Мурат Лаумулин, "Континент", 29 января

"После продолжительного периода торговли среди огромного количества (английских) купцов появились, помимо хороших, плохие люди. Нашлись даже такие, кто занимался контрабандой опиума для обольщения китайского народа и провоцировал распространение яда во всех наших провинциях... Позвольте нам спросить, где же ваша совесть? Я слышал, что курение опиума по законам вашей страны строго запрещено, потому что вред, причиняемый опиумом, очевиден... Существует ли хоть что-нибудь, привезенное из Китая, что оборачивалось бы бедой для другой страны?"
(Из письма китайского комиссара Линь Цзэсюя английской королеве, 1839 год).

Это эмоциональное письмо так и не было отправлено адресату. В отсутствие британского посланника специальный эмиссар китайского богдыхана, который был послан императором на побережье для борьбы с импортом наркотиков в Поднебесную, Линь Цзэсюй превратил свое письмо-памфлет в мощное пропагандистское оружие, обнародовав его в Кантоне. Этот памфлет всколыхнул страну, его цитировали патриоты, на него ссылались повстанцы. Автор письма вполне логично излагает позицию китайского правительства в отношении завоза "некоторыми злонамеренными" англичанами опиума в свою страну, оправдывает строгие меры, принятые китайскими властями против продавцов и потребителей этого наркотика. Несмотря на чрезвычайно эмоциональный тон письма, не соображения морали и заботы о здоровье подданных двигали пекинским двором, хотя и эти соображения имели место. Экономический вред от завоза опиума в страну принял катастрофические масштабы.

Опиум как экономическая отмычка

В условиях закрытости китайского общества и рынка, бедной номенклатуры английского и европейского экспорта именно опиум превратился в инструмент взлома закрытого китайского социума и его разрушения, в своеобразную отмычку в колониальном наборе методов проникновения европейцев в восточные страны. Опиум дал название целой эпохе так называемых опиумных войн: с 1840-го по 1842-й и с 1856-го по 1860 годы. Эта двадцатилетняя эпоха вместила в себя активное проникновение европейцев в Китай, восстание тайпинов, разложение цинского режима и эрозию традиционного китайского общества. В результате к началу ХХ века Китай превратился в зависимое полуколониальное государство. Но начало этому болезненному для исторической памяти китайцев процессу положили именно опиумные войны.

Для того, чтобы понять масштабы опиумной экспансии англичан в Китай, обратимся к цифрам и фактам. С 1662 года европейцы (англичане и французы) обладали разрешением китайского правительства на торговлю в Кантоне. Но с 1757-го цинское правительство ужесточает правила торговли с европейцами, вполне справедливо опасаясь эрозии из-за европейского влияния существующего тысячелетнего порядка. Английская Ост-Индская компания стремилась, с одной стороны, избавиться от монополии китайского торгового общества "Кохонг" ("Гунхан"), за которым стояло пекинское правительство, контролировавшее таким способом торговлю с Западом и контакты своих подданных с европейцами; а с другой - мечтала взломать китайский рынок для растущей английской промышленности. Существовал также фактор чая: с начала XIX столетия мода на этот напиток в Европе приняла повальный характер. Справедливо было бы также назвать опиумные войны "чайными". Как когда-то жажда пряностей гнала португальцев и испанцев на Восток, так и теперь английские торговые компании снаряжали флотилии быстроходных клиперов за чаем в Китай (производство чая в Индии и на Цейлоне удалось наладить только во второй половине XIX века). Монополист в лице "Кохонга" всячески сдерживал расширение торговли с европейцами.

Но помимо китайской монополии на внешнюю торговлю серьезным сдерживающим фактором было требование китайской стороны покупать чай исключительно на серебро. Англичане оказались в финансовой ловушке: расширение экспорта чая вело к его удешевлению на европейских рынках, в то же время шло подорожание серебра - все это в совокупности съедало прибыль. Выход британским торговцам подсказало наблюдение за рынком и торговыми потоками в Азии. Установив контроль над производством опиума в Бенгалии, уже с 1780-х годов англичане начинают продавать его в Южном Китае. К 1816 году объем продаж опиума в Китае достиг 22 тыс. ящиков в год, что представляет собой колоссальную цифру даже в современных условиях. Чайные и опиумные клиперы работали на одних и тех же хозяев: в Китай они везли опиум, а из Поднебесной - чай. В Индии и Англии цена на серебро падала (опиум продавался исключительно на серебро), в Китае падала цена на чай, что в конце концов вело к увеличению доходов предприимчивых сынов Туманного Альбиона.

