Талас ОМАРБЕКОВ, доктор исторических наук, профессор
"Казахстанская правда", 19 декабря

Эта работа отличается глубиной исследования финального этапа восстания под предводительством хана Кене. Во-первых, автор аргументированно раскрывает мотивы, побудившие Кенесары уйти на юг, показывает расклад сил, наметившийся в то время в Семиречье, раскрывает позицию местной элиты в отношении Кенесары, в том числе потомков Абылай-хана. Убедительна и нова данная в книге обстоятельная характеристика начального и последнего периодов войны в Киргизии. В частности, интересны рассуждения известного историка о причинах обострения казахско-кыргызских отношений и их трагического исхода, роли в этом узбекских ханств, Цинской империи, России и влиятельных сил Старшего жуза. То есть впервые в одном труде мы можем прочитать о восстании Кенесары на фоне межгосударственных взаимоотношений. Но особенно неожиданны выводы, согласно которым восстание за независимость казахов послужило поводом для отсрочки прямых военных акций царизма в Средней Азии. Однако в то время ни среднеазиатские ханства, ни кыргызские манапы, война с которыми ослабила силы Кенесары и послужила причиной его трагической смерти, не могли этого понимать. И произошло то, что произошло.

Хан Кене и его восстание - это тема, которая активно дискутируется в последнее время. Книга же профессора Ж. Касымбаева дает наиболее полное представление о последнем этапе борьбы казахского народа за свою свободу.

-----

История - союз между прошлым и будущим
"Казахстанская правда", 19 декабря

В последние годы в обществе резко возрос интерес к отечественной истории. И это вполне объяснимо. Обращение к прошлому, объективное его осмысление приводит к пониманию взаимной обусловленности событий дней минувших и дней нынешних, позволяет с достаточной достоверностью определить контуры будущего. Ведь недаром сказал кто-то из великих: "История - это союз между умершими, живыми и еще не родившимися". Помогает ли этому осмыслению историческая наука или взамен одной обусловленной идеологией тоталитаризма науке нам так и не удастся воссоздать реальную и всеобъемлющую картину прошлого своей страны, без искажений и субъективизма? Способны ли мы также в полной мере использовать воспитательный потенциал родной истории, сделать ее плодородной почвой, на которой произрастают ростки патриотизма? Об этом и многом другом наш корреспондент Гульнара РАХМЕТОВА беседует с известным ученым, доктором исторических наук, заведующим кафедрой Алматинского государственного университета имени Абая Жанузаком КАСЫМБАЕВЫМ.

- Жанузак Касымбаевич, в последние годы мы все наблюдаем ренессанс исторической науки. Мы получили возможность знакомиться с уникальными источниками, заново открываем для себя неизвестные ранее факты, обсуждаем вслух то, что прежде скрывалось от нас за семью печатями. И в самой исторической науке утверждается цивилизационный подход при оценках событий и эпох, то есть позитивные сдвиги налицо. И все-таки вы, наверное, согласитесь, что до сих пор многое из прошлого, целые периоды нашей истории освещаются бледно и скупо. Как долго наши историки будут спорить о значении тех или иных событий, роли тех или иных личностей в судьбе народа? Не кажется ли вам, что дискуссионный процесс приобретает утомительный перманентный характер?

- Вы правы, бесконечно дискутируя, мы теряем нечто очень важное, ведь национальная история содержит мощный воспитательный потенциал, который непосредственным образом влияет на формирование гражданского мировоззрения. Я очень сожалею, что до сих пор нам не удалось выработать общую концепцию изучения и преподавания отечественной истории, в которой были бы предусмотрены пути, методы и средства для усиления воспитательного значения истории. Многие, лишь услышав об этом, начинают упрекать меня в "старорежимном" подходе к науке. Но не я это выдумал, в развитых странах мира, в том числе в США, Германии, Франции, воспитательной функции истории придается особое значение. Но это не значит, что историю даже из таких благих намерений надо искажать. На Западе давно примирили истину и идеалы, которые сосуществуют, не мешая друг другу. Хотя, заметьте, падение колониальных империй произошло сравнительно недавно и сравнительно недавно западные общества освободились от комплексов, приобретенных с сокрушительными поражениями. Казалось бы, вот кому надо скрывать истинную роль и настоящие факты от будущих поколений, но они этого не делают. Тем более, я повторю слова нашего Президента, однажды им сказанные, казахам нечего стесняться в своей истории, в ней есть много того, что восхищает, заставляет гордиться своей страной и своим народом. Но для этого надо должным образом преподавать историю, сделать этот предмет одним из профилирующих во всех вузах Казахстана, поощрять интерес к ней у молодежи. Может быть, для стран с давним опытом независимости это уже неактуально, они привыкли дышать воздухом свободы и гордятся уже одним этим, но для нас углубленное изучение истории, извлечение из нее уроков важнее во сто крат. Шутка "история учит тому, что ничему не учит" - только шутка.

