Лиля ЕРЖАНОВА, "Экспресс-К", 8 ноября

Десять лет молчал первый председатель Национального банка, ныне депутат мажилиса Галым Байназаров. Хранил государственную тайну. О секретности задания, данного ему в феврале 1992 года главой государства, можно судить по такому факту: всего семь человек в стране, включая самого президента, знали об этой огромной, но тайной работе. Даже вице-премьеры о ней могли лишь догадываться.

Галым Байназаров - первый из той посвященной семерки, кто решился рассказать, с чего начиналась наша банковская система, признанная ныне самой успешной в СНГ. О том, как велась подготовка к введению казахстанской валюты и как любопытство рядового актауского таможенника чуть было не раскрыло государственную тайну.

ЧАС "Х" НАСТУПИЛ В ФЕВРАЛЕ

Когда в январе 1992 года Галыма Байназарова пригласили возглавить Государственный национальный банк Казахстана, наша страна, как и другие бывшие союзные республики, находилась в пределах рублевой зоны. (Напомню, СССР распался в конце 1991 года). В то время в Казахстане не было самостоятельной денежной системы. Все расчеты между государствами СНГ производились в рублях, и вся денежная политика была в руках Центрального банка и Министерства финансов Российской Федерации.

Общая денежная единица предполагает наличие общих центральных министерств и банков. Если сохранять рублевую зону, то нельзя разделять бюджет. Но разделение бюджетов уже произошло. И как Казахстан ни старался оттянуть момент, введение национальной валюты стало объективной необходимостью. Перед республикой встала задача создать национальную экономику, свою денежную систему, свой бюджет.

Буквально через месяц после назначения Байназарова председателем правления Нацбанка его пригласили к президенту Казахстана. Нурсултан Абишевич поставил конкретную задачу: подготовить и ввести национальную валюту. Но, прежде чем глава молодой республики в узком кругу зачитал свой секретный указ, с присутствующих взяли подписку о неразглашении государственной тайны. Не только жена нашего героя пребывала в неведении относительно готовящейся реформы, Галым Байназаров уверен, что даже КНБ на этот раз предусмотрительно обошли вниманием. "Если бы в КНБ знали о том, что тенге готовится к вводу, - весь мир знал бы", - считает он.

Общее руководство по подготовке нацвалюты глава государства возложил на вице-президента Ерика Асанбаева, который в то время отвечал за экономический блок вопросов. Из высшего руководства страны в государственную тайну были посвящены также председатель Верховного Совета Серикболсын Абдильдин и председатель комитета по финансам и бюджету Верховного Совета Саук Такежанов. В Нацбанке таковых было трое: сам Байназаров, его заместитель Мирсултан Турсунов и руководитель дирекции строящихся предприятий Нацбанка Кожамуратов. Позднее, конечно, круг посвященных расширился…

УДАР "ПОД ДЫХ"

Итак, после распада СССР все центральные банки бывших советских республик де-юре получили суверенитет, а де-факто продолжали оставаться как бы филиалами Центрального банка России.

В то время объем наличного оборота, связанного с выплатой заработной платы, был очень большим. Чтобы выплатить ее и пенсии, молодая республика должна была покупать деньги в России, поскольку банкнотные фабрики находились в Москве и Перми.

У Казахстана в то время не было даже фабрики для выпуска бланков аттестатов зрелости для школьников. Все поступало из Москвы, вплоть до верительных грамот послам иностранных держав. Негде было чеканить не то что металлические монеты и ордена-медали, даже звезды на офицерские погоны. Все приходилось создавать с нуля, не имея ни материальной, ни научной базы, ни денег, ни персонала.

До первой половины 1992 года наличные и безналичные денежные средства из Центрального банка обретшие независимость республики получали бесплатно. А после разделения бюджетов рубль СССР уже пришлось покупать. И поскольку наличность в номинале имела стоимость, а средств на покупку в бюджете Казахстана не хватало, страна сразу ощутила ее дефицит.

