Дашута ДРАЧИНСКАЯ, "Доживем до понедельника", 22 ноября

"Есть люди, которые произошли от обезьяны, а есть от академика Сахарова. Еще в роддоме, отряхивая орущее тельце от слизи и крови, акушерки вглядывались в сморщенные мордочки - ой-бай - вылитый демократ. Лицо умное-умное, глаза - добрые, в кулачке (вместо крови, как у Чингисхана) теплая бумажка, развернули - драный лист Всеобщей декларации прав человека...
К гадалке не ходи - демократ..."

Так начинается книга неизвестного автора, недавно вышедшая в свет в серии "Жизнь замечательных людей" и посвященная действительно небезызвестной и даже, можно сказать, скандальной личности казахстанского нью-демократа Мухтара АБЛЯЗОВА, аппетит которого в политике, да, собственно, и в бизнесе, приходил во время еды, и, в большинстве случаев, если ел кто-то другой. Читая данный опус под названием "МУХТАР АБЛЯЗОВ: КРИМИНАЛЬНЫЙ ТАЛАНТ, УЧЕНИК САХАРОВА", присланный к нам в редакцию обычным заказным письмом, становится понятным, что маленький, тощий, как пескарь после нереста, бывший в употреблении видный государственный деятель обладал недюжинным умом и направлял его, в большинстве случаев, преимущественно на пополнение собственного кармана, для чего, оказывается, ручкался даже с опальным экс-премьером Акежаном Кажегельдиным. Он, как и все те, кто имеет возможность и отпить от власти, и вдоволь откушать, старался не упустить своего шанса и впиться резцами, коренными зубами и черт его знает, чем еще в тело народного благосостояния - авось не убудет. Но такова жизнь, и рано или поздно придет тот, кто крикнет "баста!" и повышибает и зубы, и хищнические настроения из организма. Настал полный "иксайт" и для Мухтара Аблязова, которому за свои проделки придется теперь сидеть на шконке от ку-ку до ку-ку.

ЛИБО СЕ ЛЯ ВИ, ЛИБО СЕ ЛЯ ВАС…

Да это, собственно, и так известно. Из полученной же книженции, надо справедливо заметить, весьма странного вида - без авторства, без названия типографии, других выходных данных, - якобы, как значится на титульном листе, растиражированной аж в Первопрестольной, но, тем не менее, имеющей на последней странице штемпель "Кыргызполиграфкомбината", - становится более-менее ясным, каким образом укатали сивку-бурку крутые горки. Так что желающим познать азы криминального таланта, коими овладел младой олигарх, предлагаем причаститься к некоторым главам из этой книги. Итак…

Еще дедушка Фрейд более ста лет назад успел подметить, что те или иные особенности личности происходят родом из детства. Не исключением стал и Мухтар Аблязов. В полученной нами книге приводятся весьма любопытные факты из отрочества будущего оппозиционера.

"Вот так солнечным весенним утром 23 мая 1963 года в деревеньке Галкино, что затеряна в обширных степях Ленинского района Чимкентской области, появился на свет знатный карапуз Мухтарчик Аблязов. И хоть вышел не особенно крупен и складен телом, зато как голосист - перепугал первым радостным криком всех соседских телят.

Появился сразу не по годам смышленым, большелобым лобастиком, с малюсенькими капризными губками, и первое слово сказал почти сразу, и было оно "дай-дай". Родители плакали в умилении, глядя, как ребенок еще в колыбели задушил голыми руками двух змей, и самый старый галкинский аксакал молвил: "Станет или ветеринаром, или милиционером, или демократом". Кто такие демократы, в Галкино представляли смутно, за окном догорал последний год хрущевской оттепели, но смутно представляли, что люди это хорошие, добрые и могущественные, примерно такие великие, как завсельмагом.

Род самого Мухтарчика, естественно, был очень знатным, но захудавшим от преследований антинародной советской власти. Дедушка его был сын кажи (или ходжи, то есть человека, который когда-то дошел пешком и на верблюде до самой Святой Мекки), и прадедушка был сын кажи, и прапрадедушка - сын кажи, и прапрапрадедушка... и так далее, до самого что ни на есть Адама, отца всех нас, да святится имя его во веки веков.

