Ольга БУДКО, "Эврика", 21 марта

По делу рядового Ербола Наурызбаева, призванного в ряды Вооруженных Сил из Байганинского района Актюбинской области и пропавшего без вести из расположения воинской части, под суд попало практически в полном составе все руководство Отарской дивизии, включая комдива генерала Аубакирова, его заместителей-подполковников Смыкова, Даденова, Халикова, нескольких командиров полков. Расследование началось по личному распоряжению тогдашнего министра обороны Касымова. Розыскники в полном смысле слова даже рыли землю, чтобы найти солдата живым или мертвым. Отец Ербола обил пороги всех мыслимых и немыслимых инстанций, чтобы найти ответ на единственный вопрос: "Где сын?". А дитятко, спустя почти девять лет неизвестности, объявилось само. Живое и здоровое.

Начали за здравие…

Год 1993-й. Байганинский район, поселок Миялы.

Родители, друзья, соседи – все, кто провожал Ербола на действительную срочную воинскую службу, поднимали за его здоровье тосты и говорили красивые слова, совершенно не подозревая, что это событие даст повод для других слов – страшных, злых, не терпящих возражений, взывающих к торжеству справедливости. "Отарское проклятие", "О господах офицерах, которые честь поимели", "Поиски бойца продолжаются. Среди живых и мертвых", "О солдате, который бесследно исчез" - тревожными публикациями будут бить в набат журналисты со страниц актюбинских и республиканских газет. "Ни одного из своих сыновей в армию я больше не пущу. Лучше убью своего сына сам. По крайней мере, буду знать, где его могила", - скажет отчаявшийся в безуспешных поисках отец Ербола Алдан ага. И через годы с болью произнесет: "Пока не увижу костей сына, не поверю, что Ербол мертв". Это будет позже. Гораздо позже. А в ноябре 1993 года, благополучно прибывший в Отар призывник Наурызбаев зачислен в списки танкового полка в/ч 07792.

Судя по письмам, которые получали от сына родные, служилось ему ни хуже, ни лучше других. "Накормленный, одетый, обутый, постигаю азы военного искусства", - писал он. Однако уже через четыре месяца Ербол самовольно оставляет место службы и является домой. Объяснение - "убежал, потому что притесняют "старики". Предъявленные в качестве подтверждающих доказательств синяки и ссадины не убедили отца, и он препроводил сына-дезертира обратно в Отар отдавать священный долг родине.

Хотя обидчика командиры нашли, Алдан ага попросил никого не наказывать, мол, мальчишки еще – всякое бывает, зачем из-за этого кому-то судьбу ломать. Отец, сказав на прощание Ерболу твердое родительское слово: "Служи, терпи и не позорь", отбыл домой.

Волею судеб в этой же воинской части оказывается байганинский земляк Ербола - врач Сабит Шанов, который и берет под свое крыло парня, определив его служить в медпункт полка. Только не долго боец ценил эту уступку, а через десять дней уже не помнил и отцовского наказа: 30 мая 1994 года рядовой Наурызбаев самовольно покинул часть, чтобы никогда туда больше не вернуться.

Кто ищет, тот всегда…

Как уж чувствовал себя беглец в чужих краях, сейчас трудно предположить, но родители, не дождавшиеся своего мальчика домой по окончанию срока службы, крепко обеспокоились. Не получив по телефону от командиров внятного ответа на простой вопрос, который он будет задавать военным чинам в течение девяти лет: "Где сын?", Алдан ага сам приезжает в часть, в которой своего отпрыска не обнаружил. С этого момента и начинаются мытарства: поиски, трупы, опознания, сомнения, разочарования… И снова поиски.

По сведениям военной прокуратуры, отработка велась, начиная с территории части, где служил боец, плюс прилегающая к ней местность (чабаны встречали розыскников, как родных), включая горные селения и заканчивая местами, даже не входящими в состав Казахстана.

В ходе розыскных мероприятий был найден труп парня, который по своим антропометрическим данным мог являться рядовым Наурызбаевым. Экспертное заключение этого не подтвердило.

"Рядового Наурызбаева не искали, - говорит заместитель начальника военной полиции Актобе подполковник юстиции Виталий Лобан, перед которым лежат два пухлых тома, где зафиксирована розыскная информация, - а ИСКАЛИ!!! – Были осмотрены все неопознанные трупы по Казахстану, даже те, от которых остались одни скелеты. Проводилась специальная идентификационная экспертиза. Но один случай нас подвел.

Было найдено тело парня, внешне очень похожего на пропавшего солдата. Людям, нашедшим труп, была предъявлена фотография Наурызбаева, потому что тот, кого мы подозревали в сходстве, был давно захоронен. Они сразу сказали, что парень на фото один к одному похож на Ербола. Тогда через ту же процедуру пришлось пройти и родственникам. Отец тоже подтвердил, что лицо, уши такие же, как у пропавшего, но признать в убитом сына отказался. "Материнское сердце не обманешь, - скажет потом Алдан ага, – она, так же, как и я, не сомневается в том, что наш сын жив". Поиски продолжились.

Единственным утешительным известием был тот факт, что Ербол не канул из части в безвестность, а покинул ее по собственному разумению. Это подтвердил его же земляк Сабит Шанов, который на поезде вез душевнобольного солдата и случайно в вагоне повстречал Наурызбаева, который объяснил командиру причину побега: "Притесняли местные жители". Сабит Нурмагамбетович не мог оставить пациента и доставить в часть беглеца, но взял с него обещание, что тот сам явится к месту службы. Ербол пообещал и вышел из поезда на следующей станции, но не для того, чтобы вернуться и продолжить службу, а чтобы затаиться от всех на долгие годы.