А 1 июля 1992 года национальная банковская система получила новый удар. Центральный банк России прислал телеграмму: все межфилиальные обороты прекращены, и теперь расчеты надо проводить через корсчета.

С этого дня платежная система стала функционировать совершенно в другом режиме, через единственный канал - корреспондентский счет Нацбанка Казахстана в г. Москве.

"Представьте себе, - рассказывает Галым Байназаров, - вся республика свои платежные документы отправляла в г. Алматы, где ни один коммерческий банк не мог выйти на зарубежные банки. Вся тяжесть перечислений легла на плечи Нацбанка. Перестраиваться пришлось на ходу, у нас не было никакого резерва времени. Мы не были готовы к тому, чтобы обслуживать все межреспубликанские и международные расчеты.

В стране уже было порядка 200 коммерческих банков. Но они были маленькими, ни у одного из них не было филиальной сети в Москве или других союзных республиках. Не было даже корсчетов в таких же банках второго уровня в Москве. А жизнь не стояла на месте. Поставки оборудования и продукции продолжались, и расчеты были огромными.

Из всех областей Казахстана к нам поступали тонны корреспонденции. Мы обрабатывали ее и рассылали по всем республикам бывшего Союза. Бумажный вал был настолько велик, что в первый месяц никакие расчеты вообще не шли. Пришлось отправить группу людей в Москву, чтобы они помогали россиянам обрабатывать платежки казахстанских предприятий".

В таких по сути экстремальных условиях начиналось становление национальной финансовой системы. Не было ни денег, ни времени, ни кадров. На заре независимости в Нацбанке республики не хватало даже элементарных машин для счета банкнот. Все приходилось начинать с нуля. На фоне гиперинфляции, которая в 1992 году составляла 3060%, а на следующий год - 2265 %.

ВСЯ КАЗНА - ДВА ЗОЛОТЫХ СЛИТКА

Два золотых слитка - таковы были золотовалютные резервы суверенного Казахстана в январе 1992 года. Когда Галым Байназаров принял свои полномочия, государственная казна была пуста. Чтобы жить и развиваться, конвертируемая валюта нужна была республике как воздух.

Нацбанк стал финансировать золотодобычу и закупать золото и серебро. Эта идея ныне покойного Саука Такежанова, считает наш герой, была очень правильной и своевременной.

"В то время добыча золота колебалась в пределах шести-семи тонн в год. В течение двух лет при поддержке Нацбанка производство выросло до 12 тонн. Серебра республика добывала около 600-650 тонн в год. Эти металлы мы постоянно закупали. Пришлось даже создать специальное хранилище. Вначале оно было расположено в Алматы. Когда объем золота и серебра увеличился, в одном из районов столичной области мы подобрали дополнительное помещение, позже этот объект был построен по всем международным стандартам.

Да что там хранилище! В Казахстане даже не было своего аффинажного завода для очистки золота. Золото из России, Узбекистана и Казахстана ранее стекалось на Обнинский завод. Раньше мы практически не знали, чье золото получали - клеймо-то стояло одно. Могли только догадываться. Бухарское золото, например, чуть краснее нашего. Но вместе с суверенитетом появились таможенные барьеры. Добыча золота стала секретом, потому что определяла финансовую мощь государств. Пришлось и нам весь цикл делать замкнутым".

Стране нужны были специалисты, которые занимались бы золотом профессионально.

После того как, опять же в 1992 году, Казахстан был принят в члены Международного валютного фонда, Галыма Байназарова как председателя Нацбанка стали приглашать на различные финансовые форумы и семинары. Завязались личные отношения с коллегами. На одной из таких встреч он попросил помощи в подготовке специалистов по работе с драгметаллами у председателя Центрального банка Бельгии. Его просветили, что в Великобритании существует специальный банк Ротшильда, и пообещали замолвить словечко. Банк Ротшильда пошел навстречу молодому государству: помог подготовить двух специалистов и даже за свой счет установил выделенную линию связи, по которой казахстанские финансисты получили доступ к информации о ценах на золото и серебро на Лондонской бирже драгоценных металлов.

