Марат Асипов, "Время", 12 июля

Несколько месяцев финансовая полиция вела расследование скандала вокруг Нурбанка. До тех пор пока дело находилось в финансовой полиции, нам говорили, что топ-менеджеры банка обвиняются в хищении и объявлены в розыск как мошенники. Но ситуация диаметрально изменилась после того, как расследованием занялось МВД. Стало ясно, что речь идет о похищении и, возможно, об убийстве сотрудников Нурбанка.

По меньшей мере удивительно, что в финполиции не заметили того, на что сразу обратили внимание в МВД. Может быть, профессиональный уровень финполицейских не позволяет им вести компетентное расследование на должном уровне?

Но следователи МВД не сделали ничего экстраординарного, они просто ведут следствие. Нормально. Как положено. В отличие от своих коллег из финполиции.

Эта ситуация порождает массу вопросов...

...На внеочередном съезде партии "Нур Отан" глава государства объявил о том, что уличенные в коррупционных преступлениях чиновники потеряют право работать в госучреждениях и организациях на всю оставшуюся жизнь. Похоже, что других методов борьбы с коррупцией, кроме как выписать волчий билет, уже не осталось...

Три с половиной года назад был создан грозный орган: Агентство Республики Казахстан по борьбе с экономической и коррупционной преступностью (финансовая полиция). Эта структура должна была стать главным оружием в борьбе с коррупцией. По идее, за это время можно было если не победить коррупцию, то хотя бы не допустить ее метастазов.

Однако лидер правящей партии начинает свою новую предвыборную кампанию со старого лозунга о борьбе с коррупцией. Это точный показатель того, что финполиция не справилась со своей задачей ­ политик всегда выбирает самую болевую точку, говорит о том, что, по его мнению, более всего беспокоит общество.

Поле деятельности

Судя по тому, что творится в стране, у финполиции работы выше крыши. Почти половина экономики находится в тени, власти вынуждены проводить повторную легализацию. По сути, легализация ­ это официальное признание того факта, что с теневой экономикой государство не в состоянии справиться. Казалось бы, вот чем должна заняться финансовая полиция ­ извлечением на свет спрятанных от налогов многомиллиардных сумм. При эффективной работе бюджет страны реально мог бы удвоиться за счет увеличения поступлений налогов. Но этого не происходит, хотя финполиция регулярно рапортует о своих победах. На деле же ведомство искусственно завышает показатели своей работы, рапортуя о мифических миллиардах возмещенного экономического ущерба. Сотрудники центрального аппарата агентства в прошлом году сообщили о 17,3 миллиарда тенге, якобы возвращенных государству, тогда как в реальности речь идет всего о 2,8 миллиарда. То есть на каждый тенге, поступивший в казну, приходится еще 5 тенге, существующих только на бумаге. А чтобы "натянуть" показатели, возбуждается огромное количество уголовных дел, которые ничем не заканчиваются. Да и эти деньги не всегда хорошо пахнут. По данным Независимой ассоциации предпринимателей Казахстана, финполиция пачками выписывает штрафы, которые бизнесмены вынуждены опротестовывать в суде. А те, кто не успел за две недели доказать свою невиновность, платят по полной программе. Презумпция невиновности отдыхает... Вот откуда и берутся показатели... По мнению казахстанских бизнесменов, затраты государства на содержание сотрудников финансовой полиции не подтверждены экономической целесообразностью.

Мелкие лавочники, владельцы кафешек, небольших предприятий ­ вот, собственно, главные "клиенты" финансовой полиции. На них фискалы отрываются по полной - люди платят штрафы, садятся в тюрьму, тем самым пополняя статистику выявленных экономических преступлений.

