Мурат Лаумулин, "Континент", 13 ноября

"...В последние годы жизни и деятельности Л. И. Брежнева получили распространение необъективные оценки достигнутого... Наметился разрыв между словом и делом. Не хватало целеустремленности, решимости в практических действиях."
(К 80-летию со дня рождения Л.И. Брежнева. - Правда. 19.12.1986)

Если припомнить праздничные ноябрьские дни 1982 года, то в первую очередь вспоминается холод: в том году зима пришла рано, и престарелый генсек на трибуне старался на морозе держаться бодро. Пройдет всего три дня, и его не станет. Тогда у нас еще не было опыта, и не возникало параллелей между вдруг изменившейся программой телепередач (когда по всем каналам начинали транслировать классическую музыку) и уходом вождей. Два дня партия и правительство держали советский народ в неведении, и только 12 ноября мы узнали, что Брежнева больше нет. Это было странное чувство, по крайней мере, для нашего поколения: мы выросли с ним, и иногда уже казалось, что он вечен. В Алма-Ате выпал снег, который как бы хотел накинуть покров на уходящую эпоху. В учреждениях повсюду горел свет: создавались комитеты, вводились ночные дежурства. Посвященные секретари парткомов, уже знавшие из секретных телефонограмм и телеграмм из вышестоящих комитетов о смерти вождя, спешно собирали партактивы. Тогда мы еще точно не знали, но чувствовали, что уходит эпоха - эпоха, которую позднее назовут "застоем".

Осязаемый символ

Интересно вспоминать, что значил для нашего поколения "верный ленинец" Леонид Ильич Брежнев в разные периоды нашей жизни. Хрущева мы, родившиеся в конце пятидесятых - начале шестидесятых, практически не помнили. В памяти остались только смутные воспоминания об очередях, дефиците молока и хлеба, анекдоты о кукурузе, странное слово "волюнтаризм" и неприкрытая радость взрослых, когда его сместили. В начальных классах, которые пришлись на вторую половину шестидесятых, мы не знали наше руководство персонифицированно; осознавали только, что где-то там есть всемогущий ЦК КПСС, который заботится о нас и защищает нас от врагов - американских империалистов, а потом и китайских гегемонистов.

Это чувство защищенности, которое официальная пропаганда называла "уверенностью в завтрашнем дне", и было, наверное, главным ощущением той эпохи, сопровождавшим нас все детство и всю юность. И когда ЕГО не стало, у нас - недавних студентов - возникло еще не осознанное чувство беспокойства: вместе с НИМ исчезла та самая уверенность и безмятежность.

В качестве осязаемого символа Брежнев начал осознаваться нами в первой половине семидесятых: стали возникать транспаранты с его портретами; радио и телевидение все чаще говорили о его вкладе в укрепление мира. Воспоминание о 1976-м (70-летний юбилей Брежнева) совершенно точно возрождает то чувство стыда за непомерное количество наград и восхвалений, поскольку у большинства из нас еще сохранялись иллюзии относительно того, каким должен быть "правильный", настоящий социализм. Безудержный поток наград и подарков человеку с разросшимися бровями, как казалось нам тогда, дискредитировал его, нашу страну и наше великое дело, которое вот-вот победит повсюду на земле.

Вся вторая половина семидесятых прошла под знаком нарастающего цинизма, анекдотов насчет ЕГО дикции и безразличия к политике партии. С этими настроениями мы и встретили 1982 год и ЕГО уход.

Прошло двадцать лет со дня смерти Брежнева, это больше, чем он находился у власти. Через двадцать лет после его смерти и одиннадцать лет после того, как исчез СССР, уже можно более или менее объективно оценить самого Брежнева и его эпоху. Хотя мнение "детей застоя", как называют наше поколение, не может быть беспристрастным.

"Верный ленинец"

Официальная биография Л. Брежнева хорошо известна. Он родился в декабре 1912 года в Днепродзержинске (тогда Каменское); в 1931 году вступил в партию, с 1937-го находился на государственной и с 1938-го - на партийной работе. Предвоенная карьера Брежнева заложила основу для его военной карьеры: в годы войны он прошел путь до генерал-майора в качестве зама и начальника политотдела армии, а потом фронта.