В период между 1780 и 1810 годами в Китай завозилось, по оценкам современного немецкого историка Ю. Зандвега, порядка 325 тонн, в 1832-м эта цифра достигла уже 1400 тонн, а в 1838 году - 2600 тонн опия. Китайское правительство оказалось перед лицом двух угроз: во-первых, утечки драгоценных металлов из страны, что было чревато кризисом денежной системы и всей экономики Поднебесной; во-вторых, широкого распространения наркомании среди населения. В период правления императора Даогуана (1821-1850) численность тяжело больных наркоманов достигала нескольких сот тысяч человек. Причем это были представители не бедных слоев населения, а его активной, деловой части. Кроме того, наркоманы пополняли ряды религиозных и политических обществ, шли на уголовные преступления ради наркотиков. Вот почему ультиматум Пекина уничтожать контрабандный опиум и сурово наказывать его экспортеров был воспринят англичанами чрезвычайно серьезно и привел в конце концов к военной экспедиции Англии в Китай.

Запад и Восток в столкновении

Собственно говоря, эпоха опиумных войн состоит из трех эпизодов: первой военной экспедиции англичан в Китай (1840-1842), восстания тайпинов (1851-1864), интервенции Англии и Франции (при поддержке США в 1856-1860).

К 1837 году при дворе императора Даогуана сформировалась влиятельная "национальная" партия, выступавшая за полный запрет торговли опиумом и резкое ограничение прав английских купцов. Лидером этой группировки стал Линь Цзэсюй (1785-1850), получивший в декабре 1838 года назначение в провинцию Гуандун в качестве комиссара с особыми полномочиями. И Линь не замедлил воспользоваться этими полномочиями, написав и опубликовав открытое письмо королеве Виктории, ставшее по сути призывом к погромам английских факторий. За словами последовали дела: в 1839 году под руководством Линя началось уничтожение складов с опиумом и вооруженные столкновения английских и китайских судов. Прямое военное столкновение двух сторон не принесло удачи Китаю. Технический и военно-организационный перевес был на стороне англичан. К моменту первой опиумной войны английские войска (точнее, части из Индии) располагали дульно-зарядными кремневыми ружьями, пушками и гаубицами с картечным и шрапнельным боем, а также тяжелыми орудиями.

Но главным преимуществом англичан был флот: он опирался на мощь линейных кораблей и бомбических орудий. Впервые в истории в ходе этой войны англичане применили бронированные пароходы, которые использовались и как десантные суда, и как высокоманевренные боевые катера в прибрежных водах и реках Китая.

Китай мог противопоставить этому только огромные человеческие ресурсы (около 400 млн. человек, что превосходило население Европы и Северной Америки вместе взятых) и совершенно отсталую армию, которая состояла из элитных маньчжурских частей (так называемое "восьмизнаменное войско") численностью 200 тыс. человек. Обычная, неманьчжурская, армия насчитывала по спискам 400 тыс. человек, но в реальности была значительно меньше. Как у элитных, так и у обычных частей вооружение было архаичным: малоподвижная артиллерия, фитильные ружья, тяжелые фальконеты, сабли, пики и луки. Тактика на поле боя соответствовала европейским экспериментам по совмещению в едином порядке пикинеров, мечников и аркебузьеров середины XVI века. Но и в рукопашном бою, перед лицом штыковой атаки европейцев, китайская армия была совершенно беспомощной, несмотря на эффектность так называемых восточных единоборств. Китайский флот, состоявший из джонок, несмотря на свою многочисленность, был совершенно беззащитен в столкновениях с английскими судами.

