Асем САКЕНОВА, "Юридическая газета", 11 февраля

Суд по уголовному делу руководителя Погранслужбы генерала Джуламанова проходит этап допроса свидетелей.
К концу прошлой недели был преодолен срединный рубеж – судья Специализированного межрайонного военного суда по уголовным делам Ербол Ахметжанов выслушал 47-го по счету свидетеля.
Нагрузка, надо сказать, достаточно серьезная. И на главного фигуранта тоже. Ведь уголовный процесс для подсудимого – большой стресс и непростое эмоциональное испытание. Это, естественно, сказывается на самочувствии. В суде постоянно дежурит медицинская бригада. У генерала скачет давление. И есть от чего. Откровенные признания свидетелей о многомиллионных финансовых махинациях повышают градус судебного процесса до критического.
Т. Сейтимов, врач "скорой помощи", прибывший по вызову к подсудимому, определил состояние пациента как острую реакцию на стресс и угрожающих здоровью показателей не увидел.

Ахиллесова пята
Одним из ожидаемых был допрос второго фигуранта дела, командира воинской части подполковника Кайрата Балмагамбетова, которого обвиняют в использовании служебного положения, участии в организованной группе. Ввиду активного содействия раскрытию преступления в отношении него санкционирована мера пресечения – домашний арест. С генералом они знакомы с 2011 г. Тогда в ходе визита офицеров Минобороны с итоговой проверкой и.о. начальника отдела военной полиции Актюбинского гарнизона Балмагамбетову была дана высокая оценка. В 2012 г. он стал начальником военной полиции Актауского гарнизона, с фактическим подчинением ему органов военной полиции западного региона. Во время допроса на суде он признался, что Джуламанов произвел на него впечатление своей работоспособностью, умением принимать решения, жесткостью. Не каждый начальник, не каждый командир отличается этим. После одного из служебных мероприятий генерал оставил Балмагамбетову свой телефон. В начале января 2013 г. ввиду некоторых обстоятельств у последнего появился повод воспользоваться этим и попроситься к генералу на работу. Встреча в Астане стала решающей. Генерал вскоре забрал его к себе.
Так, с конца апреля он перешел в Погранслужбу КНБ РК руководителем Центральной базы снабжения в г. Алматы. Назначая, шеф объяснил, что, по информации, там идут хищения, нужно навести порядок. Хотя Кайрат вначале надеялся, что его используют с учетом дипломов летчика-инженера и юридического, но определили тыловиком, ответственным за сохранность оружия, боеприпасов. Принимая дела, действительно, столкнулся с хищением вещевого имущества, были возбуждены уголовные дела.
Во внеочередной аттестации офицерского состава он не сдал тыловые вопросы, так как не знал их специфику: сроки хранения, допус­тим, канистры, или давление при перекачке ГСМ, или сроки забраковки лошадей погранот­рядов.
– При очередном посещении генерал сказал мне, что нужно поговорить с поставщиками о том, чтобы ему передавались десять процентов отката. Объяснил это тем, что деньги уходят мимо него, что в 2013 году практически без ничего остался – "голый", как он сказал. Конкретно тогда же указал, с кем нужно переговорить, – признался в своих показаниях К. Балмагамбетов.
Он поговорил с "кем надо" из поставщиков и получил согласие на условия генерала. В июле 2013 г. подписали дополнительное соглашение на 250 000 000 тенге по вещевому имуществу для авиационных частей.
К тому времени его отношение к шефу, мягко говоря, изменилось: "Я не раз убеждался, что он не всегда бывает справедлив". Но бросить все и уйти было не так просто. "Армия – это не детский сад, чтобы, когда захотел, уволился и, когда захотел, перевелся. Так не бывает. Джуламанов умел себя подать, при случае не упус­кал возможности напомнить, кем я назначен и куда в будущем перейду на службу и т.д. То есть фактически я лично ощущал себя, по меньшей мере, небезопасно", – откровенно заявил Балмагамбетов.
После аттестации из его части были уволены офицеры, за некоторых из них он вступился, ходатайствовал перед шефом. Но получил отрицательный ответ. Тогда он понял, что абсолютно ничего не значит для Джуламанова.