Сегодня разве что дети в школах не обсуждают, сколько надо заплатить, чтобы выиграть тендер. По самой грубой оценке, до десяти процентов от средств, выделяемых на государственные закупки, оседает в карманах чиновников. Речь идет о миллиардах, я подчеркиваю, миллиардах долларов. Даже механически отслеживая, как меняется благосостояние чиновников, ответственных за тендеры, финполиция могла бы завалить суды реальными делами. Однако, судя по последним скандалам, хотя бы по тем, что попали на страницы нашей газеты, следователи финполиции отстают от журналиста Геннадия Бендицкого минимум на корпус, а то и на два. Они даже прислали ему письмо с просьбой передать копии его публикаций, чтобы им было чем заняться. Таким образом, один наш журналист работает гораздо эффективнее, чем несколько тысяч финполицейских, получающих за это хорошую зарплату.

Да, сотрудники финполиции выявили в прошлом году 1221 факт коррупции. Но ведь осуждены были всего лишь 483 взяточника, а все остальные дела затухли, даже не дойдя до суда. Более того, каждое шестое дело было прекращено по реабилитирующим основаниям. Крупные дела, получившие огласку на заседании Совета безопасности страны, так и не были доведены до конца. За несколько лет работы реорганизованной финполиции мы так и не дождались, что за решеткой окажутся высокопоставленные чиновники. То есть громкие заявления о том, что возбуждено очередное уголовное дело, мы слышим, но судебного процесса, логически завершающего процесс борьбы с коррупцией, никто не видит. Зато мы видим, как на глазах разваливается дело против Булата Абилова, единственного, кто расплатился с вкладчиками своего инвестиционно­приватизационного фонда. Один за другим истцы сообщают, что сотрудники финполиции обещали им деньги за то, что они выступят против Бути.

На моей памяти только одно крупное дело, когда сотрудники КНБ взяли с поличным и добились осуждения руководителя облздрава. Возникает вопрос, почему этим делом занимались комитетчики, а не специально созданный для борьбы с коррупцией орган.

Зато 8 лет лишения свободы получил полковник финполиции Даулиев, возглавлявший в центральном аппарате отдел по предупреждению коррупции. Он обложил данью бахтинских и майкапчагайских таможенников, которые возили ему в Астану оброк ­ от 7 до 17 тысяч долларов ежемесячно в течение года. Полковник за эти деньги закрывал глаза на проделки таможенников...

Может быть, у агентства недостаточно полномочий, поэтому финполицейские уступают комитетчикам?

Полномочия и возможности

В документе, определяющем статус Агентства по борьбе с коррупцией, недвусмысленно указывается, что этот орган занимается РЕАЛИЗАЦИЕЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПОЛИТИКИ. Весь набор функций, присущих силовой структуре, ­ оперативно­розыскная деятельность, разработка нормативов и законодательных актов, право выносить предписание госорганам и юридическим лицам, полномочия на международное сотрудничество в рамках своей компетенции ­ дополняется еще и прямым подчинением президенту. В условиях нашей страны руководитель ведомства, имеющий доступ к телу, является очень влиятельным человеком. Глава государства не случайно настоял на этой норме, чтобы исключить возможность давления на сотрудников финполиции со стороны высокопоставленных чиновников. Даже штатное расписание финполиции и другие организационные вопросы утверждаются лично президентом, что делает этот орган практически неподконтрольным для других властных структур.

С учетом полномочий этого органа предполагать, что замакима области или даже глава какого­нибудь республиканского ведомства в состоянии добиться прекращения уголовного дела, по крайней мере наивно. Ведь даже от вердикта прокуратуры, нередко выступающей оппонентом Агентства по борьбе с коррупцией, требуется серьезное обоснование незаконности действий финполицейских. При этом последние на законных основаниях могут и пренебречь предписанием надзорного органа.

Так, может быть, дела о коррупции разваливают сами финполицейские, ограничиваясь для официальных отчетов уровнем мелких чиновников, не имеющих высоких покровителей?

Увы, статистика дает нам повод так думать.