Более того, европейцы не чтили традиций, не соблюдали этикета и игнорировали старинные китайские каноны ведения боевых действий. То есть, с точки зрения китайцев, вели себя как самые настоящие варвары. К сожалению, британцы, а позднее и представители других европейских наций, дали слишком много поводов считать их самыми настоящими варварами, уничтожая памятники искусства и целые города, осуществляя жестокие карательные экспедиции.

В результате эффективной наступательной войны к середине 1842 года англичане захватили Гонконг (Сянган) и ряд других опорных пунктов на побережье (Шанхай, Нинбо, Динхай и др.), приблизившись к Нанкину. Но стратегическая цель англичан - разрушение структуры управления китайским государством, захват главной экономической артерии страны Нанкина - осталась не достигнутой. Не удалось англичанам достичь и еще одной цели - вбить клин между правящей маньчжурской династией и ханьским населением, хотя они делали попытки вступить в контакт с триадами в Южном Китае. Патриотический подъем среди китайцев был чрезвычайно высок. В Гуанчжоу действовали многочисленные партизанские отряды пининтуаней (усмирителей англичан).

Но наиболее дальновидные наблюдатели-европейцы уже тогда предсказывали, что тайные общества вскоре поставят империю Цин на край гибели. Этому способствовали унизительные и экономически невыгодные условия Нанкинского договора, подписанного Англией и Китаем в августе 1842 года. Этот договор по праву может считаться образцом нового для той эпохи типа соглашений между колониальными державами и более слабыми государствами Востока. Если в Индии имел место просто захват без какого-либо договорного оформления агрессии, то Китаю был навязан юридический документ, лишавший его значительной доли суверенитета.

Согласно Нанкинскому договору, вдоль прибрежной части Китая для торговли открывался целый ряд портов; туда посылались консулы, обладавшие большими полномочиями, в чьи обязанности входило быстро и без проволочек налаживать торговые отношения. На территории факторий и колоний (сеттльментов) фактически не действовало китайское законодательство, и англичане были неподсудны китайским законам. Правда, британцам не удалось добиться разрешения на официальный ввоз опиума, но он продолжал ввозиться в огромном количестве контрабандой. Со временем, по мере расширения английской и европейской торгово-экономической экспансии в Китай необходимость в опиуме отпала. Британский представитель Поттингер добился, что в дополнительный договор (октябрь 1843) был добавлен специальный пункт, в котором оговаривалось, что такими же правами должны пользоваться и другие (имелись в виду европейские) государства. Этим пунктом вскоре воспользовались Соединенные Штаты, которым под прицелом пушек удалось добиться еще больших торговых привилегий, чем англичанам. В том же 1844 году аналогичный договор Китаю был навязан Францией.

Китайская дилемма: тайпины и цины

В условиях унижения Поднебесной и коллапса финансовой системы, спровоцированного неравноправным режимом торговли с европейцами, авторитет правящей Цинской династии упал до предела. По стране распространялись различные секты и религиозные движения. Одна из них во главе со школьным учителем Хун Сюцюанем, находившимся под сильным влиянием христианских доктрин, подняла восстание против "прислужников сатаны" (цинов-маньчжуров). Своей целью эта квазихристианская секта провозгласила создание "государства небесной справедливости" ("Тайпин Тянь-го"), а движение получило название "восстание тайпинов". В 1853-м тайпины захватили Нанкин, создав на территории Китая фактически два государства.

До сих пор не понятно, чем считать движение тайпинов: последним в истории человечества крупным крестьянским средневековым восстанием под утопическими лозунгами или первой попыткой создать протомарксистский режим в Азии за двадцать лет до Парижской коммуны? Программа тайпинов носила ярко выраженный характер первобытного коммунизма (отмена частной собственности, социальных и государственных институтов, создание сельскохозяйственных и ремесленных коммун) и уже в ХХ веке была полностью реализована председателем Мао в ходе "большого скачка" и культурной революции. Но тайпинское общество вовсе не было таким справедливым, как это провозглашалось его лидерами. Очень быстро среди равных тайпинов нашлись "более равные": выделилась знать из числа военных командиров (ван); они обзавелись привилегиями, гаремами и собственностью. Сам Хун Сюцюань организовал двор по типу маньчжурского и уже мало чем отличался от цинского богдыхана.