Как говорят свидетели, Брежнев воевал достойно, несмотря на то, что числился в партийных кадрах. Хотя позднее советская публика вдоволь потешилась над "Малой землей", Брежнева можно считать настоящим фронтовиком. С политической точки зрения важен был и тот факт, что он прошел вместе с армией с боями Восточную Европу.

Военная карьера Брежнева создала фундамент для его будущей политической карьеры. После войны он участвовал в восстановлении народного хозяйства, а в 1947 году в возрасте сорока одного года стал первым секретарем обкома (причем в важной, индустриальной области), что фактически выводило его во второй эшелон советской политической элиты.

Биография Брежнева является во многом типичной для его поколения и отражает основные вехи истории СССР. Чрезвычайно важной для его карьеры была первая половина пятидесятых: первый секретарь Молдавии, пусть небольшой, но союзной республики; затем другое важное назначение - замначальника Главного политуправления Советской Армии и Флота. В 1951 году Брежнев входит в состав ЦК, а уже на следующий год избирается кандидатом в члены Президиума и секретарем ЦК, то есть входит в первый эшелон партийной элиты. Поэтому его назначение в Казахстан, где разворачивалась целинная эпопея, сначала (1954) в качестве второго, а в 1955 году первого секретаря ЦК КПК, было не ссылкой, а шансом выдвинуться в первую шеренгу партийных лидеров страны.

Леонид Ильич в Казахстане

"В созвездии братских республик ныне еще ярче засияла звезда Казахстана", - писал в 1979 году в своей книге "Целина" наш герой. Пребывание Брежнева в Казахстане (1954-1956) имеет свою историю и свою мифологию. Приведенная цитата из того же ряда. Благодаря факту его пребывания у нас в республике казахстанцы могли с особой теплотой вспоминать "своего" генсека, который отвечал им взаимностью, всегда с особым чувством относясь к Алма-Ате и республике в целом.

Работа Брежнева в КазССР имела несколько последствий. Во-первых, политические: он поддерживал по партийной линии своего друга Д. А. Кунаева, который стал для Казахстана знаковой фигурой, символом целой эпохи, такой же, как Брежнев для всего Советского Союза. Во-вторых, экономические: Брежнев всегда уделял много внимания тому, чтобы Казахстан не испытывал недостатка в дотациях и шел по пути превращения в "аграрно-индустриальную республику". В-третьих, Брежнев симпатизировал казахстанской столице и много сделал, чтобы Алма-Ата превратилась в один из красивейших городов страны.

Теперь только старшее поколение помнит, что в небольшом зеленом домике на углу улиц Фурманова и Курмангазы (рядом со старой резиденцией ЦК) в середине 1950-х жил будущий генсек. В памяти алмаатинцев и казахстанцев, кто сталкивался с Брежневым по роду деятельности, он остался веселым оптимистом и отзывчивым товарищем, любившим добрую шутку и хорошее застолье. Вершиной мифологизации истории Брежнева в Казахстане стал фильм "Вкус хлеба" (кстати, совсем неплохой), снятый в эпоху "позднего застоя" - во второй половине 1970-х годов, когда реноме Леонида Ильича в глазах советского общества все больше падало, и надо было поднимать престиж дряхлеющего лидера.

По-видимому, если верить его апокрифу "Целина", Брежнев с неохотой покидал Казахстан. Злые языки утверждали, что он оставлял здесь не только добрых товарищей, но и очаровательных смуглых подруг, одну из которых, по слухам, он даже перевел за собой в Москву. Его дружба с Димашем, как он любил называть Динмухаммеда Кунаева, выдержала испытание временем и политическими интригами. Сразу же после прихода к власти Брежнев поддержал возвращение Кунаева на пост первого секретаря республики и смещение хрущевской креатуры - Юсупова. В дальнейшем он ввел Кунаева в состав Политбюро, что чрезвычайно усилило статус Казахстана в рамках советской иерархии и сделало его третьей (после Украины), а в военно-стратегическом смысле, может быть, даже и второй по значению республикой Союза. В свою очередь, Кунаев платил Брежневу верностью и чисто человеческой теплотой. После смерти генсека казахстанский лидер старался продолжать линию Брежнева в Политбюро и поддерживать его людей (Громыко, Черненко) в борьбе за вла сть, за что и поплатился в 1986 году.