При Союзе все валютные операции вела Москва. К 1993 году республика, хоть и не имела опыта, была готова торговать драгметаллами самостоятельно.

КАК МЫ ВЫВОЗИЛИ СЕРЕБРО

Первые 30 тонн серебра Галым Байназаров вывез на Запад сам. На грузовом самолете, без охраны, взяв с собой лишь директора Гохрана, менеджера и заместителя министра связи. В Швейцарию. Было это в начале апреля 1993 года, когда запасы серебра в казне государства перевалили за 600 тонн.

Прежде чем вывезти металл, готовились месяца два. Каждый слиток (по международным нормам он должен иметь определенный вес - 32 кг, индивидуальный номер и номер в складском реестре) продается как отдельный товар. Поэтому документы при зорком догляде спецслужб оформляются на каждый слиток отдельно. Не было даже контейнеров для перевозки. Что-то мы, кажется, закупили, а большую часть по образцу сварили наши заводы.

Контракт с одной из американских компаний о передаче серебра на хранение в банке и получении займа уже был на руках. Проведение операции поддерживало казахстанско-английское СП, замминистра связи был как раз его руководителем с казахстанской стороны. Такое неожиданное участие СП в секретной государственной операции объясняется тем, что у самого Нацбанка на тот момент не было валюты даже на оплату таможенных сборов и транспортных услуг.

Маршрут полета был согласован с Комитетом национальной безопасности. Было решено лететь через Минводы. Сотрудники наших спецслужб отвечали за безопасность маршрута в пределах СНГ и тщательно его прорабатывали.

Однако в то историческое утро заместителю министра связи пришлось воспользоваться еще и своими прямыми полномочиями…

"Вылет спецрейса был назначен на восемь часов утра, - вспоминает Байназаров. - Вылетали из аэропорта в Бурундае на военном грузовике Ан-76. Спецсопровождения самолета инструкция не предполагала, потому что в Цюрихе охрану обеспечивала принимающая сторона.

К намеченному времени груз был уже в самолете, мы тоже. А вылет все не дают и не дают. Прошло больше часа. Мы спрашиваем у командира экипажа: "В чем дело? Почему не взлетаем?" "Нет связи, - говорит, - с Москвой. Разрешения на вылет не дают". Тогда состояние нашей навигационной службы было таково, что вылететь за пределы Казахстана можно было только с разрешения Москвы. Центральный диспетчерский пункт находился там. А в Цюрихе к нашему прилету уже были специально подготовлены аэропорт, таможенная служба, и мы должны были прилететь не позднее установленного времени. Все рассчитано чуть ли не по минутам, мы же сидим в Бурундае и вылететь не можем.

Пришлось нашему замминистра связи устанавливать ее по своим каналам. Вроде связь появилась, а вылет все равно не дают. Только когда мы пригрозили начальнику диспетчерского пункта, что, если полет сорвется, всю ответственность он будет нести лично, так как его заранее предупредили, через пятнадцать минут самолет наконец-то поднялся в воздух".

Были ли это происки Москвы, экс-председатель Нацбанка уточнять не стал. Мол, думайте, что хотите. Но поволноваться ему в тот день пришлось еще раз: в Минводах, куда самолет сел для дозаправки.

"Представьте себе, - рассказывает Байназаров, - стоит на поле самолет, 30 тонн серебра на борту, и никем не охраняется. Оружие - только у летчиков. Стоим метрах в двухстах от самолета - при дозаправке авиалайнера пассажиры должны покинуть борт - и нервно курим. Нам повезло, что никто не проявил любопытства, что за груз мы везем.

