Жанар Тулиндинова, press-unity.com, 20 декабря

Известный казахстанский публицист и веб-издатель Джанибек Сулеев, с которым мы побеседовали в кулуарах Центрально-азиатского медиафорума "Конструктивная журналистика в контексте региональных и глобальных трендов", прошедшем недавно в Екатеринбурге, поделился своими размышлениями относительно того, как отголоски информационных войн, в которые вовлечена Россия, влияют на общественные настроения в Казахстане.
- На медиафоруме в Екатеринбурге речь шла, в том числе, о влиянии России на формирование информационной повестки в Центральной Азии. В чем, на Ваш взгляд, оно заключается?
- Поскольку Казахстан находится в русскоязычном пространстве, это влияние очевидно. Это и качественное влияние и, скажем так, экстенсивное воздействие – через большой объем информации на русском языке. Но в последние года активно развиваются новые тренды, которые также необходимо учитывать. Перечислю только некоторые темы, которые актуализировались в последние два года в Казахстане, это языковой вопрос, казахская государственность. Эти дискуссии дают богатую пищу для лидеров мнения с жесткой "антироссийской" позицией.
Отмечу, что проекция острых вопросов, украинской темы на постсоветское пространство диссонирует с реальностью, в которой Россия и Казахстан являются инициаторами интеграционного проекта, и оттесняет на второй план собственно вопросы сотрудничества России с Центральной Азии в целом, и с Казахстаном в частности.
Мы не советчики российской журналистике, но, на мой взгляд, ей надо искать… и другие тональности. Не валить все в одну кучу, а придерживаться какой-то разумной селекции. Искать позитив.
- Каковы позиции России в Центральной Азии в идеологической сфере?
- Российским идеологам надо учитывать, что в Казахстане, в отличие от Украины, не было 15 лет антироссийской националистической пропаганды. В этом Казахстан обвинить никак нельзя. Но у нас, как и в других странах постсоветского пространства, выросло поколение, для которого весь постсоветский бэкграунд – это пустой звук.
Россия в своих идеологических концептах, транслируемых на постсоветское пространство, часто апеллирует к советскому опыту, штампам, которые не имеют большого символического капитала в глазах молодежи. Надо генерировать современные образы и символы, которые бы не раздражали население соседних стран, не вызывали беспокойства относительно возрождения советского проекта.
- В Казахстане наметился тренд на повышение спроса на национальную проблематику в информационном поле. Как вы считаете - это реакция на внешнюю среду или следствие внутренних общественных процессов – роста доли казахского населения?
- Думаю, что причина, как в первом, так и во втором. У меня складывается впечатление, что Россия при всей своей заинтересованности в вовлечении региона в интеграционные проекты, не учитывает этот фактор. Казахи – это молодая нация, а молодежь, при всей приписываемой ей аполитичности, всегда готова подхватить любую идею. И, конечно, всегда найдутся люди, готовые ей эту идею транслировать.
Тем не менее, для Казахстана целесообразно говорить о росте не этнонационализма, а патриотизма – без крайностей и перегибов, характерных, например, для Украины. На Украине в целом другая ситуация – она территориально ближе к Европе, ближе к Западу. Не берусь утверждать, что кто-то их оттуда "подзуживал", однако все признаки налицо.
- На какие ценности ориентируется в Казахстане молодежь и элиты?
- Полагаю, спектр настроений в казахстанской элите самый разнообразный. Одним из них является тренд вестернизации, учитывая, что дети части наших высокопоставленных чиновников учатся, живут и работают на Западе. Думаю, что в этом нет политических мотивов, но если они не связывают жизнь своих детей и внуков с Казахстаном – ответ очевиден.
Однако представители нашей элиты отнюдь не рассматривают Казахстан как площадку для внедрения западных политических и культурных ценностей.
Например, сегодня в казахстанской бизнес-среде активно проявляют себя лоббисты Китая. Но это ведь не означает, что эти представители элиты выступают за вхождение Казахстана в политическую и культурно-цивилизационную орбиту Китая. Скорее, они ориентируются на собственный бизнес интерес, нежели на ценностный выбор.
- Можно ли сказать, что Назарбаев – это "главный евразиец" в казахстанской элите?
- Нурсултан Назарбаев – это, прежде всего, прагматик. А прагматичные интересы Казахстана связаны с российским вектором интеграции. Кто бы ни критиковал эту позицию где-нибудь в соцсетях – это наша охранная грамота.
По сути, президент транслирует в публичное пространство консолидированную позицию всей элиты. Внутри нее, наверняка, есть разные группы, которые выступают за разные векторы интеграции и сотрудничества. Безусловно, есть и прозападная часть, но она не готова ни к принципиальному отстаиванию своей позиции, ни к борьбе за свои политические идеалы.
- Получается, внешнеполитические ориентиры современного Казахстана выстроены с учетом позиции первого лица?
- Так оно и есть. Об этом можно много рассуждать, но реальность пока такова.
Впрочем, какие бы претензии мы не предъявляли этой элите – это уже сформированный институт, другой у нас нет. Она вобрала в себя ценностные установки, выработанные самим обществом и народом. То есть, по сути, она и есть общественный идеал, но именно того уровня, которого достигло казахстанское общество на нынешнем этапе развития.