Елена КУЗНЕЦОВА, "Казахстанская правда", 4 октября

У нас есть свой ритуал: он звонит и представляется: "Есть такой поэт Бахытжан Канапьянов", а я отвечаю: "Здравствуйте, поэт". Лично знакомы мы не очень давно, лет шесть, но впервые услышала его имя и стихи еще в начале 80-х: подруга-аспирантка с придыханием говорила о молодом талантливом поэте. Но увидела я его впервые в чиновничьем кабинете в 2005 году, тогда Бахытжан Канапьянов был начальником управления издательской деятельности Комитета информации и архивов Министерства культуры, информации и архивов.
Об изданиях, выходивших по программе "Культурное наследие", он говорил с настоящим поэтическим вдохновением. Вот цитата из статьи: "Я бы сравнил книгу с юртой, где шанырак – небосвод нашего бытия. И книга, как юрта, удивительно гармоничным образом соединяет в себе утилитарность, функциональность и высокую духовность, поскольку хранит в себе память многих поколений. Словом, это формула жизни отдельного человека и всего народа".
Потом мы встречались не раз, и я не переставала удивляться многосторонности его интересов и деятельности. В 1991 году он создал Издательский дом "Жибек жолы", который, как пишет Татьяна Фроловская в очерке "Поэт", "смог заменить собой пришедший в упадок Союз писателей со всеми впавшими на целое десятилетие в бездействие издательствами". За два десятилетия здесь вышло, кроме стихов и прозы, немало книг по истории, экономике, страхованию, медицине, экологии, истории религии, а также справочных изданий. Но особую гордость у Б. Канапьянова вызывают календари, посвященные юбилеям выдающихся личностей – Абая, Ауэзова, Сатпаева… А пушкинский, выпущенный к 200-летию поэта, получил премию конкурса московской мэрии, а также высокие оценки Российского ПЕН-центра. Нужно оценить саму идею – сделать каждодневным присутствие высокой литературы в жизни человека!
Заметим, что в "Жибек жолы" издаются не только классики и мэтры. Наряду с презентованным на днях 50-томным собранием сочинений Мухтара Ауэзова, к 75-летию Олжаса Сулейменова вышла книжка о нем с поэтической расшифровкой имени в названии – "ОЛ-ЖАСА-СЫН", а в длинном списке изданного есть и первый сборник 19-летнего студента Павла Пенькова. А все потому, что девиз "Талантам надо помогать" (особенно молодым) Бахытжан Канапьянов воплощает на деле.
К своему юбилею он завершил семитомник, куда вошли стихи (1–2-й том), переводы и поэтические переложения (3-й), перевод поэмы "Кыз-Жибек" с литературоведческими текстами и комментариями (4-й), притчи, рассказы и повести, опубликованные в периодической печати (5-й), литературные этюды, очерки, статьи (6-й т., кн. 1), эссе, диалоги и прозаические зарисовки (6-й т., кн. 2), 7-й том составила публицистика. Это результат почти 40-летнего труда (первые стихи в собрании датируются 1974 годом).
В поэзию Бахытжан Канапьянов пришел, как его кумир юности и наставник Олжас Сулейменов, из профессии, далекой от литературы: после политехнического он год работал инженером-исследователем в лаборатории Института металлургии и обогащения АН КазССР. Но уже после первой публикации его стихов в "Просторе" в 1975 году Олжас Сулейменов пригласил Бахытжана Канапьянова редактором и сценаристом на киностудию "Казах­фильм". Отсюда прямой путь был на Высшие курсы режиссеров и сценаристов в Москве. Но и в кино поэзия его не отпускала. Не случайно на съемочной площадке судьба свела Канапьянова с известным молдавским режиссером и поэтом Эмилем Лотяну (вместе они работали на фильме "Мой ласковый и нежный зверь").
В своей книге "Кофе-брейк" Б. Канапьянов посвятил ему теплые строки: "Эмиль Лотяну – поэт в кинематографе. Это гораздо лучше, чем просто поэт… Его переводили прекрасные поэты Ю. Мориц, Ю. Левитанский, многие другие, но он предпочел раствориться в своих героях, поставил прекрасные фильмы, которые вечны, которые пережили земную и реальную жизнь своего создателя, впитав его поэтический дух всей тканью экранного полотна".
Сам Б. Канапьянов – автор и режиссер около 20 кино- и видеофильмов, которые высоко оценены на Европейском симпозиуме в Софии, среди них – "Вольный город Франкфурт", "Бессонница: Париж", "Пуркуа?", "Ландшафты"… То, что сделал в кино, сам он называет "видеопоэзией". Объясняет просто: "Я ощущал за экраном монитора во время работы над своими видеофильмами те же чувства, как когда садился за чистый лист бумаги. Это предчувствие образа, когда еще чуть-чуть – и возникнет субстанция, доступная пониманию других людей, несущая в себе объяснение какой-нибудь загадки нашего бытия… За видеопоэзией будущее. И это будущее может воплотить только поэт". Подтверждением этих слов могут служить творчество поэта и режиссера Бахыта Каирбекова или видеомы А. Вознесенского, который, имея архитектурное образование, всегда стремился соединить слово с изображением.