Что чувствовал? Было немного не по себе. Мир знает случаи, когда при таких транспортировках золото исчезало навсегда вместе с сопровождающими лицами. Но была также какая-то наивная уверенность, что спецслужбы следят за нашим продвижением и если что-то случится, они сразу же появятся и будут нас защищать. На этой вере в Цюрих и прилетели"…

БАЙНАЗАРОВА ЗАПИСАЛИ В МАФИОЗИ

В аэропорту Цюриха все прошло как по маслу. Всего три часа понадобилось представителям фирмы, с которой мы подписали контракт, чтобы принять металл: каждый контейнер вскрывался, каждый слиток идентифицировался и загружался в другие контейнеры.

Получив документы о сдаче металла, стали ждать оплату. По контракту валюта должна была появиться на счетах Нацбанка Казахстана в течение 24 часов. В расчете на это в швейцарских банках были открыты три счета - в марках, фунтах и долларах. Однако время прошло, а деньги не поступали. Фирма не торопилась платить. Почему?

"Как потом выяснилось, у американцев появились подозрения, что сделка нелегальная. Подозрение пало на меня. Они не могли понять, почему председатель Национального банка приехал сам, да еще в холодном грузовом самолете без всяких удобств. Они не оценили важности события для нашей страны. Им показалось это странным. Стали проверять мою личность. Звонили в Казахстан, в Министерство внутренних дел, паспортные данные мои проверяли…"

Ожидание затянулось, что показалось странным и для нашей делегации. И тогда, проконсультировавшись с председателем правления одного из немецких дочерних банков, с которым Галым Байназаров был лично знаком, обратились в филиал Центрального банка Швейцарии в Цюрихе. После того как распространилась информация о том, что председатель Нацбанка Казахстана принят главным банкиром Швейцарии, деловые предложения от руководителей крупнейших банков этой страны посыпались как из рога изобилия. В итоге казахстанцы забрали свое серебро у американской компании, не выполнившей условий договора, и перевели его в банк "Кредит сьюис".

Швейцарцы по достоинству оценили наш товар. Металл был высочайшей чистоты. Как говорят специалисты, "четыре девятки". Продав серебро по международной цене на Лондонской бирже, казахстанские финансисты получили не только дефицитную валюту. За пять дней перипетий они приобрели неоценимый опыт международного бизнеса. О том, что "проверка боем" прошла для страны удачно, красноречиво говорит такой факт: в первое рабочее утро после возвращения Галыма Байназарова в его приемной уже ждал представитель банка "ЮБС", входящего в десятку крупнейших финансовых институтов мира.

Кстати, за счет средств, полученных от той первой продажи, Нацбанк создал предприятие по выпуску ценных бумаг, закупил оборудование для Гохрана и начал подготовку к выпуску тенге.

ПАРТНЕРЫ НАШЛИСЬ САМИ

Стран, которые выпускают банкноты, немного. Лидером в этом вопросе является Великобритания. Английская компания "Томас делару", например, печатает банкноты для 90 стран мира.

После развала СССР фирмы, специализирующиеся на выпуске денег, облизались в предвкушении лакомого кусочка. Уж эти бизнесмены, как никто другой, понимали, что собственные деньги для молодых республик все равно что хлеб насущный. Они проявляли инициативу сами, не дожидаясь приглашения.

Свои услуги Казахстану предлагали компании из Испании, США, Франции. В числе прочих в апреле 1992 года из Англии приехали руководители небольшой компании "Харрисон и сыновья".

Банкнотная фабрика этой фирмы выпускала почтовые марки и банкноты в течение четырех столетий. Участники "тайной семерки" свой выбор остановили именно на этой компании.

"Нас устраивала конфиденциальность, которую могла обеспечить эта английская фирма. Никто до срока не должен был знать о готовящемся вводе национальной валюты. А из большой фирмы информация могла просочиться. В Лондоне мы еще раз убедились в том, что "Харрисон" может гарантировать строгую секретность исполнения заказа. Но главное - предлагаемый контракт был самым выгодным для страны как по качеству, так и по финансам".