- Мне кажется, историческая наука более, чем какая-либо другая, у нас была подвержена крайностям. То она обслуживала имперскую, а затем советскую идеологию, то, утратив неожиданно всякую ответственность перед истиной, "разгулялась на воле". То талантливые исследователи подвергались жесточайшим политическим репрессиям, то их просто стараются не замечать. А как вы, человек, который на протяжении сорока лет преподает историю, могли бы охарактеризовать состояние исторической науки?

- Марк Блок, известнейший французский исследователь, автор "Апологии истории", как-то сказал: "История не только наука, находящаяся в развитии. Это наука, переживающая свое детство". Так что у казахстанской исторической науки все впереди, она находится в младенческом возрасте. Мы только начали открывать для себя огромный мир нашего общего прошлого и ощутили, насколько велики потери в плане изучения целых периодов, разделов, проблем истории, прежде всего истории казахского народа. Она оказалась в большей степени фальсифицированной, нежели история других народов бывшего Союза.

Почему, в чем причины столь вопиющей несправедливости? И профессионалы, и дилетанты начали искать ответы на эти вопросы. Конец восьмидесятых - начало девяностых - эти годы отмечены повышенным интересом к отечественной истории. Она стала Эльдорадо для писателей, кинодокументалистов, журналистов... Увы, ажиотаж породил и массу косвенных проблем. Люди, знакомясь с историко-художественными произведениями, терялись в догадках: так где же правда и где вымысел? В те же годы книжные магазины захлестнул вал конъюнктурных подделок. Между прочим, и в наши дни такая практика тоже имеет место, массовыми тиражами выпускаются работы, мягко говоря, компилятивного содержания.

- Видимо, это необходимая дань, которую платит истина свободе. Но зато за шумным всплеском, эйфорией последовал устойчивый интерес к истории, подаривший нам оригинальные идеи и новые направления в исследованиях.

- Я отнюдь не отрицаю позитивного в развитии отечественной исторической науки, только имею в виду падение престижа профессиональной работы в науке. Не страдая в общем-то ностальгией, позволю себе, однако, утверждать, что в советский период издавались такие фундаментальные труды, которые и ныне не потеряли своей ценности. Да и в наше время из-под пера ученых вышло немало интересных работ по древней и средневековой истории Казахстана, это работы, посвященные караванной торговле с Цинской империей, это серии книг об истории феодальной государственности, своеобразии номадизма в регионе... Чему во многом способствовал широкий доступ к рукописным фондам, ранее закрытым для рядового исследователя.

Но я не могу спокойно наблюдать за тенденцией, когда историю Казахстана после октября 1917 года представляют как цепь сплошных ошибок. С таким намеренным искажением, однобоким подходом к трудам советских историков нельзя согласиться. Объективный анализ исторического опыта был и остается одним из определяющих направлений отечественной науки. Отход же от принципа историзма под благовидным предлогом пересмотра прежних трактовок порождает произвол, а то и вульгарное переписывание и без того изуродованной истории. Шараханье из одной крайности в другую для профессионалов непростительно.

- Но к историкам советского периода можно отнести и авторов блестящих разработок 20-30-х годов ХХ века. Для меня, например, было интересно узнать, что почти все они - а это Санджар Асфендияров, Мухамеджан Тынышпаев и другие - не были профессиональными историками, скорее всего их можно было бы назвать энтузиастами, патриотами.

- Я согласен с вами с одной поправкой: и Асфендияров, и Тынышпаев, и Тогжанов, хотя и не были профессионалами в этой области, были высоко образованными представителями первой когорты творческой интеллигенции, которую отличали энциклопедические знания. По сравнению с историками послевоенного времени они отличались довольно-таки объективным подходом к оценке важнейших исторических событий, преимущественно национально-освободительных восстаний. Большевики, пришедшие к власти после падения самодержавия, не осуждали и не порицали критический настрой их трудов. Они первыми из советских авторов подняли архивные документы, хранившиеся в Москве, Санкт-Петербурге, Оренбурге, Омске. Ими двигали патриотические чувства, желание вернуть народу его историю. Такими же благородными порывами по отношению к этим людям мы, например, похвалиться пока не можем. Почему бы нам не собрать, не систематизировать и не издать их труды компактными сборниками с необходимыми комментариями, обширными предисловиями, как это сделано в России при издании сочинений Мордовцева, Карамзина, Ключевского, Костомарова и других историков?