Своими коммунистическими экспериментами тайпины оттолкнули от себя многих ханьцев, враждебно настроенных в отношении маньчжур: мелких помещиков и землевладельцев, торговцев, бюрократию, средние городские слои. Все они примкнули к цинам. В это время силы основных европейских держав были скованы Крымской войной и цинское правительство усилило нажим на европейцев и христианских проповедников, которых считали виновными в появлении идеологии тайпинов. 1856-1857 годы стали решающими для истории Китая и судьбы Цинской державы: тайпины втянулись в междоусобную борьбу, не смогли соединиться с другими повстанческими армиями на юге страны и в конечном итоге потеряли время, необходимое для овладения стратегическими районами в долине Янцзы и Пекином.

После заключения Парижского мирного договора руки у Англии и Франции были развязаны. Их военно-технологическое преимущество еще более возросло: в европейской армии на вооружение было взято нарезное оружие. На флоте внедрялись винтовые суда. Но следует отметить, что китайцы далеко продвинулись в области организации огневых систем и фортификации. Война на два фронта - против тайпинов и европейцев - сделала позицию центрального правительства безнадежной. В 1860 году был даже оккупирован Пекин. В результате союзникам удалось навязать Китаю Тяньцзинский (1858) и Пекинский (1860) договоры, которые окончательно закрепили положение Китая как полуколониальной страны.

Историческая перспектива: от лондонских копов к техасскому шерифу

На этом унижения Поднебесной не окончились. В 1884-1885 годах Китай проиграл войну Франции из-за Вьетнама, в 1894-1895-х - Японии из-за Кореи и Тайваня. Наконец, в 1899-1901 годах вооруженные силы сразу семи европейских государств осуществили показательную полицейскую операцию в рамках экспедиции в Китай по подавлению так называемого Боксерского восстания (ихэтуаней), сожгли летний императорский дворец в Пекине и произвели окончательный экономический раздел Китая.

Какие же цели преследовали войны европейцев в Китае с 1840-го по 1900 год? Цели захвата колониальных владений, как это было в других частях света, они не преследовали. Ряд современных историков считают, что опиумные войны положили начало эпохе полицейских войн - специфическим военным акциям, проводившимся для защиты экономических и геополитических интересов западных держав. В частности, российский ученый Р. Светлов полагает, что опиумные войны нельзя считать колониальными в полном смысле. Он сравнивает их с набегами полицейских на злачные места лондонских трущоб. В Китае не было захвата крупных территорий или установления над ними постоянного контроля со стороны европейских держав.

Китай не был одинок в качестве жертвы "всемирных полицейских" той эпохи - Англии и Франции. Лондон и Париж провели аналогичную операцию против России во время Крымской войны, которая сама до этого играла роль европейского жандарма. В 1856 году англичане осуществили полицейскую операцию против Ирана, вмешавшись в его конфликт с Афганистаном. В 1862-м - франко-англо-испанские войска сыграли роль жандармов в Мексике; 1863-1864 - объединенные силы Англии, Франции и Нидерландов провели такую акцию против Японии. Светлов обращает внимание на то, что международные полицейские акции были возрождены в начале ХХ века: против Марокко, в Сирии, Ливане и Трансиордании, против Советской России. И наконец, уже в наше время к полицейским войнам можно отнести действия США против Гренады, Ливии, Фолклендскую войну Великобритании против Аргентины, войну в Персидском заливе, операцию НАТО против Югославии и действия антитеррористической коалиции в Афганистане. Венцом полицейских войн должна стать готовящаяся операция США и Великобритании против Саддама в Ираке.

Хотя полицейское поведение на международной арене стало объектом внимания политологов только во второй половине ХХ века, история убедительно показывает, что Запад располагает почти двухсотлетним опытом в этой области. А опыт этот говорит: любая "отсталая", то есть слабая, отстающая от стандартов технологического прогресса и не вписывающаяся в политические нормы Запада страна может стать объектом полицейской операции. При этом могут использоваться как вполне обоснованные, так и надуманные предлоги.