Самая дорогостоящая часть работы по изготовлению купюр - это дизайн денег. Он составляет 35-40 % от себестоимости купюр. Надо заметить, казахстанским художникам разработка дизайна была поручена не только из чувства патриотизма, но и в целях… экономии.

К моменту, когда судьба контракта с "Харрисоном" была решена, глава Союза дизайнеров Казахстана Тимур Сулейменов и руководитель ТОО "Дизайн-центр Казахстана" Хайрулла Габжалилов со своими командами работали больше месяца и успели нарисовать четыре варианта эскизов новых денег.

Несмотря на подписку о неразглашении государственной тайны, которую подписали все художники, и предупреждение об уголовной ответственности, для пущей надежности художников заперли на одной из правительственных дач, что по дороге на Медео.

"…Мы не могли забрать хорошую дачу у какого-нибудь известного человека, - вспоминает Байназаров. - Это была скромная пустующая дача. Незаметная, с краю массива. Поставили на входе милиционера и сказали: никого не впускай и не выпускай. Выйти оттуда можно было только с нашего разрешения. Продовольствием и всем необходимым художников обеспечивали за счет средств Нацбанка. Первоначально на даче работали восемь художников. Когда мы определились с окончательным видом дизайна, остались только трое".

Художники подготовили классическую номинацию до ста тенге. Были банкноты без портретов, со сложным казахским орнаментом, купюры, чем-то похожие на доллар, на голландскую валюту. Еще один вариант художники подготовили с портретами. Ерик Асанбаев с Сауком Такежановым просмотрели их и по совету специалистов "Харрисона" остановились на варианте с портретами. Считается, что такие деньги труднее подделать.

"АФРИКА" НЕ ПРОШЛА

Портретную галерею утверждали долго. Кому быть на казахстанских деньгах, решил президент. Согласно его пожеланиям на купюрах появились: основатель казахской государственности, представитель ученого мира, культуры и искусства и государственный деятель, который устанавливал связи с Россией.

Самой большой трудностью была идентификация. Личности исторических деятелей тщательно сверяли с архивными документами. Ведь их портреты должны были быть признаны Академией наук. Однако разработчики проявили и свою инициативу.

"В числе портретных вариантов тенге, которые показывали Нурсултану Абишевичу, был и его портрет. На купюре в 50 тенге. Пришли показывать деньги мы втроем - Асанбаев, Сулейменов и я. Обосновал Ерик Магзумович Асанбаев: "Вы, Нурсултан Абишевич, - историческая личность, поскольку первый президент свободного Казахстана. Исходя из этого мы хотели предложить и ваш портрет на тенге". Он посмотрел купюру, конечно, с интересом, даже посмеялся. Но этот вариант отклонил: "Я не хотел бы, чтобы мой портрет был на деньгах, - сказал президент. - Кроме правителей африканских стран, никто из живых руководителей государств свой портрет на деньгах не помещает. Я тоже воздержусь".

Президент одобрил компьютерные прообразы тенге, он же разрешил и размещение заказа.

Глава государства поставил задачу: к 1 апреля 1993 года валюту подготовить и доставить в страну.

Художники Габжалилов, Алин и Дузельханов вылетели в Англию, где работали, по сути, день и ночь в форсированном темпе. Им пришлось освоить всю технологию производства денег. Но наша дизайнерская группа выполнила ответственное задание на высочайшем уровне. Уже в начале лета 1992 года Галым Байназаров подписал в Лондоне образцы. Надо заметить, что в той же Англии одна купюра готовится к выпуску несколько лет.

Только после этого, в ноябре 1992 года, в известность о подготовке валюты были поставлены члены правления Нацбанка и правительство.