Брежнев не раз приезжал в Казахстан и в свою любимую Алма-Ату. Особенно запомнился алмаатинцам его визит в 1970 году на 50-летие КазССР, после которого наш город сняли с первой категории снабжения, и начались регулярные перебои с мясом. Как говорят, Кунаев рассчитывал поразить генсека изобилием алма-атинских прилавков, но вместо этого вызвал возмущение Суслова, этого "серого кардинала" при брежневском Политбюро. Суслов был так сильно возмущен, что "магазины у казахов ломятся от еды, когда Россия и Сибирь сидят на карточках", что даже добродушный генсек ничего не смог сделать для своего Димаша.

Через десять лет Леонид Ильич - вновь в Алма-Ате, на Новой площади, которую через два года назовут его именем, принимает парад в честь 60-летия республики. Автор этой статьи стоял в первом ряду действа, изображавшего героические подвиги казахстанских комсомольцев, и поэтому мог на расстоянии трех метров видеть Генерального секретаря. В течение двадцати минут, пока я имел возможность наблюдать Брежнева на трибуне: он смеялся, шутил, оживленно жестикулировал и что-то рассказывал Димашу. И хотя лицо его казалось пожилым, в какой-то белой маске (наверное, грим), ничто еще не предвещало его кончины через два года. После 30 августа 1980-го больше Леониду Ильичу уже было не суждено увидеть голубые вершины Алатау.

Состоявшийся лидер и неудачный реформатор

Но вернемся назад, в 1956 год. В Москве нашего героя ждали драматические события: ХХ съезд партии, на котором был разоблачен культ личности Сталина, а он сам был вновь выбран кандидатом в Президиум и секретарем ЦК. По-видимому, Брежнев сыграл определенную роль, хотя и не такую значительную, как маршал К. Жуков, в сохранении Хрущева у власти во время его столкновения со сталинистской группировкой в 1957 году. В том же году он становится полноправным членом Президиума ЦК. В 1960 году Брежнев выбирается Председателем Президиума Верховного Совета СССР, то есть формально становится первым, а реально - вторым лицом в государстве.

Период с 1960 по 1964 год - это время накопления Брежневым политического веса, использования старых и наращивания новых связей, в первую очередь в партийном аппарате. Пригодились и его связи в армии, в республиках и областях, где ему приходилось прежде работать. Все это сделало его неформальным лидером антихрущевской группировки, которая и свергла Никиту Сергеевича на октябрьском пленуме 1964 года, тогда же Брежнев был выбран Первым секретарем ЦК КПСС (с 1966-го - Генеральный секретарь). На мартовском Пленуме (1965) Брежнев выступил с докладом, представлявшим собой фактически новую экономическую программу партии, настоящим автором которой был блестящий экономист и хозяйственник - Предсовмина А. Косыгин. Речь шла о постепенном переводе социалистической экономики на рыночные рельсы (введение хозрасчета), реформировании сельского хозяйства, освоении новых месторождений и территорий за Уралом, внедрении новых технологий, предлагалось и много других мер по ускорению развития экономики страны. По сути дела, ставился вопрос о коренном рывке в экономике, революционных изменениях в хозяйственных отношениях. Это были те реформы, которые удались в Венгрии у Я. Кадара, в Китае у Дэн Сяопина, во Вьетнаме в 80-е и потерпели крах у Ю. Андропова.

Существует несколько версий или теорий, почему реформы Косыгина - Брежнева провалились в 60-70-е годы. Первая теория, "партийная", объясняет их неудачу косной системой советского управления и монополии аппарата КПСС, который сопротивлялся любым нововведениям, так как успех реформ означал уменьшение власти бюрократии, прежде всего партийной.