Корреспондент "Эврики" встретился с врачом-терапевтом Сабитом Шановым спустя девять лет после описываемых событий. "Я рад, что парень возвратился домой, - сказал офицер, - тем самым он вернул покой престарелым родителям. Мы с Ерболом были не просто земляками. Мы жили в одном ауле. Этот парень не был ни слабым, ни хилым: он был достаточно хорошо физически развит. Возможно, причина - "притесняли местные" и была поводом для самовольной отлучки из части, но в любом случае я думаю об этом человеке, как о неблагодарном, причем по отношению ко многим людям, которым он обязан.

Я тогда докладывал о самовольном оставлении части Наурызбаева начальству, но никого это по большому счету не волновало".

- Неужели ситуация в то время складывалась настолько трудная, что парню оставался один выход – побег?

- Да вы думаете, один Ербол убежал? Они удирали даже не десятками. Когда Алдан ага искал сына, то на чабанских точках много бойцов пряталось. Их возвращали и увольняли в запас, толком даже ничего не выясняя. Тогда творился полный беспредел.

Слова военного врача подтверждает и старший помощник военной прокуратуры Западного военного округа капитан юстиции Гульзат Битова, которая с самого начала вела дело Наурызбаева: "В Отаре, как и повсюду в войсках, были трудности. Командиры менялись, документация велась плохо или же вовсе не велась. Ведь рядовой Наурызбаев, отсутствовавший в течение года на месте службы, в результате оказался уволенным в соответствии с приказом, как отслуживший срок".

Ба, знакомые все лица…

Год 2003-й. Город Актобе.

По прошествии девяти лет Алдан ага вновь появляется на пороге военной полиции и снова, так сказать, под белы рученьки ведет сынка. "Мой Ербол нашелся, - радостно заявляет отец. – Он дал о себе весточку, и я его привез".

Оказывается, все это время Наурызбаев скрывался, опасаясь ответственности за самовольный уход из части. В принципе, он правильно боялся, потому что была санкция прокурора на его арест, поскольку боец находился в розыске не как пропавший без вести, а как дезертир, то есть – преступник. Хотя у него было несколько возможностей явиться с повинной и избежать наказания самым что ни на есть законным образом: нормативные акты об амнистии для таких, как Наурызбаев, выходили из-под пера законодателей за годы его путешествий с поразительной регулярностью.

Сам Ербол немногословно описывает свои "странствия". Мол, жил в Восточно-Казахстанской области – Семипалатинске, Усть-Каменогорске подвизался на работу, которая подвернется под руку, где накормят и дадут немного денег. Чаще всего грузчиком на рынках, потому что документов, удостоверяющих личность работника (а их-то у беглеца и не было), там не требовалось. По сути Ербол бродяжничал.

- Накажут ли беглеца? – спросила я на прощание в военной прокуратуре.

На что мне ответили, что парень не совершал другого преступления, кроме дезертирства, явился сам с повинной, хоть и через девять лет, так что Закон об амнистии может быть применен, хотя сроки прощения все вышли. Будет возобновлено дело, проведена тщательная проверка фактов, и уже на основе их будет вынесено заключение. А в принципе, он сам себя уже наказал: нелегально жил в постоянном страхе, что схватят, спал, как собака, где придется, искал кусок хлеба, когда ел, а бывало – голодал. Это наказание большее, чем то, что ему бы определил суд…

Послесловие

Можно много говорить о недостатках армии в тот трудный переходный период, когда и случилась эта неприглядная история. Хотя Вооруженные силы были лишь отражением того великого хаоса, творившегося по всей стране. Можно поливать грязью на газетных полосах и военную полицию, мол, ничего не делает, только отчеты пишет. Можно и военную прокуратуру обвинить в недосмотре за порядком. А я бы предложила посмотреть на это дело совсем с другой стороны. Со стороны семейного воспитания. Рядовой Наурызбаев был в числе беглецов. Но ведь были и те ребята, кто выстоял в сложное время и дослужил до конца. Значит, еще не перевелись в Казахстане семьи, где воспитывают настоящих мужчин, а не таких слюнтяев, которые свой страх перед справедливым возмездием ставят превыше страданий материнского сердца.

И совсем уж напоследок

Равнодушное отношение Ербола Наурызбаева к чувствам родивших его людей, к сожалению, не из ряда вон выходящий случай.

Другой "доблестный боец" вернулся к родителям после полуторагодичной отсидки в местах не столь отдаленных и заявил маме с папой, что сидел в тюрьме под вымышленной фамилией, чтобы не позорить семью. Опять же здесь непонятно, почему суд не затребовал у молодого человека документы, удостоверяющие личность, почему "пропустил" мимо логики призывной возраст виновного? И еще много "почему?".

Не вызывают вопросов лишь страдания родителей, воспитавших такого прохвоста. За время "отдыха" чадушки на зоне отец с матерью, дом которых даже при бурном воображении трудно назвать полной чашей, зарезали весь скот, продали все из имущества, чтобы найти сына, который не возвратился со службы. Как приняли родители внезапно нашедшегося "мальчика", пустившего их по миру, история умалчивает. Вероятно, простили на радостях. Но даже в этом случае моральное насилие над чувствами людей, которым ты обязан жизнью, не становится менее жестоким.