ПРАВИТЕЛЬСТВО "ПРИЛОЖИЛО РУКУ"

В государственную комиссию по вводу тенге в обращение под председательством премьер-министра Сергея Терещенко вошли вице-президент Асанбаев, первый вице-премьер Сембаев, министр финансов Дербисов, секретарь Высшего экономического совета Изтлеуов и глава Нацбанка РК. Марченко, Джандосов и Назаров вошли в секретариат этой комиссии.

В общей сложности за восемнадцать дней члены комиссии подготовили все необходимые нормативные документы: определили, сколько тенге будет выдаваться наличными, курс обмена, валютный курс. Кстати, члены правления Нацбанка предлагали поменять тенге не на 500 советских рублей, а 1 к 1000. Курс, принятый госкомиссией, впоследствии оказал отрицательное влияние на престиж национальной валюты: в первые два года тенге интенсивно "падал".

К моменту заключения контракта с печатниками нужно было утвердить еще и расходы. Вот тут-то и начались проблемы.

"Чиновники из правительства стали предъявлять претензии и задавать бесконечные вопросы. Почему, мол, эта фирма, а не другая? Словом, в ход вместо аргументов пошли эмоции, началась подковерная борьба. На пустом месте господа функционеры создали большие проблемы".

Какие и кто именно, выудить у интеллигентного Байназарова мне так и не удалось. "Я не храню ненужное в памяти", - твердо заявил он.

В конце концов под давлением отдельных членов правительства часть заказа (конкретно - производство двух из семи банкнот) была размещена в английской фирме "Томас Делару", хотя в то время технология изго-

товления банкнот у них была на порядок ниже, чем на фабрике "Харрисон и сыновья". Кстати, позже, когда Байназаров ушел с поста председателя Нацбанка, контракты тщательно изучались. Экспертиза показала, что при более высоком качестве исполнения цена у "Харрисона" была ниже, чем на фабрике "Томас Делару".

ПРИ ЧЕМ ТУТ АНГЛИЙСКИЙ ДОКТОР?

Размещая заказ на изготовление тенге, наши специалисты столкнулись с серьезной проблемой. Прежде казахстанские финансисты эмиссией денег не занимались, поэтому и не знали, как вычислить необходимое количество банкнот. Такого специалиста никогда не было, поскольку деньги республика получала из Москвы. Руководители компании "Харрисон и сыновья" подсказали, что в таких случаях многие страны обращаются к уникальному специалисту из Англии доктору Пейну.

"Использование наличных денег в обороте восьмидесятилетний экономист Пейн вычислил верно. Учел и запас, и другие нюансы, - говорит Байназаров. - Во-первых, он сразу сказал, что нам нужны 20-тенговые купюры вместо привычных двадцатипяток, как мы раньше говорили, "четвертных". По его прикидкам, на первом этапе основная масса денег должна была уйти в оборот. Затем с учетом того, что за 8 месяцев купюра изнашивается, он подсчитал, сколько нужно денег для замены обветшавших банкнот.

Позднее мы на практике убедились, что его прогнозы оправдались по всем параметрам: и по количеству каждого номинала, и по общему объему наличных денег, и по инфляции. Говорят, он вообще ни разу не ошибся, делая аналогичные расчеты для других государств".

Однако наши финансисты подвергли сомнению компетентность английского ученого. Мол, откуда ему, сидя в Англии, знать наши потребности? Они нашли данные 1961 года, то есть момента последней советской денежной реформы, учли изменения в экономике республики, посчитали и… пришли к тем же выводам!

МИЛЛИАРДЫ ЛЕТАЛИ ДВА МЕСЯЦА

Производство тенге, которое началось в ноябре 1992 года, завершилось в апреле 1993 года. Для доставки банкнот специальным постановлением правительства был утвержден маршрут Алматы - Актау - Лондон. Вернее, взлетали самолеты с Бурундайского аэропорта, а по прилете из лондонского аэропорта Хитроу садились в Жамбыле, где и находилось денежное хранилище. КНБ тщательно следил за процессом доставки, который в общей сложности занял почти два месяца.

