Дарья Гаврилова, Страна.Ру, 16 сентября

Виктор Пелевин выглядит так: угрюмое лицо, сложенные руки, странные очки - то ли как у слепых, то ли солнцезащитные Гарри Поттера. Причем внешний вид писателя не меняется от погодных условий и ранга мероприятия - в силу того, что увидеть одного из моднейших русскоязычных писателей современности можно только в одном месте. На задней стороне книжной обложки, рядом с колоночкой "об авторе".

Почему прозаик так упорно блюдет инкогнито - непонятно.

Возможно, он не хочет, чтобы на кристально чистые (в данном контексте "чистые" ни в коем случае не означает "очевидные") смыслы и значения его текстов накладывались персонификационные толкования. Возможно, он просто ненавидит человечество. А может быть, причина такого поведения объясняется космической природой и пониманию не подлежит.

Суть в том, что Пелевин - по версии French Magazine - один из двух (!) русских, достойных быть упомянутыми в списке тысячи самых значимых современных деятелей мировой культуры (второй представитель страны - режиссер Александр Сокуров). Книги Виктора Олеговича переведены на все ведущие языки мира, а в России его имя слышал почти каждый. Даже тот, который совсем не интересуются современной российской культурой. Имя литератора стало собирательным синонимом:

"А что сейчас у нас с культурой?" - "А у нас сейчас Пелевин!"

Впервые "пелевин" приключился с Россией в 1999 году. Нет, это не год первой публикации автора (та случилась много раньше, в одном из периодических изданий Москвы, и, в силу множества очевидных причин, особого резонанса в обществе не имела) - просто тогда свет увидел роман "Поколение Пи".

Главным героем стал работник PR-индустрии, влезший туда прямиком из знаменитых "торгашей 90-ых". Кокаин, кровавые разборки, правда-матка - злободневный сюжет ближе к финалу плавно перетекал в медитативное рассуждение о сути бытия, изложенное единственным приемлемым сейчас способом: прямолинейно. Однако такая манера не мешала каждому прочитавшему находить в тексте какие-то свои смыслы и, соответственно, формировать свое мнение о феномене в странных черных очках по фамилии Пелевин.

Многие, конечно, с энтузиазмом плевались - но "Поколением Пи" Виктор Пелевин четко обозначил свои позиции на литературном рынке современности - где-то там, наверху.

И сбить его с утвержденной территории стало совершенно невозможно.

За такими величинами, естественно, охотятся - загнали и Пелевина: писатель подписал контракт с издательством "Эксмо", после чего, начиная с 2003-го года и романа "ДПП N/N (Диалектика переходного периода из ниоткуда в никуда)", книги стал выдавать стабильно, по штуке в год. Последним в "ряду" стал роман "Empire V", изданный в 2006 году - и вот, с небольшим опозданием, на подходе новое произведение автора, "Прощальные песни политических пигмеев Пиндостана" или сокращенно "П5".

Как и следовало ожидать, Пелевин старательно понагнал вокруг новинки тумана: детали сюжета не излагаются, рекламная кампания гласит, что "книга запрещена цензурой", продажи начнутся в Полночь Пятого Октября.

Представители литератора провели и презентацию, изъять из которой информацию более конкретную при всем желании было сложно: участников загородного тура переодетые в Мэрилин Монро и Элвиса Пресли артисты провели по типографии, где уже печатается тираж "П5".

Как эти медиа-персоны связаны с сюжетом, никто не объяснил. Однако небольшие разъяснения по поводу цифры 5 все-таки дали: книга состоит из пяти новелл, не связанных сюжетно, но объединенных идеей. Пелевин, как видите, опять заигрывает с символикой и семантикой морфологии: везде 5, везде "П". И авторский неологизм "Пиндостан", очевидно, выступает завершающим штрихом к портрету общества - как уверяли на презентации, повести расскажут "о нашей с вами жизни".

Пока же судить о новой книге издатели предлагают по выданному каждому журналисту уникальному отрывку. Страна.Ru c готовностью делится выданным ей кусочком текста со своими читателями:

"Лена уже давно приучила себя к мысли, что на пути к успеху ей придется часто раздеваться перед незнакомыми людьми. Поэтому процедура далась ей без труда. Правда, "малахитовая мазь" оказалась ужасной дрянью - по виду это было что-то вроде перламутрового шампуня зеленого цвета, который на коже превращался в тонкую блестящую пленку с узором, действительно похожим на полиро­ванный срез малахита.

- Натирайтесь тщательнее, - говорил дядя Петя. - Веки тоже, потому что стоять будете с закрытыми глазами.

- Кожа сквозь него дышит? - спросила Ася.

- Дышит, дышит, - ответил дядя Петя. - Ты, кстати, запомни - в следующий раз пилотка должна быть чисто выбрита.

Ася покраснела, но не сказала ничего.

Закончив натираться, Лена натянула на голову мочалистый парик, состоявший из зеленых дрэдов, собранных во что-то вроде прически фараона. Парик был большим и пышным, но очень легким и практически со­всем не чувствовался на голове.

- А теперь на коленки, девчата, - сказал майор, и в его руке появился знакомый шприц-пистолет. - Поиграем в Катынь. Не бойтесь, хе-хе, это не больно.

Это действительно не было больно".