Вторая версия, "личностная", сводит все к особенностям личностей Брежнева и Косыгина, соперничеству между ними, ревности генсека к настоящему автору реформ - умнице и интеллектуалу Косыгину. Вот свидетельство помощника Косыгина Н. Байбакова: "Между Брежневым и Косыгиным отношения были сложные. А.Н. Косыгин реальнее других представлял истинное положение дел... Мне же нравились трезвомыслие и осмотрительность, с какими Косыгин подходил к решению народнохозяйственных задач, острота и твердость мыслей, высказанных на заседании Политбюро. Может быть, поэтому Брежнев относился к нему настороженно. По мере того как участие Брежнева в рассмотрении планов снижалось, обострялись и взаимоотношения между ним и Косыгиным. Внешне это никак не проявлялось, но по существу раздор был".

И наконец, мне доводилось слышать третью версию - "чехословацкую". Как утверждают знающие люди, на 1968 год был запланирован пленум ЦК по научно-техническому развитию, который должен был придать резкий импульс технологическому развитию СССР по всем направлениям; при этом параллельно должна была произойти либерализация общественной жизни и экономической деятельности, в общем, все то, что позднее назовут "перестройкой". Однако пражская весна и события 1968 года в Чехословакии чрезвычайно напугали консерваторов в Политбюро и самого Брежнева и поставили крест на реформах в СССР на двадцать лет, пока к власти не пришел М. Горбачев, которому сама жизнь не оставила выбора между стагнацией и реформированием того, что реформироваться уже не могло.

Брежнев как геополитик

Когда в 1962 году во время Карибского кризиса Хрущев шел на риск ядерной конфронтации с Америкой, он блефовал. У СССР еще не было достаточно средств для нанесения массированного ракетно-ядерного удара по США. Но прошло десять лет, и уже в 1972 году Соединенные Штаты официально признали Советский Союз равной себе геополитической и ядерной державой. Выравнивание ядерной мощи двух супердержав выразилось в заключении между ними серии Договоров по ограничению стратегических вооружений (СНВ-1 и СНВ-2) и по противоракетной обороне (ПРО). Если Вашингтон был вынужден прийти к доктрине "взаимно гарантированного ядерного уничтожения", лежавшей в основе этих соглашений, то это было сделано под давлением серьезной реальности - СССР превратился в равного Штатам противника.

За фактом ядерного паритета стояла гигантская организационная, финансовая и экономическая работа, которую осуществлял советский ВПК под руководством Политбюро. Разумеется, Брежнев не был специалистом в сфере новейших военных технологий, но у него была сформирована команда военных стратегов, представителей его поколения, закончивших, как и он, последнюю войну в звании генералов - Гречко, Устинов, Ахромеев, Шапошников и другие. Военные привнесли в геостратегическое мышление Политбюро явственно ощутимый милитаризованный стиль. Задачей Брежнева как лидера на международной арене было, с одной стороны, выжать максимум дивидендов для геополитических интересов СССР, а с другой - обеспечить имидж первой страны социализма как оплота борьбы за мир. И это ему долго удавалось.

По-видимому, Брежнев не был для американцев простой фигурой на переговорах. Вот что писал тогдашний госсекретарь Г. Киссинджер: "Брежнев, обладавший физическим магнетизмом, задавливал собеседника. Он не мог держаться спокойно. Пока его замечания переводились, он неустанно вставал из своего кресла, ходил по комнате, громко объяснялся с коллегами и даже без объяснений покидал комнату, а потом возвращался. Поэтому при переговорах с Брежневым присутствовало ощущение эксцентричности".

А его шеф президент США Р. Никсон вспоминал: "Я не мог удержаться от соблазна мысленно сравнивать Брежнева и Хрущева. Они оба были похожи в том смысле, что это были жесткие, упрямые, реалистические лидеры. Оба перемежали свои рассуждения анекдотами. Хрущев был часто совершенно вульгарен и достаточно простоват. Там, где Хрущев был невежествен и хвастлив, Брежнев был экспансивен, но более вежлив. У обоих было развито чувство юмора. Брежнев мог быть резким, но всегда очень преднамеренным в своих действиях там, где Хрущев был более взрывным и более импульсивным. У обоих был темперамент, оба были эмоциональны".

