Нурай МУКАДЕС, "Караван", 20 декабря
80-летняя легенда искусства Казахстана Роза Багланова встретила нас дома в строгом костюме: она никогда не позволяет себе расслабляться при посторонних. Народная артистка СССР призналась, что охотно общается с журналистами, но не любит, если вместо интересных вопросов слышит сплошные дифирамбы.
Мы заметили, что все ковры в комнатах свернуты. Оказывается, у маленького внука Розы Тажибаевны аллергия на пыль. Мы услышали обещание познакомить нас с внуком, когда тот проснется, и продолжили беседу, расположившись в гостиной.
- Я люблю, когда дома дети, и бабушкой чувствую себя превосходно. Внука назвала Тажибаем. Он очень смышленный, чем-то похож на меня. Мне вообще в жизни повезло, у меня хорошая невестка, порядочная, умная, добрая.
- Вы ее сразу полюбили или позволили себе немного по-матерински покапризничать?
- Она мне сразу понравилась. Я желаю своему сыну добра, он ее любит, я не хочу препятствовать его счастью. Когда она зашла в дом, я сразу почувствовала, что судьба моего сына - именно она. Злых ведь людей сразу можно увидеть, они излучают отрицательное биополе.
Кумир всех времен и народов
- Правду говорят, что вы первая казахстанская артистка, которая вышла на сцену со своим сольным концертом?
- Мне неловко говорить о таких вещах, подумают, что зазнаюсь, - Роза Тажибаевна стеснительно улыбнулась. - Я выступала сольно, потому что была востребована. Союз принимал меня на ура, какие были аншлаги! Представьте себе масштабы популярности: я пела в Колонном зале имени Чайковского, а на улице меня охраняла конная милиция, которая сдерживала поток поклонников. В Министерстве культуры тогда говорили, что такое можно было увидеть только во время приезда Поля Робсона, но не на выступлении маленькой казашки. Я пела перед политическими деятелями страны, крупнейшими учеными мировой величины. Я стояла на одной сцене с Вертинским, Улановой, Плисецкой, Игорем Ильинским, Аркадием Райкиным, великими Рихтером и Шафраном.
- А за кулисами что творилось?
- (Стеснительно) Нурай, вы заставляете меня опять хвалиться. Во время сборных выступлений артисты боялись выступать после меня. За кулисами они оспаривали с администратором очередность выступления, умоляли поставить меня в самый конец программы. Я этого не слышала, узнавала потом, после выступления.
- Должно быть, психологически трудно выступать после артистки, которой зал рукоплещет стоя и не хочет отпускать со сцены...
- Может быть. Но ведь они тоже одаренные артисты, популярные и уважаемые. Моему администратору приходилось уговаривать артистов выступить по графику, объясняя, что мне предстоит еще несколько выступлений: в Верховном Совете, Совете министров, Доме ученых. Так что они были вынуждены выступать после меня.
- Вы такая энергичная, не пропускаете ни одного культурного мероприятия, работаете, активно гастролируете. Не трудно ли это?
- Я иногда забываю, сколько мне лет. Может быть оттого, что сцена для меня всегда была упоением. Я выходила на сцену, словно обнимала и целовала самого родного и близкого мне человека. Я обязалась любить ее до последнего дыхания и не искать ни славы, ни карьеры, ни выгоды.
- Как вы справлялись со славой, которая обрушилась на плечи "маленькой казашки"?
- Майя Плисецкая как-то мне сказала: "Знаешь, Розочка, ты самая популярная артистка во второй половине двадцатого века!" Я этому не придавала особого значения. Мне просто нравилось, что двенадцатитысячная аудитория мне подпевала, на сцене я находилась в окружении ста музыкантов симфонического оркестра. Можете себе представить масштабы концерта! А после выступления люди меня подкидывали на руках, словно я герой. А как меня принимали в Вене! Генералы выходили на сцену с цветами, всем хотелось меня обнять, поцеловать, сказать доброе слово. Я, наверное, умиляла, была хрупкой и маленькой. Ну, представьте, талия была сорок восемь сантиметров. А весила всего сорок килограммов.
