Александр ГАМОВ, "Комсомольская правда", 14 июня

Юрий Андропов до того, как стать Генеральным секретарем ЦК КПСС, 15 лет был председателем КГБ СССР. В здании на Лубянке до сих пор не занят его кабинет, "бойцам невидимого фронта" здесь вручают награды. В канун юбилея мы предложили сыну Андропова побывать вместе с нами в этом мемориальном кабинете. Он согласился...

Андропова-младшего, который как две капли воды похож на отца, охранники пропустили сразу, тогда как наши документы рассматривали очень внимательно. Пока он шел по коридору, с ним здоровался каждый встречный - при этом глаза чекистов зажигались особенным светом. Перед тем как войти в кабинет, Андропов остановился на пороге и сказал: "А я уже однажды здесь был. Меня вызывал сюда отец".

Я тут же включил диктофон...

"После встречи с отцом в КГБ я стал невыездным"

- ...Это было летом 1968 года. Меня разыскали в МГИМО - я учился там на четвертом курсе, попросили, чтобы позвонил папе. Я позвонил. Ю. В. (так мы называли отца) сказал, что есть разговор по делу, и лучше, если мы не дома поговорим, а у него на Лубянке.

- И в чем же была причина столь срочного вызова к председателю КГБ?

- Я тогда как раз собирался на практику в Англию. Отец сказал: "Ты должен понять - положение такое, что некоторое время тебе не придется ездить в капстраны. Это связано с интересом определенных зарубежных кругов ко мне лично". Это был конец июня 1968-го, впереди - ввод советских войск в Чехословакию. Я потом был невыездным в капстраны до 1981 года - ездил только по соцстранам.

- Сколько длилась беседа с отцом?

- Минут сорок. Но мой вопрос мы решили за пять минут. А остальное время я засыпал отца вопросами насчет того, что будет с Чехословакией. Он говорил, что ни одного варианта исключать нельзя. Было очевидно, что надо ждать серьезных событий.

- Отец вас предупредил, что никому - ни слова?

- Это само собой разумелось. Иначе бы у нас больше не состоялось ни одного разговора.

- Как вы себя ощущали в кабинете председателя КГБ?

- Я был не в своей тарелке. Телефоны звонят, и отец не такой, как дома, - более сосредоточен. Однажды один чудак меня попросил: расскажите, каким человеком Ю. В. был в жизни...

- Считайте, что этот чудак сейчас перед вами.

- Но рассказывать особенно нечего. Дома у нас было все, как в нормальной семье.

- Неужели этот суровый человек со взглядом Дзержинского читал вам в детстве книжки, водил вас в цирк?

- Были и книжки, и цирк. Но специально домашним воспитанием отец, конечно, не занимался.

- Что же, Андропов и за ухо вас никогда не дергал?

- Никогда. Тон, правда, повышал. Но хуже всего, когда он переставал разговаривать - это было самое большое наказание. Когда считал, что со мной что-то не то происходит. То дрался во дворе, правда, меня чаще били самого. То сестренку обижал. У меня жизнь складывалась так, что у Ю. В. имелось немало поводов помолчать.

- Вы Андропова боялись?

- Я отца не боялся. Но рано стал признавать его абсолютный авторитет.

- Игорь Юрьевич, ваш отец в последний период жизни имел близких друзей или это был одинокий человек?

- Я не скажу, что совсем одинок. Человеком он был довольно контактным. Но со временем количество друзей не то что уменьшалось. Просто отношения с ними - а это, к примеру, и министр обороны Дмитрий Устинов, и министр иностранных дел Андрей Громыко - становились больше товарищескими.

Думаю, Андропов был единственным из всех политиков, которых мне удалось видеть - я говорю это не как сын, - который мог на себя посмотреть со стороны, иногда даже саркастически оценить свои поступки. И это ему очень помогало.

А вообще Ю. В. относился к себе очень приземленно. Как-то,в середине 70-х он мне сказал: "Слышь, Игорь, ты не верь этим доброхотам, которые говорят, что я такой-сякой и необычный. Я тебе для примера скажу, что с 39-го по 45-й годы, когда находился в Карелии, на моей памяти было парней 10 - 12, которые вполне могли пройти мой путь. То, что именно я оказался наверху, это воля времени и случая".

Почему больной Генсек не назначил себе преемника?

- Андропову не хватило жизни для реализации своих идей или еще чего-то?

- Многих моментов. Так сложилась судьба...

Больше всего ему не повезло с американским президентом (тогда был Рональд Рейган) - отец говорил об этом совершенно откровенно. Советско-американские отношения были крайне напряженными. Мир стоял на грани ядерной войны. Американцы откровенно шантажировали СССР - грозились разработать систему СОИ (стратегическая оборонная инициатива). В ЦРУ также имелись конкретные директивы, касающиеся наступления на СССР, проведения тайных операций в странах Восточной Европы, подрыва советской экономики...

В ответ в КГБ разработали программу "РЯН" ("Ракетно-ядерное нападение"). По всему миру советская разведка собирала информацию о возможности неспровоцированной ядерной атаки. Разумеется, накал противостояния повлиял в какой-то степени и на стиль руководства, который использовал отец. Да, временами этот стиль был жестким, но оправданным.

- Вы насчет укрепления дисциплины?

- Она была нужна не сама по себе, а как средство для выживания страны, как необходимая предпосылка реформ. Общество было неотмобилизованным. Может, в других обстоятельствах отец действовал бы по-иному. Ведь известно, он всерьез задумывался о демократизации страны, о проведении реформ. Ему не хватило времени и сил...

- Вы помните последнюю встречу с отцом?

