Юрий ЕЛИСЕЕВ, "Литер", 12 августа

В свое время уголовное дело в отношении начальника департамента строительства ЮКО Ахмеджана Сабденова вызвало большой общественный интерес как личностью обвиняемого – незаурядного профессионала с большим стажем работы, так и величиной взятки в 2 млн тенге.
После вынесения приговора страсти не улеглись, и время от времени вновь поднимается дискуссия о том, действительно ли он "взял на лапу" или его подставили и насколько правомерен суровый приговор. Мы решили обратиться за комментариями к председателю Аль-Фарабийского суда Шымкента Низамиддину Жамашову.
ЛИТЕР-Неделя: Низамиддин Казыбаевич, в последнее время в Интернете появилось много публикаций, где ставится под сомнение правильность приговора, вынесенного бывшему начальнику управления строительства ЮКО Ахмеджану Сабденову. С чем это связано?
Н.Ж.: Хочу сразу отметить, что Шара Бийсимбиева, которая вынесла приговор, является одним из опытнейших судей нашей области – 18 лет на должности судьи, тысячи рассмотренных дел, имеет поощрения и награды. А дело Сабденова – это заурядное дело по коррупции, и единственное, что его немного отличало от подобных, – размер взятки. Предприниматель обратился в финансовую полицию с тем, что начальник стройуправления вымогает у него взятку. Причем указал, что годом ранее он уже заплатил ему 2 млн тенге, однако Сабденов не выполнил своего обещания. Вполне возможно, что если бы чиновник не потребовал опять такую же сумму, то предприниматель и не писал бы заявление. Кстати, а где "в Интернете"? Насколько я знаю, статьи об этом с завидной регулярностью выходят на сайте только одного издания. Причем началось это осенью прошлого года, через год после вынесения приговора. С чем это связано, я не знаю. Вполне вероятно, что кто-то хочет увести осужденного Сабденова от ответственности.
ЛИТЕР-Неделя: Что вы скажете по выдвигаемым обвинениям? В частности, про неграмотно написанный приговор?
Н.Ж.: Не смешите меня. Давайте сначала посмотрим, кто и как проводил лингвистическую экспертизу. Адвокат обратилась в один учебно-методический центр Алматы. Сам факт назначения и проведения экспертизы осуществлен вопреки требованиям законодательства, то есть с грубейшими нарушениями. Да, эксперты из этого центра выявили 478 "ошибок". Но каких?! К числу 255 так называемых ошибок, которые указаны как "не оконченные предложения с точки зрения логики и лингвистики", эксперты относят стиль написания приговора, который является формой изложения подобного рода официальных документов, применяемой всеми судьями республики. Эксперты-филологи не осведомлены о стиле написания судебных приговоров, что и послужило им основанием для отнесения указанного обстоятельства к числу столь неимоверного количества "ошибок", ведь филологи – это не юристы-практики с многолетним стажем работы. Пойдем далее по "ошибкам"? К примеру, ими было выявлено 26 "терминологических несоответствий". К ним были отнесены факты применения судом в тексте приговора таких слов как: молтек ауданы (микрорайон), жануялы (семейный), нысан (объект), сымтетiк (телефон). Эти слова хоть и не приняты непосредственно терминологическим комитетом, но находят широкое применение в разговорной речи, в СМИ, а также непосредственно в Уголовном и Уголовно-процессуальном кодексах Казахстана. И так по всем ошибкам. В общем, "качество" работы экспертов-филологов, мягко говоря, не выдерживает никакой критики, поскольку профессионалы, призванные выявлять грамматические и иные ошибки в документах, сами допустили массу ошибок. Мы попросили доцента кафедры русского языка и международной литературы МКТУ им Х. А. Яссауи проверить заключение экспертов из "Тiл". И она обнаружила в нем 15 орфографических, три пунктуационных, четыре грамматических ошибки, а также три стилистических недочета, не говоря уже об ошибках технического характера. Тут поневоле вспоминается выражение "А судьи кто?".
ЛИТЕР-Неделя: Хорошо, а как быть с тем, что заявитель девять(!) раз менял свои показания и судья это не приняла во внимание?
Н.Ж.: У меня к вам встречный вопрос – как вы поведете себя в суде, если вашим родным и близким будут угрожать, следить за всеми, запугивать, сожгут магазин сестры и скажут, что с сестрой и ее детьми может случиться то же самое? Задумались? Вот и заявитель не знал, что делать. У его сестры в Ташкенте действительно сожгли магазин, возле его дома дежурил джип с людьми, его запугивали. В конце концов, он попросил защиты свидетеля. До вынесения приговора его и его семью охраняли сотрудники правоохранительных органов. В связи с этим судом была дана всесторонняя критическая оценка показаниям заявителя и были приняты во внимание первоначальные показания. Предваряя ваш вопрос, скажу, что версия о том, что эти деньги Сабденов якобы давал в долг, впоследствии не выдержала проверку на предмет ее соответствия действительности.
ЛИТЕР-Неделя: Но…
Н.Ж.: Подождите. Мне это уже начинает надоедать. Начиная с прошлого года регулярно, практически каждый месяц, на сайте этого издания упоминается это дело, как пример того, что судья может запросто осудить невинного человека. Даже если в статье речь идет о другом каком-то коррупционном деле, то где-нибудь в тексте обязательно вставят про дело Сабденова. Мне докладывали, что на процессах Шары Бийсимбиевой по заданию этого издания постоянно сидит журналистка и иногда ведет запись. Для чего это делается? Чтобы увести его от ответственности? Но приговор вынесен, и его законность и обоснованность была подтверждена апелляционной инстанцией, а затем и надзорной коллегией, и теперь только Верховный суд имеет право проверить законность и обоснованность вынесенного приговора. Надзорная коллегия, кстати, в своем постановлении указала, что вина Сабденова в получении им взятки в размере двух миллионов тенге полностью доказана, судом дана правильная оценка собранным доказательствам, после чего был сделан правильный вывод об отсутствии в действиях Сабденова признаков мошенничества. Когда Генпрокуратура снимала фильм о том, как должен работать судья, то со всей республики отобрали два дела. И среди них было дело Сабденова. И вы мне будете говорить, что она неправильно провела процесс?
ЛИТЕР-Неделя: Что ж, возможно, точку в этом деле поставит Верховный суд, если туда подана надзорная жалоба. Ее, кстати, подали или нет?
Н.Ж.: Мне об этом ничего не известно.