После режиссерских, что логично, у Бахытжана Канапьянова были Высшие литературные курсы Литинститута им. М. Горького, куда он поступил в 1981 году, уже имея сборники стихов "Ночная прохлада" и "Отражения", а в 1982-м вышел еще один – "Чувство мира". В Литинституте он учился у поэта Александра Межирова и критика и литературоведа Станислава Лесневского. О стихах Б. Ка­напьянова (а сегодня у него около 20 сборников) написано много: есть монография В. Максимова "Свет кочевой звезды", книга В. Бадикова "Линия судьбы. Творчество Бахыт­жана Канапьянова в историко-литературном контексте эпохи", исследование пятигорского литературоведа Н. Келейниковой "Бахытжан Канапьянов – поэт, философ, живой классик"… О нем пишут в учебниках, и не исключено, что внукам будут ставить отметки за знание творчества деда.
Меня при личном знакомстве с поэ­том поразили в нем молодость души, какой-то юношеский порыв. Он обо всем говорит с блеском в глазах,
воодушевленно. И полюбившаяся мне строчка "Поэт с метлой и на полставки звездочет" очень точно характеризует его романтическую натуру.
Кто, как не поэт-романтик, мог в июле 1986 года помчаться в Чернобыль, чтобы своими глазами увидеть последствия страшной трагедии, чтобы написать потом полную боли книгу "Аист над Припятью" (за нее он получит премию Ленинского комсомола Казахстана). Но Канапьянов подвигом этот поступок не считает: "В Чернобыле все было на грани жизни и смерти. С перевесом в смерть. Я знал это и ехал туда. А уж если говорить о каких-то соображениях, то Чернобыль для меня все равно что Семипалатинский полигон, о котором и говорить-то тогда запрещалось. В стихах же одна боль сливалась с другою… Впрочем, это дела давно минувших дней. С тех пор я много где побывал и много что написал". ("Кофе-брейк").
Действительно: если Бахытжан Мусаханович звонит, то в разговоре выясняется, что он или только приехал откуда-то, или собирается уезжать. И нынче в последние дни августа был в Крыму на Третьем международном фестивале литературы и культуры "Славянские традиции", где получил Гран-при в номинации "Поэтический перевод" и приз читательских симпатий за малую прозу.
Но быть переводчиком Б. Канапьянову сам Бог велел. Очень точно сказал о нем Герольд Бельгер: "Бахытжан Канапьянов весь замешан на национальном, хотя и выражает свои затаенные чувства и думы средствами русского языка. Дух казахской поэзии близок и понятен Бахытжану, о том свидетельствуют его добротные переводы эпоса "Кыз-Жибек", поэзии Абая, Шакарима, Магжана". Добавим: Махамбета, Жамбыла, Кенена Азербаева, а также Поля Валери, Назыма Хикмета и других поэтов разных стран. Впрочем, его собственные стихи тоже давно путешествуют по свету – он переведен на 20 языков.
Правда, написанное накануне декабрьских событий 1986 года стихотворение "Позабытый казахский язык, пресловутое двуязычье…", в котором поэт горюет о том, что не обрел в детстве родной язык, вызвало негодование в высших партийных кругах и обвинение в национализме. Дошло до ЦК КПСС в Москве. В своей книге "Кофе-брейк" Б. Канапьянов теперь уже с юмором вспоминает, как из далекой Якутии от товарища – прозаика Николая Лугинова – пришла открытка со словами поддержки: "Бахытжан, всегда помни, что у тебя есть верные друзья и за Полярным кругом". Но в те тяжелые времена поэт мужественно держал удар – не зря в юности занимался боксом и даже был чемпионом Казахстана. Кроме самых близких друзей Канапьянова негласно поддерживал секретарь ЦК КП Казахстана Узбекали Джанибеков (Бахытжан узнал об этом позже, из воспоминаний журналистки В. Маричевой).
В силу кратковременности своего общения с Бахытжаном Канапьяновым (обычно это интервью или работа над статьей) судить о свойствах его характера с полным основанием не берусь, но полагаюсь на мнение работавшей с ним поэтессы, писателя и переводчика Татьяны Фролов­ской, которая отмечает его "объективность, неподвластность негативным мгновениям и сто­процентную незлопамятность". Думаю, это не только природные качества, но и результат воспитания, которое дали ему родители – школьные учителя и просто замечательные люди. Честность, порядочность, доброту и открытость они передали всем своим детям. Не случайно у Бахытжана Канапьянова "друзья на всей земле". Например, рассказывая, как он, сам не зная, стал лауреатом Международной пушкинской премии "Надежды лира золотая" (Нью-Йорк) – одним из 40, выбранных из 41 157 претендентов, – объяснил ситуацию: "Мои американские друзья послали мои стихи тайно, решив заранее не волновать автора". Подозреваю, что у него остались друзья и в тех 38 странах, где он побывал в надежде, что 100 видеокассет и 20 записных книжек воплотятся в книгу путешествий.
Я не перечисляю звания и награды Б. Канапьянова, ибо это довольно длинный список, к тому же закрывать его еще рано. Впрочем, для поэта, наверное, лучшая награда – его книга в руках читателей, да еще, как теперь говорят, "индекс цитируемости". С этим у него все в порядке. Я рада, что есть на свете такой поэт – Бахыт­жан Канапьянов, и желаю ему: "Здравствуйте!". Думаю, ко мне присоединятся коллеги и читатели "Казахстанской правды".