Рос Мухтарчик не по годам послушным и любознательным мальчиком, вместо салок и прятолок с другими ребятами, любил уединенно почитать в укромном чулане за-трепанный томик "Капитала", сказкам предпочитал рассказы про великих земляков - Амира Тимура, Бабура, Ходжу Насреддина.

Хотя сам "герой" в более позд-них мемуарах рисует несколько иную картину, лепит образ - уже в пять лет "организовывал спартанские игры", ходил в походы, занимался спортом, лазил в горы... так и просится добавить - стрелял уток, укрощал медведей...

"Я с детства неосознанно всегда хотел быть первым..." - продолжают мемуары, и вот здесь верим, чистая правда. Хотеть-то хотелось, моглось гораздо хуже.

Злые и жестокие сверстники вообще не любят очкастых и мелких умников. Как они бывают не правы...

А пока, счастливая мама читала на ночь Солженицына, папа рассказывал анекдоты об академике Сахарове, и было на душе так светло, так радостно...

Но более всего привлекали мальчугана математические задачки, как сам воспоминал потом: "Когда я в 16 лет не смог решить задачу по линейной алгебре, то на три дня слег с температурой, поняв, что уже никогда не буду Эйнштейном, поскольку уже в этом возрасте он внес огромный вклад в науку. Это было большой душевной травмой... Тогда я написал в своем дневнике: "Что теперь из меня получится? Ну, наверное, буду каким-нибудь доктором наук, каких тысячи, можно, конечно, пойти по партийной линии или заниматься хозяйственной деятельностью".

Но душевная травмированность скоро прошла, рана зарубцевалась. Хотя обида (на Эйнштейна) все же осталась.

Первыми заметили одаренность Мухтарчика, конечно, родители, помимо чтения очень он любил заниматься естественно-научными опытами - ловил в пруду картузом лягушек и исследовал их рефлексы на электричество. Откусывал голову, привязывал за верхние лапки к жердочке, а за нижние щипал пинцетом, и они дергались...

Родители сразу оценили поразительную гениальность мальчугана и захотели определить его на научную стезю. Опять же и злые, недобрые, темные сверстники-пионеры и комсомольцы всячески издевались над своим мелкотелым, но талантливым товарищем, дразнили всякими нехорошими словами, кидались комками подсохшего кизяка. И мальчик начал озлобляться, но так как сдачи дать было нечем, то еще решительнее погружался в книжки, желая в них найти ответ на мучившие его вопросы вопиющей социальной несправедливости.

Галкинский тоталитаризм буквально вызывал у него идиосинкразию, все эти пионерские галстуки, линейки, горны, толстозадые пионервожатые, которые не обращали на него никакого внимания и просто бесили его молодую, но уже крепнущую душу.

В нем зрел протест".

О ВЫПИТЫХ ЯЙЦАХ, ПОТЕРЯННЫХ ТРУСАХ И КОРЕЙСКИХ ПРЕЗЕРВАТИВАХ.

Вот оно, то самое, о чем говорил дедушка Фрейд, вот оно, оказывается, откуда ноги растут у скандального нью-демократа, успевшего и с властью побывать в интимных отношениях, и с оппозицией блудом позаниматься. Словом, чудными тропами ходит судьба…

"Но широким знаниям тесно было в узких рамках галкинской, а потом и алма-атинской действительности (семья к тому времени перебралась в столицу), - повествует неизвестный автор, - и засобирался наш Мухтарчик в самую главную столицу нашей родины Город-герой Москву. Чтобы попасть на учебу в престижный Московский физико-технический институт, требовались определенные рекомендации, но заботливые родители спроворили таковые в родном КазГУ и, продав, как водится, последнюю козу, снарядили сынка учиться - дали десяток яиц, сушеную баранью ногу и зашили 3 тысячи рублей (старыми) за подкладку трусов.

Москва встретила сына степей хмурым дождем, яйца были выпиты дорогой, трусы потеряны, но оставалась еще заветная недоеденная нога и рекомендации...

