"Коммерсантъ", 25 июня

В прокат вышел фильм Майкла Бэя "Трансформеры 2: месть падших". МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ так и не постиг все нюансы войны плохих роботов-десептиконов с хорошими автоботами, но, отрешившись от перипетий сюжета, испытал озарение и наконец догадался, благодаря чему столь путаный бред стал культовым феноменом массовой культуры

В 1994 году художники Виталий Комар и Александр Меламид написали "Любимую картину. Выбор русского народа". То есть суммировали элементы, по мнению народных масс, превращающие покрытый красками кусок холста в настоящее произведение искусства, которое не стыдно повесить над диваном. Иначе говоря, в культовую картину, на которой медведи бродят в сосновом бору, а пионеры сажают деревца, не обращая внимания на погруженного в себя Иисуса Христа.

"Трансформеры 2" - такая же "любимая картина", синтез всего, что для широких народных масс превращает цифровой или любой другой носитель движущихся картинок в "настоящий" фильм. Бэй преодолел психологический барьер, мешающий режиссеру гулять по пространству жанров, как заблагорассудится его левой ноге. И он прав. Зачем зрителям мучиться экзистенциальным выбором между молодежной комедией, технологическим триллером или какими-нибудь "Людьми в черном", если можно за раз потребить дюжину жанров по цене одного.

Раз, и трансформеры, принимающие обличье безобидных автомобильчиков, разносят в пух и прах половину Шанхая, как в нормальной видеоигре. Два, и Микаэла (Меган Фокс), подруга Сэма (Шиа Лабеф), корячится в обрезанных шортах на сиденьи мотоцикла, а сам Сэм теряет сознание при виде настойчивой нимфоманки из кампуса, как и положено в университетской секс-комедии. Три, и летающий объект хреначит по небоскребам Нью-Йорка, а отягощенный государственными тайнами полковник поднимает в воздух стратегическую авиацию, словно объявляя войну международному терроризму.

Бомбардировщики и в самом деле летят на Ближний Восток, но вовсе не по душу шахидов или обнаглевших мумий, хотя подозрительные типы, похожие на боевиков Бен Ладена, на экране мелькают: просто под одной из пирамид покоится космический корабль десептиконов. Четыре, и на руке Сэма проступают магические письмена, точь-в-точь такие, как над входом в египетскую харчевню, запечатленную в кинохронике 1934 года: пора звать на помощь профессора Лэнгдона из "Кода Да Винчи", способного, не зная ни одного иностранного языка, за минуту расшифровать любой код. Пять, и Микаэла запихивает в чемоданчик робота, злобно и беспомощно хнычущего, как какой-нибудь, прости господи, гремлин. Шесть, и десептиконы охотятся на Сэма, как охотились роботы на мальчика из "Терминатора". Правда, в данном случае, как говорится в неприличном анекдоте, "малчик слишком бальшой".

Конечно, в этом вареве есть определенный идеологический смысл. Военно-политическая реальность, умеренно, но равномерно растворенная в фильме, приравнивается к безобидной видеоигре. Насмотревшись "Трансформеров", вполне можно поверить, что в Ираке или Афганистане идет всего лишь охота за десептиконами. Но жанровые регистры Бэй переключает так стремительно, что фильм не поспевает за ним. Для секс-комедии естественно, что профессор вещает о "страстных молодых мозгах" тоном, за который светит как минимум обвинение в особо циничном sexual harassment. Но почему-то и десептиконы, засовывая в рот Сэму тошнотворного механического паука, словно сбежавшего из фильма Дэвида Кроненберга, изъясняются тоном садомазохиста из службы телефонного секса, лениво полирующего в процессе разговора шестеренки, то есть, конечно, ногти: "Мы почувствовали твою жаркую юную плоть и будем рвать ее медленно и болезненно".

Если говорить серьезно, то "Трансформеры 2", конечно, очень вредная штуковина: после нее лишаются смысла фильмы типа "Самого страшного кино", итоговые пародии на всю голливудскую продукцию за год. Ведь именно оттуда Бэй позаимствовал рецепт "Американского пирога" с начинкой из "Терминатора" и "Гарри Поттера".