Заместитель председателя Нацбанка Мирсултан Турсунов лично отвечал за доставку денег. Первое время он сам сопровождал груз, который по сопроводительным документам проходил как "спецгруз, адресованный правительству Республики Казахстан". Но из-за ежедневных полетов и постоянной смены часовых поясов Турсунов так вымотался, что стал на глазах терять здоровье, начались проблемы с давлением. Было решено привлечь к доставке тенге двух других людей.

"В то время в Казахстане было ограниченное число летчиков, которые знали английский язык, поэтому выбор был не так велик. Поэтому, а также из соображений безопасности экипажи практически не менялись, - вспоминает Байназаров. - Завозили банкноты два борта. Пока один самолет загружается в Лондоне, другой - разгружается в Казахстане.

Летчики дали обязательство не разглашать государственную тайну, но и сами точно не знали, что же они возят. Могли только догадываться. Однако и при этом в Англии сотрудники Нацбанка ни на минуту не выпускали их из поля зрения. Пока загружается борт, членов экипажа водили на экскурсии по достопримечательностям Лондона и его окрестностей.

Я точно помню, что один командир экипажа был из Шымкента, очень известный человек. Заслуженный летчик СССР, летчик- испытатель и даже какой-то неоднократный рекордсмен. Второй экипаж был из Алматы…".

Грузовые самолеты не делали посадок в третьих государствах: груз не должен был подвергаться таможенной процедуре.

Однако в мае 1993 был момент, когда любопытство рядового актауского таможенника чуть не сорвало завесу секретности с государственной операции.

"…В два часа ночи меня звонком поднял с постели Мирсултан Турсунов. В Актау, где самолет сел для дозаправки, таможенный офицер проявил чрезмерное рвение и потребовал вскрыть спецконтейнеры. Несмотря на то, что сопровождающий показал документы, где было написано, что спецгруз, адресованный правительству Казахстана, не подлежит досмотру, ретивому офицеру до смерти хотелось узнать, что же такое правительство регулярно возит самолетами, и он продолжал настаивать на своем. Работники Нацбанка были бессильны ему помешать. Дело происходило ночью, никаких представителей местной власти в аэропорту не было.

Пришлось мне ночью позвонить акиму области Новикову, благо мы с ним давно знакомы. Я объяснил, что нужно немедленно отправить груз без досмотра. В противном случае нас всех ждут большие неприятности. Добавил, что большего я ему сказать не имею права. Он, хотя и не знал, что в самолете находятся миллиарды тенге, понял, что груз важный, и дал команду выпустить самолет из аэропорта".

МЕЛОЧИ НЕ ХВАТИЛО

В истории нашей республики наступил интересный момент. Казахстан чуть ли не последним в СНГ ушел от расчетов деньгами несуществующего СССР. Лишь только просочились первые слухи об обмене денег в России, Казахстан буквально наводнила "наличка" из других регионов. Хотя совсем недавно рубли были самым дефицитным "товаром" в наших пределах.

Следует заметить, когда Россия прекратила выпуск советских рублей, свои деньги в республике уже были готовы. Но прежде чем запустить их в оборот, предстояло решить еще одну проблему - обзавестись собственной разменной монетой - тиынами.

"В стране был голод на наличные и был период, когда вариант ввода в оборот металлических денег рассматривался задолго до ввода тенге. В качестве параллельной валюты. Первые монеты номиналом в 20 тенге мы отчеканили на территории Германии еще в октябре 1992-го. Самую первую отчеканил я сам. Всем членам нашей казахстанской делегации немцы дали поработать на станке. Ту первую монету с красивым дизайном я, вернувшись, подарил президенту".