Взяв в качестве отката 25 500 000 тенге, в один из приездов генерала доложил, что деньги готовы.
– Но Джуламанов отреагировал как-то непонятно. Дело в том, что он начал меня подозревать в том, что я взял больше, а ему говорю меньше. Насколько я помню, он говорил, что перепроверял через других заместителей, до него довели информацию, что якобы я собрал в несколько раз больше – в три раза больше, чем ему говорил, – отметил в своих показаниях Балмагамбетов.
Реакция генерала не заставила себя долго ждать. В начале января он нагрянул с комиссией. Год только закончился, документооборот огромный, не все бумаги были подшиты, 25 бухгалтеров не успевали. Зайдя в один из кабинетов, генерал, увидев неподшитые бумаги, стал швырять их. При подчиненных нецензурно выругал Балмагамбетова.
– И тут же он отвел меня в сторону на улицу и спросил: "Деньги где лежат?". Отвечаю: "Лежат, готовы". Я так понял, что он принял решение эти деньги у меня забрать, но для отвода глаз при всех подчеркнуто показать, что я не приближен к нему. После этого сказал: "Пусть они будут пока у тебя", потом дал указание перевести их в доллары и подготовить ему 120 000 долларов.
Я подготовил, но не сразу – это большая сумма, боялся привлекать к себе внимание, частями менял. Периодически приезжая, он спрашивал каждый раз. Сказал подготовить, вот-вот заберет, вызывал меня в Астану по этому поводу, я привозил. Все это каждый раз было связано как минимум с морально-психологическими переживаниями. Вообще это тяжело, нехорошо. Не сразу это осознал. Поймите меня правильно: руководя своими подчиненными, я старался максимально, чтобы был наведен порядок по учету материальных ценностей в части. Фактически, когда ты людям говоришь одно в лицо, а сам делаешь другое – это нехорошо. Тяжело, ощущаешь свое двуличие, мерзко становится…
Стал подумывать, как уйти. Думал: передам деньги и потихоньку изыщу возможность уйти. Надеялся, что по итогам аттестации уберут, но меня назначили начальником штаба. Возился с подготовленной суммой всю весну.
Они (деньги), честно говоря, доставляли много неудобств и беспокойства, постоянное психологическое напряжение.

"Мелкие" поручения
Генерал любить нагружать поручениями. То требовал приобрести ему обувь, то куртку зимнюю летную. То тулупы ему понадобились – на охоту ездить. То еще что-нибудь, на все это требовались материальные затраты. Поэтому часть денег приходилось тратить из суммы припасенного отката.
– Я раньше об этом не говорил. Не считал нужным говорить, как будто стремлюсь уйти от ответственности. Но это правда, так оно и было. Здесь есть и водитель, и адъютант генерала Джуламанова, думаю, что у них совести хватит сказать правду, – произнес допрашиваемый.
В один из приездов Махмудов сказал ему, что необходимо собирать откаты со всех поставщиков, мол, это указание шефа. Через некоторое время приехал Исин и то же самое подтвердил. "Я понял, что там уже, получается, все замешаны. Не скрою, разные мысли приходили в голову. Думал и о том, чтобы обратиться в органы, но, честно говоря, не совсем отчетливо понимал, как бы это произошло – все-таки обратиться с заявлением на директора Пограничной службы. Честно говоря, мысли были такие в голове, но я не решился".
Для отката с ТОО "Ист" по поставкам молока Балмагамбетов решил привлечь коллегу Шестакова. Но в дальнейшем его что-то стало смущать:
– Неестественность какая-то проскальзывала, а может, нервы у меня уже расшатались, в общем, меня стали терзать подозрения. К тому моменту Джуламанов уже неоднократно говорил, что вот-вот заберет деньги. Я уже в мае свозил к нему туда опять, в очередной раз. Опять постоял, подождал и уехал, он меня так и не принял. Сказал, что мне позвонят, но так никто и не позвонил. Пришлось обратно уехать с этими деньгами. В июне Джуламанов приехал, сказал, чтобы я деньги подготовил: "Завтра, – говорит, – с границы прилечу, передашь мне 120 000".