- Я думаю, вы далеки от мысли Карлейля о том, что историю делают только герои - ведь элита, люди, оставившие глубокий след в народной памяти, предопределявшие в значительной степени ход исторических событий, цвет нации заслуживают внимания науки. Об этом тоже много споров, высказывания бывают самые противоположны. То же самое можно сказать об институте ханской власти. Это же ваша тема. Вы - автор научно-популярных книг, например, о казахах - царских генералах, о последних месяцах жизни и борьбы хана Кенесары и многих других. Достаточно ли глубоко, на ваш взгляд, изучаются сегодня такие вопросы, как истоки казахской государственности, роль личностей в истории?

- Что касается темы номадной элиты, то она только начинает пробивать себе дорогу. Слабая ее разработанность объясняется, во-первых, практической недоступностью архивных данных - почти все они хранятся в российских центрах, и ученые, как правило, должны платить из собственного кармана за архивные услуги, кстати, очень недешевые. Во-вторых, почти все документы, датируемые ХVIII веком, выполнены на старославянском языке - это дополнительная сложность. И, в-третьих, к сожалению, мы тут тоже постарались, изъяв преподавание старославянского из учебных планов исторических факультетов. А ведь когда-то мы его изучали и проходили практику в московских и ленинградских архивах. Целесообразность ввода этой дисциплины в учебные планы очевидна. Эти же моменты наложили свой отпечаток на изучение истоков казахской государственности. Прибавьте к сказанному еще и то, что институт ханской власти в ХVIII - первой половине ХIХ века освещался только через призму его зависимости от империи. А после упразднения ханской власти о существовании казахской государственности попросту "забыли". И амнезия оказалась настолько глубокой, что наших историков тут ждет нераспаханная целина.

Возвращаясь к теме о документальной базе исследований, хотел бы подчеркнуть, что без государственной поддержки наших ученых работа в зарубежных архивах будет сведена на нет. Тем более ряд стран ограничил доступ наших исследователей к своим архивам. Чтобы ознакомиться с историческими документами в Узбекистане, к примеру, требуется оформить доступ через Министерство иностранных дел РК. И эти правила с каждым годом ужесточаются.

- Так что же, школьникам и студентам вузов остается только мечтать о хороших учебниках по истории Казахстана, хрестоматиях, где материал был бы представлен в полном объеме, без купюр и умолчаний?

- Относительно учебников по национальной истории для общеобразовательных школ причин для особого беспокойства не вижу. Выходят, переиздаются старые учебники, выпущены экспериментальные. Я сам, по крайней мере до недавнего времени, был председателем Комиссии по выпуску учебно-методической литературы при Министерстве культуры, информации и общественного согласия. Школы также обеспечены и первыми хрестоматиями. Но вот учебника по истории Казахстана для высшей школы не было и нет. В скором времени мы обсудим проект концепции преподавания истории Казахстана в вузах, к тому же несколько лет назад закончена работа над курсом лекций по отечественной истории, издание которого финансирует Институт развития РК. И, я думаю, скоро получим долгожданные сигнальные экземпляры. В случае одобрения "Курса" научно-педагогической общественностью создадим на базе этого издания сам учебник. "Самиздатовских" же книжонок - пруд пруди. Их пишут и политологи, и социологи, и естественники. Одна полуправда с успехом подменяется другой полуправдой.

- Чем, Жанузак Касымбаевич, вы сами занимаетесь сейчас, есть ли время у преподавателя вуза для творческой работы?

- Для творчества время приходится выкраивать, тысяча часов занятий в году - нагрузка просто тяжелая, тем более что халтурить не привык, считаю преподавание, педагогику своим первым призванием. Второе - собственно наука. Недавно закончил второй том из четырехтомного исследования "Абулхаир-хан и 1731 год в судьбах казахского народа", продолжаю работать над темой Абылай-хана, одновременно веду исследования по истории Казахстана XVIII - начала ХХ века. Однако то, что делаю, воспринимаю реалистично. Это только маленькая крупица в изучении богатейшей истории нашего Отечества.