Оборудование для чеканки монет было закуплено у немецкой компании "Гребнер". Нашли и подходящее место для монетного двора - Ульбинское предприятие, директором которого был ныне покойный Виталий Метте. Но даже имея готовую линию на Ульбе, Нацбанк не мог начать чеканку монет, потому что ввод национальной валюты сразу стал бы "секретом Полишинеля". Поэтому, когда в сентябре президент принял решение вводить тенге, мелочь не была готова.

"Мне это вменялось в вину, - признается экс-председатель Нацбанка, - но я объяснил ситуацию, попросил месяц сроку и пообещал, что до середины октября подготовлю монету в цехе ценных бумаг. Цех к тому времени устойчиво работал, и нам уже не пришлось делать заказы за рубежом. Художники подготовили дизайн, руководители будущего Гознака организовали трехсменную работу, и за месяц бумажные тиыны были готовы…".

В течение десяти дней, за двое суток до обмена рублей на тенге, новые купюры и мелочь развезли по областям. Под передвижной офис Нацбанка был даже выделен самолет. И к середине ноября подготовка к обмену денег была окончательно завершена.

Обмен приурочили к субботе, чтобы большую часть работы провести в выходные дни, с минимальными потерями рабочего времени. Вечером 12 ноября 1993 года в своем телеобращении к народу Казахстана президент страны Нурсултан Назарбаев торжественно провозгласил введение в Казахстане национальной валюты - тенге.

СТРАННЫЙ ФИНАЛ

Работа Галыма Байназарова на посту председателя Нацбанка длилась всего год и 11 месяцев. По состоянию здоровья ему пришлось уйти в отставку.

"Я очень благодарен президенту Республики Казахстан Нурсултану Абишевичу Назарбаеву за ту честь, которой он удостоил меня, назначив первым председателем Нацбанка и доверив мне организацию подготовки ввода национальной валюты. Важность этого исторического момента трудно переоценить, - его голос звучит искренне. - Конечно, сам по себе печатный станок - чисто механический инструмент. Но валюта - это рычаг управления экономикой, инструмент независимости. Так что подлинный инструмент мы получили не в момент образования Республики Казахстан, а спустя два года, после ввода тенге. И как финансист, я веду свой отсчет годам подлинного суверенитета страны с 15 ноября 1993 года…".

Награду за труды он получил странную. Через год с небольшим Байназаров оказался за решеткой следственного изолятора КНБ.

"Мне позвонили из следственного комитета, был такой, если помните, и пригласили на встречу в качестве свидетеля. Когда я пришел, мне показали ордер на арест. Домой вернулся лишь спустя 18 дней…

Дело заключалось вот в чем. Летом 1993-го республика испытывала острую нехватку свободно конвертируемой валюты - долларов США, марок, фунтов. Они были нужны не только для увеличения золотовалютных резервов Нацбанка. Наличная валюта нужна была для текущих нужд. Например, на оплату командировочных депутатам парламента и чиновникам правительства. Когда Россия объявила, что не будет больше обслуживать нужды "братских республик", с подачи одного из вице-премьеров Нацбанк решил разжиться рублями обходным путем, через банк второго уровня. По совместному с правительством решению мы выдали этому банку 4 миллиарда рублей. Он в течение трех месяцев через корреспондентскую банковскую сеть должен был произвести обмен рублей на инвалюту и вернуть данную ссуду еще и с процентами.

Но в назначенное время они свои обязательства смогли выполнить только частично, и в сентябре мы сняли с них деньги в принудительном порядке, да еще и со штрафными санкциями. Всего 11 миллиардов рублей. Но следователь увидел в этом какую-то упущенную выгоду и все требовал, чтобы я в чем-то признался".

Через какое-то время новый генеральный прокурор Максут Нарикбаев, изучив "дело Байназарова", лично извинится за допущенную ошибку. Однако эта тень недоверия еще долго будет гулять следом за ним.

Судьба сыграла с Галымом Байназаровым злую шутку: вписав его имя в историю становления независимости Казахстана особой строкой, она, как ни странно, чуть было не поставила крест на его дальнейшей карьере.