Фронтовые награды и потери
- Расскажите о своих выступлениях на фронте.
- Мы выезжали на выступления под бдительной охраной автоматчиков: не дай Бог, с артистами что-то в пути случится! Это были страшные времена. Как вспомню, ужас охватывает. Я была совсем глупенькой, не чувствовала, что смерть может застигнуть в любой момент. Разве могу я отказаться от выступления и бежать домой, если меня просят спеть солдаты, которые скоро пойдут в бой с врагом. И кто-то из них не вернется.
Однажды генерал попросил меня выступить для танкиста, которому предстояло идти в бой с фашистами. Мы расположились на полянке, вдруг начался обстрел. Мы перешли на другое место, фашисты и здесь не оставляли нас в покое. Нашли еще одно место, вроде тихо. Я успела спеть несколько песен, и начался минометный обстрел. Вдруг я почувствовала нестерпимую боль в глазах, словно они загорелись. А под левым глазом обнаружила что-то похожее на горячий острый кончик иголки. Это маленький осколок попал мне в роговицу левого глаза. Спустя четыре часа глаз почернел, словно обуглился. Меня повезли в ближайший госпиталь, дали лекарства, но оперировать не стали. Врачам было не до меня, и я это понимала: рядом на койках стонали солдаты без рук и без ног. Через некоторое время я ослепла на оба глаза. Мне сделали шесть операций. Радует одно, что танкист с боя вернулся живым и с почетным званием Героя Советского Союза. Он сказал, что мое пение его вдохновило на подвиг, и в благодарность пригласил меня прокатиться в танке.
- А как же зрение?
- После операций левый глаз так и не удалось восстановить. Зато, слава Богу, правый глаз видит нормально. Когда выхожу на холод, чувствую дискомфорт. Отдохну, вроде все хорошо.
- Вы меня удивляете: война отняла у вас здоровье, а вы вспоминаете о том дне, словно о романтическом происшествии!
- За это я получила две боевые награды. Мне вручили их великие люди - Конев и Рокоссовский. Я единственная артистка СССР, которая была дважды награждена боевыми наградами. Я счастлива.
- Вы были знакомы со многими великими людьми, несколько раз гостили у Сталина. С кем еще вы были знакомы лично?
- Я видела многих мировых государственных деятелей. Сидела с ними за одним столом. Это не простые люди: Сталин, Хрущев, Брежнев, Ким Ир Сен, Мао Цзэдун. Дважды гостила у Джавахарлала Неру и Индиры Ганди. Ее сына Раджива видела совсем подростком, ему было четырнадцать лет. Пусть это прозвучит нескромно, но благодаря знакомству с великими людьми я помогла многим простым людям. Многим помогла улучшить материальное положение, скольких вытащила из тюремных затворов - благодаря своему авторитету. Один звонок - и несправедливо осужденный человек на свободе. Я знала, что никто, кроме меня, им не поможет.
- Должно быть, у вас было много завистников. Как вы с ними боретесь?
- Их и по сей день хоть отбавляй. Я на них не обращаю внимания. Мне даже приятно, что завистники есть. Они меня заставляют жить, создавать новые песни. Благодаря завистникам я красиво одеваюсь, хорошо выгляжу. В сороковых годах я воспринимала зависть и сплетни окружающих болезненно. Еще бы, представьте себе: я человек непьющий, а про меня постоянно говорили, что, дескать, я отменила концерт потому, что упилась. Какие мне козни устраивали! Доводили меня до слез, как меня это обижало. А потом в один прекрасный день я сказала себе: "Стой, Багланова! Чего ты так переживаешь, ты ведь знаешь, что у тебя совесть чиста!"
Бабушкины хлопоты
В соседней комнате проснулся внук Тажибай. Роза Тажибаевна подозвала его к себе, легко подняла бутуза на руки.