Только за внешний вид и путевку родного колхоза и ВУЗа, с обещанием по окончании учебы принять в себя взад успешного выпускника, московская приемная комиссия согласилась осчастливиться новым провинциальным дарованием. Долго удивлялись, почему юношей был избран столь узкопрофильный Московский инженерно-физический институт, готовивший физиков-ядерщиков и специалистов для космоса, но "хоздоговорник" Аблязов, запинаясь, рассказал, как любил с галкинского сеновала разговаривать со звездами, опять же похвастал опытами над лягушками и этим убедил последних сомневающихся.

Как говорил классик: "Мы все учились понемногу, чему-нибудь и где-нибудь". Ну, насчет где-нибудь, наш герой не промахнулся - Московский инженерно-физический институт (МИФИ), в то время это был весьма престижный ВУЗ, готовивший специалистов для космоса и атома, главным образом для второго. Распределялись выпускники, главным образом, по закрытым городам (почтовым ящикам), где работали в замкнутых, но привилегированных научных коллективах.

Сам факт того, что наш герой умудрился добиться перевода из весьма некотирующегося (особенно в физических кругах) КазГУ в солидный столичный вуз, уже настораживает - значит, у родни появились деньги или связи, а скорее - и то, и другое совокупно, добиться подобного перевода нормальным путем в указанные годы было абсолютно немыслимо.

Каких бы выдающихся одаренностей не де-монстрировал юный Мухтар, без дружеского участия мохнатой лапы, а решения о переводе принимались на уровне ректора, никак не ниже, здесь не обошлось.

В Москве Мухтар как-то не то чтобы потерялся, а скорее просто не нашелся. Хваленые способности оказались на поверку весьма посредственными и на общем фоне МИФИшного студенчества галкинский вундеркинд выглядел бледно и серо. Учеба шла с большой натугой и требовала от студиоза максимального напряжения всех сил, а от родни и средств. Дело в том, что мелкорослый и диковатый "Муха" сторонился шумных студенческих компаний, с трудом находил общий язык с однокурсниками и не прижился в общежитии. Пришлось снимать квартиру, а дело это в Москве, даже в те времена, было затратное.

"Ботаник" (или "ботан") Муха прилежно просиживал штаны в студенческой библиотеке, корпел над книжками, мастеровито мыл пробирки в лабораторках, вычислял вычисления и мечтал о подвиге.

Никак не проявил себя он на профсоюзной или комсомольской работе. К его прибытию в Москву все теплые местечки просто уже были разобраны более энергичными сверстниками. Так, по мелочи, вертелся под ногами деканата, более всего мечтал пристроиться к какому-либо влиятельному институтскому боссу, и повезло - попался на глаза доктора наук Савельева - сумасбродного автора многочисленных учебников, по которым учился физике весь СССР едва ли не с 1940-х годов.

Как ни странно, но мастодонт Савельев и юный Муха нашли общий язык, и именно благодаря этому покровительству, у начинающего физика начала складываться какая-никакая карьера - по окончании ВУЗа ему удалось получить направление в аспирантуру, хотя и не сразу.

…Основная студенческая жизнь кипела в четырех компактно стоящих корпусах общежития на пересечении улицы Москворечье и Пролетарского проспекта. Там женились, разводились, выпивали, пели, плясали, справляли веселые праздники, но все это прошло мимо "ботана" Мухи.

Муха упорно и тупо грыз гранит науки под отеческим присмотром Савельева и грезил тем, как станет великим ученым, академиком, богатым, важным, пузатым и утрет нос всем этим московским зазнайкам.

В бизнес Мухтар Аблязов, по собственному признанию, пришел случайно. История была такая: с 17-ти лет юный физик писал книгу о староиндийской защите в шахматах. Книгу (кстати, и по сей день неизданную) Мухтарчик оценил в пять тысяч рублей, каковые должны были существенно подправить его материальное положение: а жил он тогда в общаге в поселке Алатау.