Когда приехал в аэропорт, встретил его, он спросил: "Где деньги?" – Я сказал: "В машине лежат". – "Они у тебя в чем?" – "В барсетке, в сумке". Он сказал: сделай так, будто это "вещевка". Мне пришлось вернуться в машину, пока Джуламанов разговаривал с другими командирами. Сумки у меня не было, и я лихорадочно у своего водителя спросил: "Есть сумка какая-нибудь?". Он сказал: "Есть, вот с вещами". Я тут же вытряхнул ее на заднее сиденье и сказал: "Выйди пока". Из барсетки переложил в сумку. Можно было подумать, что внутри какие-то вещи.
Подошел к Джуламанову. Он сказал ехать за ним. Остановились, и я подумал, что здесь надо ему отдать, поэтому с сумкой вышел навстречу. Для меня стало неожиданностью – он никогда не садился в мою машину, – как он сказал: "Я к тебе сяду, давай отвезешь меня". Мы заехали во дворы какие-то. "В чем они у тебя там?". Я говорю: "В пакете". Он сказал: "Дай лучше пакет". Я вытащил пакет, отдал ему.
Подсудимый рассказал, что, приобретая по заданию шефа для него обувь, он покупал сразу четыре пары, потому что брался сороковой размер и сорок первый. Чтобы не "промахнуться" с размером. Летную куртку меховую из Москвы заказывали, чтобы быстро за сутки привезли. Полушубки приоб­ретали для охоты.
После пошива для генерала формы – за одну ночь, она ему так понравилась, что вечером при встрече он сказал Балмагамбетову: "Хорошая форма, давай еще пару комплектов". Заказали еще два комплекта и еще повседневную форму.
Условия победившая в конкурсе фирма выполняла – привезла первую сумму на 2 640 000, второй раз в июле 7 000 000 и в августе 2013 г. – 13 000 000 тенге.
Балмагамбетов признался, что в какое-то время почувствовал, что за ним наверняка ведется наблюдение. Поводом для ухода стало поступление в академию. Генерал на это сказал: "Напиши рапорт". Но так и не подписал его. В конце июля понял, что никакого поступления в академию не будет.
– К тому моменту, грубо говоря, я "спекся". Уже ничего не хотелось, поэтому, когда меня задержали сотрудники, я даже испытал какое-то облегчение, что наконец-то это все закончится.
До начала обыска я решил добровольно выдать денежные средства, которые были получены ранее мной для Джуламанова, часть из них я перевел в 45 000 долларов, а часть была в тенге 15 540 000 вроде. Первые два дня были разные мысли в голове, начиная с того, чтобы все взять на себя, честно говоря, мысли посещали даже такие, что наложить на себя руки. Но потом подумал и, все взвесив, решил, что пусть будет, как бы ни было тяжело, пусть обо мне будут говорить нелицеприятные вещи. Но пусть будет "горькая правда, чем сладкая ложь".
Подумав пару дней, я решил дать правдивые показания, после чего, как сейчас в некоторых СМИ пишут, "активно начал сотрудничать со следствием". В принципе, у меня все.
После этой исповеди подсудимого адвокаты попросили подтвердить озвученные факты, других названных им подчиненных генерала, сидевших в зале в качестве свидетелей.
Вопросы Махмудову:
– Подтверждаете ли вы показания Балмагамбетова в том, что в мае 2014 года передавали указания от Джуламанова?
– Да, было такое, передавал.
– Это был откат?
– Да.
Вопросы адъютанту генерала Жумабаеву:
– Вы только что слышали показания Балмагамбетова о том, что через вас передавали обувь, летную куртку, подтверждаете ли вы эти показания?
– Да, подтверждаю, но они были в машине уже. Когда мы приехали, сказали, что в машине.
– Вещи эти вы сами видели?
– Я видел полушубки
– При этом Балмагамбетов конкретно лицо назвал "директор", для кого, он сказал, эти вещи?
– Да.
Вопросы водителю генерала Бахтияру Муса:
– На вашей машине, через вас передавались вещи, подтверждаете ли вы эти показания?
– Да
– Что передавали через вас конкретно, можете вспомнить?
– Черный бушлат какой-то.
– Данные вещи в последующем кому вы передавали?
– Генералу Джуламанову.
– За данные вещи передавали ли денежные средства через вас Балмагамбетову?
– Нет.