Келлер Надежда, "Собеседник", 10 июля
Валентин Пикуль, писатель, популярный по сей день, ушел из жизни 16 лет назад – 16 июля 1990 г. Поклонники писали ему письма с адресом "Рига, Пикулю" – и они доходили. Чтобы получить заветные томики, сдавали макулатуру. Отыскав "Фаворита" на черном рынке, легко расставались с половиной зарплаты. Спорили: как правильно звучит фамилия кумира – Пикуль или Пикуль?..
Окончил только пять классов – Рижане ставят ударение на первом слоге, украинцы – на втором, – шутит по этому поводу вдова писателя, его помощница и биограф Антонина Ильинична, – а по большому счету какая разница? В Риге писатель прожил 30 лет – почти полжизни. А родился в Ленинграде в 1928 году. Будущий романист навсегда запомнил страшную блокадную зиму, фиолетовый холодец из человечины и земляной настой – землю со склада, где хранился сахарный песок, просеивали и заливали кипятком… После такого опыта меркла даже атмосфера Соловков. По крайней мере, в Соловецкой школе юнг, где учился Пикуль, кормили сносно. В 16 лет он стал командиром боевого поста на Северном флоте. Войну прошел без единой царапины и считал себя необыкновенно везучим человеком. Сложилась и личная жизнь – писатель был дважды женат. Обе супруги трепетно относились к его таланту и, как могли, защищали от быта. Антонина Пикуль называет мужа по имени-отчеству: – С Валентином Саввичем я познакомилась, когда заведовала библиотекой рижского окружного Дома офицеров. Сошлись мы на почве любви к книгам. Хотя у Пикуля был богатейший книжный фонд, материалов все равно не хватало – некоторые книги мне приходилось заказывать из других фондов. В библиотеку часто приходила его первая жена, Вероника Феликсовна. Я бывала у них дома, мы общались. Когда она умерла, книги Валентин Саввич стал забирать сам. Как-то попросил достать редкое издание о Карле ХII. Когда я его привезла, сделал мне предложение. Большим писателем Пикуля сделали исключительная работоспособность (помимо множества миниатюр и рассказов, он создал 20 романов, из них 5 – двухтомных) и тяга к самообразованию. – Муж окончил пять классов, а в юности получил специальность "штурманский электрик", но не комплексовал по этому поводу, говорил: "Я учусь всю жизнь". Ежедневно прочитывал 200–300 страниц. Перефразируя Горького, повторял: "Всем лучшим во мне я обязан живописи" – она на многое открыла ему глаза. Обожал Серова, Репина, немецких художников. Особенно ценил портреты: "Не могу писать о герое, пока не посмотрю ему в лицо". Еще в юности, читая книгу, Пикуль заводил карточку на интересного ему персонажа – компьютеров тогда не существовало. Поэтому и писал быстро – все уже было систематизировано и разложено по полочкам. Когда ученые познакомились с его картотекой, признались, что не видели ничего подобного. Пикуль мог остаться в истории только благодаря ей. Сто тысяч карточек и десять тысяч томов библиотеки занимали все пространство в квартире от пола до потолка – жить в общем-то было негде.
Письма носила в авоське, как картошку – Пикуля называли "русским Дюма". Сомнительный комплимент для романиста, который старался быть максимально точным в своих книгах. Критики, как водится, постоянно упрекали его в вольном обращении с фактами. Их раздражало, что человек с пятиклассным образованием пользуется таким авторитетом у читателей. Ему завидовали. Муж старался не читать отзывы после выхода романов. Читал только рецензии историков, к некоторым замечаниям прислушивался. На особо хлесткие выпады отвечал: "Пусть другие напишут лучше". Но, надо сказать, критиковали его в основном не историки, а филологи. Девять собраний сочинений писателя вышло уже после его смерти. Валентин Саввич дождался лишь четырехтомника. Более дефицитного отечественного писателя в СССР, пожалуй, не было. "В стране не хватает бумаги", – объясняли свою позицию издатели. Даже нужного количества авторских экземпляров для Пикуля в издательствах почему-то не находилось. – Он был завсегдатаем черного рынка – ему приходилось покупать там собственные книги. Один спекулянт-книголюб подарил ему его же роман: "Валентин Саввич, здесь половина продавцов разбогатели благодаря книгам Пикуля". В конце 80-х деньги у нас были – его много публиковали в Союзе и в странах соцлагеря. А вот издавать в Греции и Японии запретили. Поклонники ехали в рижскую квартиру Пикуля со всего Союза. – Дома я никогда не ходила в халате, потому что там меня ждала вторая работа – общение с читателями. Пока муж работал, я угощала их чаем. Иногда Валентин Саввич выходил из кабинета и подписывал книжки. А письма его поклонников я носила, как картошку, в авоське.