Аблязов в мае 1990 года поступил в аспирантуру родного МИФИ, но, чтобы ехать в Москву, нужны были деньги. Да и не только на Москву - "любимая физика не могла прокормить семью, принести спокойствие души и элементарные удобства в быту". Ставка была сделана на книгу, которая, по глубокому убеждению автора, должна была разойтись громадными тиражами и озолотить своего творца. Но на улице стоял 1990 год, и неулыбчивые издатели меньше всего на свете мечтали издать книгу никому не известного аспиранта о тем более никому не известной староиндийской защите. Мухтара этим остановить было невозможно, и он принялся добывать деньги (и бумагу для типографии) самостоятельно. Где-то обнаружил металл, металл выменял на яблоки, яблоки на корейские презервативы, презервативы на урановую стружку и, в конце концов, вышел на более или менее приемлемую "дельту", на которую незамедлительно купил домик в пригороде южной столицы".

Такая схема по сколачиванию первоначального капитала, думается, и в страшном сне не могла присниться ни Рокфеллеру, ни Ротшильду, ни тем более продвинутому в этих сферах Биллу Гейтсу. Сами подумайте, разве кто-нибудь из них смог бы, продав презервативы не самого высокого качества, укупить на эту сумму виллу у Средиземного моря? Но, уже давно доказано самой жизнью, что у нас не Чикаго, у нас покруче будет, что, собственно, косвенно подтверждает и неизвестный автор книги про Аблязова:

"Прибыльность бизнеса начала 90-х сейчас кажется сказкой, а тогда молодые и не только авантюристы за считанные дни превращали рубль в пять, пять в десять и так до бесконечности, пока не приходила пора с кем-нибудь делиться. Они появились именно в те годы, когда сама экономика предъявила спрос на молодых, нахальных и самоуверенных людей, склонных к авантюрам, но всегда имевших поблизости папу или дядю в высоком кабинете.

Предметами торговли было все, все продавалось и все покупалось: молодые кооператоры-бизнесмены везли в страну джинсы, кеды, шампуни, компьютеры, обратным потоком шли нефть, металлы, пшеница.

Мухтарчик быстро оценил ситуацию: то, как он быстро заработал свои первые большие рубли, не могло не льстить его самолюбию, и перед ним развернулась сфера, где он мог стать лидером. Аспирантура была заброшена, книжка по шахматам легла на пыльную полку, даже намечавшаяся было эмиграция в Австралию стала не нужна. Кому нужны кенгуру, когда вокруг создается новый мир капитализма.

В конце 1990 года Аблязов уходит из аспирантуры и регистрирует свою первую собственную фирму - малое предприятие "Мадина". В следующем году к нему присоединяются только что закончивший Московский институт мясомолочной промышленности Ержан Татишев и сотрудник рыбоводческой станции Нурлан Смагулов, которые успели создать свою фирму "Саят-брок". Ребята быстро нашли общий язык, сдружились и пропитались мессианским комплексом Мухтара, мечтавшим о славе "Тойоты", "Крайслера" или "Сони".

25 декабря 1992 года на равных паях Аблязов, Татишев и Смагулов регистрируют Казахскую холдинговую компанию "Астана-Холдинг" (название придумал Ержан). Президентом становится Мухтар, вице-президентом по финансам - Ержан, вице-президентом по торговле - Нурлан. В число первых сотрудников входят Мурат Кетебаев, только что уволенный с поста директора Госфонда содействия занятости и Саодат Ташпулатова, главбух "Саят-Брока".

С этого-то, собственно, с фирмы "Астана-Холдинг", если судить по жизнеописанию молодого политика, бизнесмена и просто олигарха, изложенном в полученной редакцией книги, и началось восхождение Мухтара Аблязова на бизнес-небосклон. О дальнейших злоключениях мальчика-с-пальчик казахстанской оппозиции, об освоенном им в совершенстве классическом механизме перекачки денег - разговор другой, но не менее занятный и захватывающий, его мы продолжим в следующий раз. Но одно обстоятельство из всей этой истории становится более-менее ясным: по всей видимости, сие творение под названием "Мухтар Аблязов: криминальный талант, ученик Сахарова" произвел человек (или группа людей), некогда, а может быть, и по сей день входящий в близкое окружение заключенного олигарха. Одним словом, колись, убогий, без базара, какими такими честными трудами нажил миллиончики. Ибо кое-кто посчитал, что пришло время платить по счетам…

(Продолжение истории о любителе половить рыбку в мутной воде читайте в следующем номере)