Пользуясь случаем, мы просим Багланову сменить строгий выходной костюм на домашний халат. Роза Тажибаевна смутилась, ей еще не доводилось фотографироваться в неофициальной одежде. Но не отказала нам в просьбе. Через некоторое время легенда искусства Казахстана предстает перед нами в ярком домашнем халате.
- Как хорошо расслабиться. Я привыкла быть всегда при параде. Иногда так устаю выглядеть безупречно, быть подтянутой, держать ровно спину.
- Но вы не сняли высокие каблуки. Вам удобно в них?
- Я привыкла ходить на высоких каблуках. Недавно два дня носила туфли на плоской подошве и утомилась, ноги устали.
- Как складываются отношения с Тажибаем?
- Мы обожаем друг друга! Когда я прихожу домой, он так заботлив. Чтобы меня никто не тревожил во время обеденной трапезы, закрывает дверь в столовую. А перед сном забегает ко мне в спальню и убаюкивает. Сын меня часто упрекает: дескать, балую его. Разве я его балую? Я просто очень внимательна с ним, он же ребенок!
- Наверное, вы меньше уделяли внимания сыну?
- Да нет, я бы так не стала говорить. По мере возможности я старалась уделять максимум внимания. Возила его на лучшие курорты страны, мы выезжали за границу. Предварительно я посылала телеграмму Андрею Андреевичу Громыко с просьбой разрешить мне выехать за границу с сыном. Раньше ведь с детьми выезжать не разрешали. Скажу честно, в Советском Союзе мне отдыхать не нравилось, я не могла расслабиться. Все на меня показывали пальцем, не давали прохода, подкарауливали, просили дать им автограф. Все хотели со мной сфотографироваться, поговорить, пригласить в гости. А мне хотелось просто отдохнуть, посвятить время сыну.
В поисках любви без расчета
- Мне очень неловко, но я осмелюсь попросить вас рассказать о личной жизни...
- У меня нет от вас, дорогая, секретов. Первый мой муж - Герой Советского Союза Садык Абдужапаров. Про таких мужчин говорят, что они ревнуют жен к собственной тени. Мне было очень тяжело. Пришлось расстаться со слезами на глазах. А второй муж был пройдохой, другого слова я не подберу. Если сказать честно, не хотела выходить за него замуж, мама настояла. Умирая, она мне сказала: "Не спрашивай мудрости у того, кто долго жил, а спроси у того, кто много видел. Я, оказывается, очень многого не знаю". Была, правда, в нашем браке и светлая полоса - наш сын. С мужем я рассталась, он начал пить, вел разгульный образ жизни. Он умер от инфаркта. Этот мужчина пытался представить меня окружающим глупой и недалекой.
- Но ведь когда-то он вас любил?
- Поначалу делал вид, будто восхищается моим талантом. На самом же деле он преследовал выгоду. Я помогла ему защитить докторскую диссертацию в Москве, найти работу. Пока он защищался, я работала за двоих, кормила семью и содержала его мать. Академики из Москвы общались с ним только потому, что он был мужем Баглановой. Я так хотела дотянуть его до своего уровня, но не получилось. Каким он был, таким и остался.
- Вы по складу больше походите на европейскую женщину. Традиционная казахская женщина покорно бы молчала, принимала все как должное...
- Никогда! Я не могу терпеть несправедливость!
- Но вы тем не менее верная женщина?
- Да, если речь идет о настоящей любви. Порядочные мужчины есть, я это вижу. Но я не жалею, что моя жизнь прошла именно так.
- Значит, вы остались одна с сыном на руках?
- Так оно и было. Но мужчины скучать мне не давали. Столько академиков, докторов наук, министров и их заместителей хотели, чтобы я вышла за них замуж. Они не скрывали, что мечтают о браке с именитой женщиной ради престижа и готовы выполнить все мои желания, любую прихоть. Мне было приятно слышать это, но я не могла согласиться на их предложения. Они были хорошие люди, но женская гордость не давала мне это сделать. Так хотелось чего-то искреннего, любви, а не просто расчета. И потом, я не хотела, чтобы мой сын чувствовал себя на втором плане. Он в моей жизни всегда был самым главным. |