Друзей-литераторов не имел – Не могу сказать, что я помогала ему в работе. Искала нужные источники, иногда переводила с немецкого, была его первым читателем и критиком, а когда у мужа упало зрение, вычитывала гранки и верстки. Работал Валентин Саввич по ночам, с 11 до 6–7 утра, а я – днем. Ел раз в день, говорил: "На сытый желудок много не напишешь". В быту был неприхотлив. Когда пыталась много всего наготовить, говорил: "Не хочу, чтобы ты стояла у плиты". Он и сам прекрасно готовил. Бывает, прихожу с работы – стол уже накрыт. Со мной он всегда был добрым, а вот другие часто говорили о нем: "Характер – не сахар". В молодости Пикуль хлебнул горя, поэтому многим помогал – старушкам, церкви. Одну премию отдал пострадавшим от землетрясения в Спитаке, вторую – на лечение воинов-интернационалистов. А еще он был очень одиноким. Друзей по литературному цеху не имел, пробивал себе дорогу сам, общественной работой не занимался. Его не жаловали в верхах. После выхода "Нечистой силы" мужа избили, обвинив в антисемитизме. Покинуть родной Ленинград, где остались друзья – военные моряки, Пикуля вынудили разные обстоятельства. Его первая жена, Вероника Феликсовна, всегда хотела сюда переехать – у нее в Риге остались подруги, она воевала на территории Латвии. Вторая причина переезда – в Союзе писателей к Пикулю плохо относились после романа "Из тупика". Там одним из главных героев был адмирал Кетлинский (в романе он фигурирует под фамилией Ветлинский). А его дочь, Вера Казимировна Кетлинская, руководила писательской организацией в Ленинграде. Пикуль попросил квартиру – ему не дали. Писатель с женой ютились в одной комнате коммуналки. Они уезжали в Ригу года на три-четыре, чтобы встать на ноги, а получилось – навсегда. Третья причина – Вероника, как умная женщина, решила, по всей видимости, отколоть его от компании. Он ведь не был пай-мальчиком в юности. Когда поженились, у Вероники были проблемы с мужем. Теплая компания образовалась: Конецкий, Курочкин и Пикуль – их звали три мушкетера. – Но начиная с 83-го года, – говорит Антонина Ильинична, – Валентин Саввич не взял в рот ни капли спиртного. После того как утонул мой сын от первого брака, встал передо мной на колени и сказал: "Все, свою цистерну выпил, а в чужую заглядывать не хочу". Слово свое Пикуль сдержал. А вот курил до последнего. С возрастом в компании писателя уже не тянуло. Он говорил, что его лучший друг – собака-дворняжка, которую звали Гришкой в честь Распутина. Детей у романиста не было. Никогда не жалел об этом, но когда дочь Антонины Ильиничны родила, попросил: "Назовите внука Валентином". Умер писатель от острой сердечной недостаточности. На боли никогда не жаловался, лечиться не любил, лекарств не принимал. 12 июля ему сделали кардиограмму – все было нормально, а 16-го – Валентина Саввича не стало. – И Вероника, и Валентин похоронены в Риге, – делится Антонина Ильинична. – Сейчас поднимается вопрос о том, чтобы перевезти прах Валентина Саввича в Санкт-Петербург. Но пока я жива, этого не случится. |