Гражданин Абдигалимов Б. написал заявление о том, что некто Атанов С. должен ему деньги. Оперативники алматинской финполиции П. Мертин, Б. Онербеков, Е.Туралбаев устроили засаду возле одного из банков южной столицы. Бравые опера задерживают директора ТОО "Сталь Строй С", имевшего некое отношение к должнику. Несчастный как раз получил в банке кредит. Потом предпринимателя отвезли в участок, вызвали кредитора и заставили отдать всю имевшуюся наличность ­ почти 36 миллионов тенге. Так, кстати, поступали в начале 90­х рэкетиры, решавшие хозяйственные споры бизнесменов.

Есть масса свидетельств тому, как финансовая полиция участвует в рейдерских захватах имущества, вымогает деньги и т.д. При том что сотрудники этого ведомства наделены огромной властью, спорить с ними или тем более открыто противостоять им осмеливается далеко не каждый человек, попавший в переплет. Такие дела тянутся годами. Это испытал на себе, например, хозяин одной из алматинских фирм Б. Тараканов, которого два года пытались обвинить в том, что он воровал деньги... у себя самого! На самом же деле Тараканов должен был отдать свое имущество, чтобы "по­хорошему" разойтись с финполицейскими.

Все помнят видео с супердорогими автомобилями стоимостью сотни тысяч долларов, изъятые в особняке подполковника финансовой полиции, заместителя начальника управления по раскрытию экономических и финансовых преступлений департамента финансовой полиции по городу Алматы Гайноллы Кистаубаева... Как оказалось, этот подполковник в прошлом занимался рэкетом и наводил ужас на предпринимателей. В качестве же борца с экономическими преступлениями оборотень занимался кражей автомобилей и наркотиками...

Кто есть кто?

В разные годы этот орган возглавляли нынешний секретарь Совбеза Берик Имашев, теперь уже опальный зять президента Рахат Алиев, потом его правая рука Сергей Кузьменко и, наконец, Сарыбай Калмурзаев, отец казахстанской приватизации.

Это знаковые фигуры казахстанского истеблишмента. По уровню влияния они занимали и продолжают (уже не все, конечно) занимать верхние строчки политического хит­парада.

При Рахате Алиеве налоговая полиция стала едва ли не единственным государственным органом, который никто не решался критиковать. Сергей Кузьменко ­ креатура Алиева ­ возглавил финполицию после того, как его патрон пересел в кресло зампреда Комитета национальной безопасности.

С воссозданием Агентства по борьбе с коррупцией ведомство возглавил Сарыбай Калмурзаев, один из немногих людей, кто знает, как формировались миллиардные состояния казахстанских нуворишей.

Учитывая вес и степень влияния руководителей финполиции, логично было бы ожидать, что эти люди смогут умерить аппетиты высокопоставленных чиновников. Финансовой полиции достаточно было бы "построить" министров и акимов, чтобы низы уже не осмеливались брать взятки. Ведь ни для кого не секрет, что система коррупции строится по принципу пирамиды ­ деньги идут снизу вверх, от рядовых сотрудников до руководителей.

Тот же Сарыбай Калмурзаев, владеющий конфиденциальной информацией о собственниках всех мало­мальски значимых объектов в стране, имеет возможность держать в узде любого крупного чиновника. Но, как мы видим, и этого не происходит. Почему?

Может быть, кто­то или что­то сдерживает руководство финполиции?

Многие сейчас утверждают, что Рахат Алиев приспособил финполицию для решения своих бизнес­задач ­ устранения конкурентов и захвата чужой собственности.

С приходом Сергея Кузьменко неформальная составляющая в работе этой структуры осталась прежней.

Да и после Кузьменко ситуация принципиально не изменилась. История с Нурбанком ­ тому подтверждение.

То есть профессиональный уровень сотрудников финполиции тут совсем ни при чем, бред это, что они плохо подготовлены и не смогли разобраться, что к чему в истории с Нурбанком. Дело не в этом. Просто перед ними, похоже, были поставлены другие задачи.

И это объясняет многое. Если не все.

Но тогда возникает тревога за судьбу экономических и политических реформ, которые продвигает Нурсултан Назарбаев.

Такой вот получается парадокс.