- Когда в феврале 1984 года я вернулся в Москву из Стокгольма, папа находился уже без сознания. Я видел его в ЦКБ, разговаривал с врачами. Надежд не было никаких. 9 февраля он умер...

- А до этого?

- Я прилетал в Москву в декабре 1983-го, мы встречались в ЦКБ, он лежал там уже постоянно. Но по-прежнему много работал. Его палата напоминала рабочий кабинет: телефоны, много бумаг...

- О чем вы говорили?

- О ракетах среднего радиуса действия. Дело в том, что в результате одностороннего размещения американцами пресловутых "Першингов" были сорваны женевские переговоры по "средним" ракетам. Но отец считал, что и в этой ситуации нельзя терять из виду перспективу дальнейших переговоров по оружию этого класса. Было больно, что он говорил об этом как о проблеме, которую предстоит решать уже без него.

- О своей болезни он с вами не говорил?

- Нет. И никто с ним старался не говорить о болезни. Мы позволяли себе только самые общие вопросы: как самочувствие? Но было видно, что отец становится все слабее и слабее... Это очень драматический период. Даже рассказывать трудно. Человек между работой и физической гибелью. Страшное дело. Груз забот еще давит, а сил уже нет и конец предсказуем. Это была очень высокая драма.

- Он мог повлиять на дальнейшее развитие событий? Почему власть после смерти Андропова оказалась у безнадежно больного Черненко?

- Механизм передачи власти у нас никогда не был отработан. Теоретически считали, что это делается на основе партийной демократии.

- Но был же негласный титул - второй человек в партии...

- Тогда как раз на вторых ролях оказался не один человек, а двое - Черненко и Горбачев.

- Но Андропов мог назвать Горбачева своим преемником...

- Отец, по-моему, считал неправильным писать что-то вроде завещания. Ю. В., ко всему прочему, понимал, что этого сделать не сможет. Потому что он был очень короткий срок на высших постах в партии и государстве, и это завещание могло просто зависнуть. А Горбачева отец ни в коем случае не назвал бы прeемником. Ю. В. считал, что у него очень маленький опыт. У отца была другая идея: подтянуть в центр молодых секретарей обкомов, из их числа мог быть выбран будущий лидер.

- Из двух зол он выбрал меньшее?

- Отец ничего не выбирал. После его смерти остался чистый лист. И сработала парттрадиция: второй человек и старший из двух оказался у власти. Хотя это было нелогично во многих отношениях, учитывая то, насколько серьезно был болен Черненко.

- Эти темы вы, естественно, не могли обсуждать с отцом...

- Ну, конечно, нет. О Черненко он никогда со мной не говорил. У них были вполне рабочие отношения. Хотя чувствовалось, что не такие, о которых отцу хотелось бы говорить. О Горбачеве он говорил больше. Ю. В. был заинтригован, скажем так, молодостью, энергией Горбачева. Он умел молчать, не смотрел начальству в рот. Вот когда я Горбачева встретил в декабре 83-го года, тот был уже царедворец. А говорил он приблизительно так: "Вышли мы с Раисой Максимовной в Ставрополе погулять, и нас люди покритиковали, что мы плохо заботимся о здоровье Андропова". Я тогда подумал: учись, Игорь, высокий класс! О, это была такая Византия!

Путин - это Андропов сегодня?

- Путин хоть чем-то напоминает Андропова?

- Это большая натяжка. Но какие-то общие черты, наверное, есть. Путин - тоже человек волевой, мужественный.

- Чекист.

- Да, хотя опыт работы на Лубянке у них разный. Но если говорить о том, что их роднит... Путин - политик-государственник, как и мой отец. И проблемы перед страной стоят те же - необходимо блюсти государственную безопасность, укреплять армию... Нас гложет та же самая коррупция. Кстати, ее, как явление, первым рассмотрели КГБ и Андропов.

- Так все-таки получается, что Путин - это Андропов сегодня?

- Нет, это неуместное сравнение. Андропов был человеком своей эпохи, лидером социалистического государства. Путин строит новую Россию. И дай Бог ему в этом успехов.

- Как по-вашему, что может помешать Путину доделать намеченное?

- Его могут подвести наши олигархи и наша якобы сытая бюрократия.

- Но олигархи - кто в тюрьме, кто за границей...

- Но их миллиарды-то на свободе! Отец боролся с коррупцией с помощью административных рычагов. И это рассматривалось как основа обеспечения национальной безопасности. Некоторые говорят, что ему это нужно было как средство борьбы за власть. Но апогей наступления на коррупцию пришелся на период, когда Ю. В. был уже Генсеком. Какая ему еще нужна была власть? А мы сейчас пытаемся от бюрократии откупиться - взяли и повысили в пять раз зарплаты. Чиновник ворует не потому, что у него дома есть нечего, - ему хочется больше денег.

- Чем вы объясните нынешнее возвращение к Андропову? Его 90-летие отмечается так, как не отмечался юбилей ни одного председателя КГБ или Генсека. Потому что в Кремле сидят чекисты, а президент - выходец с Лубянки?

- Дело не в чекистах и не конкретно в Андропове. Наверное, мы постепенно умнеем. Вновь начинаем всматриваться в свою историю с нормальным человеческим глазомером и отличать негатив от позитива.

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

Игорь Юрьевич Андропов родился в 1941 г. в Карелии. Окончил Московский государственный институт международных отношений, там же защитил кандидатскую диссертацию. Работал в АН СССР, в Дипломатической академии. С 1978 г. в МИД: в 1984 - 1986 гг. был послом СССР в Греции, затем послом по особым поручениям. С 1998 г. на пенсии. Имеет дочь, сына и внучку.