дарите?
– Веду здоровый образ жизни, по утрам, вставая на весы, испытываю угрызения совести за вчерашний аппетит и заставляю себя делать зарядку – многолетняя привычка. Стараюсь придерживаться диеты, потому что полнею быстро, но поставил для себя планку и пытаюсь ее удерживать. О возрасте стараюсь не думать, не мешает он мне – забываю, хотя понимаю: годы идут.
Чтение? Раньше все больше газеты читал, а сейчас в основном в Интернете информацию получаю, хотя и не забываю о газетах. А по телевизору в основном новости смотрю. Но если времени хватает на другое, то предпочитаю посмотреть что-то легкое, с юмором, чтобы мозги отдыхали, типа "Сватов" – недавно по РТР показывали… Книги читаю больше профессионального плана… При особом настрое – классику. А цветы супруге, конечно, дарю – розы, сам всегда выбираю.
– Ну а политика вас интересует? Сейчас ведь модно на кухне про оппозицию, про события в Жанаозене и кадровые перестановки в правительстве рассуждать, пасьянс на будущих преемников президента раскинуть…
– Что касается событий в Жанаозене, как нефтяник, свою позицию обозначил еще в те дни в статье, опубликованной в "Казахстанской правде". Конечно, я на стороне тех, кто в смутные дни не поддался на провокации. Кто работал, стоял по две-три смены подряд, кто и сейчас продолжает на нефтепромысле работать.
Я думаю, в этой трагедии практически нет вины самих нефтяников. Уже доказано судом, что они стали заложниками деструктивных сил, которым как воздух нужна была кровь. Руководство "КазМунайГаза", представители власти постоянно вели переговоры с нефтяниками,встречались с их семьями, пили с ними чай, приходили к обоюдному соглашению, и они выражали готовность выйти на работу. Но, к сожалению, после них приходили "засланные казачки", запугивали их: мол, если выйдете на работу, то спалим ваш дом, потеряете близких и так далее. Еще раз подчеркиваю, что простые нефтяники не виноваты в этой трагедии. Они оказались заложниками темных сил, перед которыми была поставлена единственная цель: раскачать "лодку", внести раскол в обществе.
Что же касается непосредственно месторождения, поясню, каждое имеет свой ресурс. В годы пиковой добычи там извлекали 16 млн. тонн нефти, и в городе проживало около 40 тыс. человек. Сегодня добывают около 6 млн. тонн нефти при населении более 100 тысяч. Нефти и работы стало меньше, а людей больше. Получился дисбаланс со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Сейчас КМГ и АО "Разведка Добыча "КазМунайГаз" прилагают большие усилия по решению проблем. Принята специальная программа, создаются новые предприятия по ремонту и бурению скважин, цеха по ремонту насосного оборудования и труб, автомобилей и спецтехники. Кроме того, скоро начнется реализация следующих этапов по проектам Кашаган и Тенгиз, на морских месторождениях. Ожидается строительство судоверфи на Курыке, намечается развитие курортной зоны Кендерлы и т.д. На всех этих объектах будут открываться рабочие места и потребуются специалисты…
Если говорить о политике в чистом виде, то я этим не занимаюсь, у меня своя стезя. А вот что касается главы государства, то, зная его качества, я уверен: было бы здорово, если бы он как можно дольше оставался на своей позиции. По долгу службы я бывал в контакте с Нурсултаном Абишевичем и скажу, что многие успехи в нефтегазовой отрасли связаны с решениями этого человека. Он был премьером, крепким хозяйственником, поэтому очень хорошо во многих вопросах разбирается… Это не реверанс, обязательный для руководителя моего уровня. Помню, однажды Вагит Алекперов, руководитель "ЛУКОЙЛа", был на встрече с президентом, а когда вышел, рассказывает: "Ну ваш шеф дает! Я ему свое, а он взял карандаш и все по этому проекту, от и до, в цифрах расписал, от добычи углеводородов до пунктов транспортировки и получения доходов на западных рынках – поэтапно!". Он никак не ожидал, что глава государства так хорошо в нефтяных делах разбирается.
Кстати, и не только в нефтяных – у него острое видение и понимание стратегического развития ситуации, он быстро ориентируется, выбирает генеральное направление. Видимо, с его высоты гораздо виднее, куда и как нужно двигаться. И в моем становлении президент сыграл важную роль: он очень требователен к выполнению поставленных задач и ничего не забывает. Даже через несколько лет может вспомнить и сказать: а тогда ты про это так говорил… И еще у него удивительная работоспособность. Отправляемся, например, с визитом, самолет только взлетает, а работа уже кипит! Весь полет члены делегации по очереди что-то докладывают, представляют рабочие документы, справки, проекты договоров… Он быстро читает, быстро вникает. Глубокая ночь, все думают, что президент давно спит, а он все еще работает! Невольно берешь пример. И если такой человек оценивает твой труд, то это дорогого стоит!
– Большое спасибо за интервью, Узакбай Сулейменович!