Соперничество между СССР и США развивалось в противоречивой и сложной международной ситуации. С одной стороны, благодаря усилиям Франции и Советского Союза с середины 60-х развивалась разрядка (detente), а с другой - шло острое противоборство в Индокитае, Африке и Латинской Америке. Создавалось впечатление, что СССР добивался большего геополитического успеха, чем США, которые в течение десяти лет были скованы войной во Вьетнаме. Настоящим подарком для Советского Союза был выход Франции из НАТО в 1966 году. Москва, которая до этого поддерживала марксистских инсургентов в Алжире и других французских колониях, сразу же протянула руку дружбы генералу де Голлю, и, таким образом, создалось впечатление, что традиционный франко-русский союз в Европе будет восстановлен. В Азии близким союзником СССР с начала 70-х годов была Индия.

Крупнейшим геополитическим успехом Советского Союза выглядела победа Северного Вьетнама в 1975 году, на стороне которого были симпатии, как тогда говорили, "всего прогрессивного человечества". В 1974 году пали фашистские хунты в Португалии и Греции и монархия в Эфиопии; в 1975-м победили марксистские режимы в Анголе и Мозамбике, в 1979-м - в Никарагуа. В Африке и Латинской Америке активно действовали различные вооруженные левые движения, в основном ориентирующиеся на Москву. Это значит, что эпоха разрядки, с которой связывают имя Брежнева, совсем не была мирной: конфронтация между сверхдержавами продолжалась в различных формах.

Но Советский Союз терпел и существенные геополитические неудачи. Главной потерей со времен Сталина был маоистский Китай, который от недружественной политики в эпоху Хрущева перешел при Брежневе к открытой конфронтации с бывшим союзником, а в 1969 году фактически совершил на него нападение. Брежнев и Громыко крайне отрицательно относились к оппортунистической политике Пекина, и только вмешательство Косыгина, а также его пожарный визит в Пекин спасли две соцдержавы от крупномасштабной войны между собой. Визит Р. Никсона в КНР в 1972 году и достигнутые между ним и Мао договоренности придали китайской политике откровенно антисоветский характер.

Советскому Союзу не удалось спасти левый режим Альенде/Корвалана в Чили в 1973 году; были потеряны Сомали, Камбоджа (правда, наш союзник Вьетнам позднее восстановил свой контроль в этой стране). И наконец, в конце 1979-го СССР подошел к своему самому серьезному испытанию брежневского времени - вторжению в Афганистан. Судя по различным свидетельствам, решение о прямом вмешательстве в Афганистане Брежневу давалось трудно. Безнадежно страдал его имидж борца за мир, который усердно формировался советскими СМИ и просоветски настроенной левой публикой на Западе. Ему уже приходилось жертвовать своей репутацией прогрессивного лидера в 1968 году, принимая решение о вторжении в Чехословакию. После этого появилась доктрина, которой на Западе присвоили его имя - "доктрина Брежнева" (концепция "ограниченного суверенитета" соцстран), дававшая право на вмешательство во внутренние процессы членов соцлагеря, если под угрозу ставились интересы социализма. Ближайшим кандидатом на вторжение в то время была Пол ьша, где против тоталитарного режима вовсю действовала "Солидарность".

И все же под нажимом Андропова, Устинова и других "ястребов" в Политбюро Брежнев был вынужден уступить, втайне надеясь, что эта операция надолго не затянется. В результате был найден идеологический компромисс, по которому вторжение именовалось "выполнением интернационального долга", вторгшаяся армия - "ограниченным контингентом". На последние годы жизни Брежнева падает зловещий отблеск афганской войны, но он не мог, естественно, предвидеть ее финал и последовавшее вслед за этим крушение своей страны и дела всей своей жизни.

Закат

На самом деле в истории существовало как бы два Брежнева. Один жил с середины 60-х до середины 70-х годов - молодой и энергичный, при котором страна умело решала свои геополитические задачи, внешне- и внутриэкономические проблемы, строилась, развивалась, запускала ракеты в космос и в целом оптимистично смотрела в будущее. И другой, появившийся во второй половине 70-х - вдруг подряхлевший, от которого исходила рутина, всем надоевшая политическая банальщина и нереальные социальные обещания. И этот второй Брежнев постепенно заслонил первого, что позволило потом создать миф о застое и его творце - Л. И. Брежневе.

Последние годы жизни Брежнева прошли под аккомпанемент культа личности, умело раздуваемого Ю. Андроповым, стремившимся полностью дискредитировать генсека и занять его место в качестве его идеологического антипода - аскета, поэта и ревнителя социалистических идеалов. До последних недель своей жизни Брежнев не догадывался об истинной роли Андропова. Поэтому воспоминания академика Е. Чазова, ставившего на ноги кремлевских геронтократов, могут только относиться к более раннему периоду, если они вообще правдивы: "Удивительными казались мне его отношения с Ю. В. Андроповым. Андропов был одним из самых преданных Брежневу членов Политбюро. Могу сказать твердо, что и Брежнев не просто хорошо относился к Андропову, но по-своему любил своего Юру".

Вновь подтвердился афоризм Маркса о том, что история повторяется дважды: если культ личности Сталина был трагедией, то брежневский был несомненной пародией на него. В народе откровенно, и не таясь, смеялись над дряхлеющим вождем, его дикцией, его книгами "Малая земля", "Возрождение" и т. д., которые заполонили прилавки политиздательств. Любой лозунг партии мгновенно высмеивался и становился сюжетом для анекдотов. КГБ, курировавшийся Андроповым, благосклонно взирал на повальное распространение анекдотов о генсеке. Вот один из образчиков (и еще не самый злой) народного юмора той эпохи: "Один популярный представитель народов Крайнего Севера возвращается с партсъезда и говорит жене: "Жена, знаешь, что у нас в стране все для человека, ради человека и во имя человека (популярный пропагандистский слоган той эпохи. - М. Л.), а я этого Человека видел!".

Принято считать, что при Брежневе распространились повальное пьянство, идеологическая апатия, экономика покатилась вниз, получили распространение блат, кумовство, взяточничество и т. д. Во многом в распространении такого представления о периоде правления Брежнева был заинтересован его преемник Андропов, поставивший целью связать свое имя с выводом СССР из стагнации, а также продолживший его линию Горбачев. Но если обратиться к фактам, то при Брежневе никакого застоя в экономическом смысле не было. Советская экономика развивалась поступательно (2-3 процента в год), хотя и не так динамично как в эпоху косыгинских реформ (8-10 проц.). Андропову, используя брутальные, жесткие административные методы, удалось придать ей незначительный импульс (3-4 проц.) в 1983-1984 годы. Подлинный застой, то есть остановка в развитии, случился в последние годы правления Горбачева, который при Ельцине превратился в настоящий экономический коллапс.

Нам, пережившим перестройку и так называемые "рыночные реформы" и то, что произошло на постсоветском пространстве в 90-е годы, смешно с высоты сегодняшнего дня слышать обвинения в адрес брежневской эпохи. Привилегии, которыми располагала тогдашняя партноменклатура, выглядят просто жалкими на фоне доходов современных "новых". Настоящее повальное пьянство получило толчок в результате безумного антиалкогольного указа, принятого Горбачевым в 1985 году. Советский средний класс (техническая и научная интеллигенция, бюрократия среднего звена, высококвалифицированные рабочие), который с таким трудом создавался в эпоху застоя, был в одночасье смятен "реформами" 1991-1992 годов. Недаром знаменитый опальный философ Зиновьев, будучи в эмиграции, без всякой иронии назвал брежневскую эпоху вершиной в развитии советского социализма, а то, что последовало вслед за ней, - "катастройкой".

Таким образом, через двадцать лет застой может показаться идиллическим временем, "золотым веком", и таким он представляется постсоветскому человеку старшего и среднего возраста. Но вряд ли кто-либо из нашего поколения, не говоря о молодых, живущих и выросших в новых политических и экономических условиях, захочет вернуться назад. Вкус свободы дает совсем другое ощущение жизни. Застой вспоминают добрым словом, любят рассказывать анекдоты о его творце - Л.И. Брежневе, но никто всерьез не воспринимает возможность возвращения назад. История постепенно расставляет все по своим местам, и, возможно, Клио воздаст когда-нибудь должное и Леониду Ильичу Брежневу, ставшему незаслуженным символом застоя - эпохи, которой по существу не было.