NOMAD (Номад) - новости Казахстана




КАЗАХСТАН: Самрук | Нурбанкгейт | Аблязовгейт | Январская трагедия | правительство Бектенова | правительство Смаилова | Казахстан-2050 | RSS | кадровые перестановки | дни рождения | бестселлеры | Каталог сайтов Казахстана | Реклама на Номаде | аналитика | политика и общество | экономика | оборона и безопасность | семья | экология и здоровье | творчество | юмор | интервью | скандалы | сенсации | криминал и коррупция | культура и спорт | история | календарь | наука и техника | американский империализм | трагедии и ЧП | акционеры | праздники | опросы | анекдоты | архив сайта | Фото Казахстан-2050











Поиск  
Пятница 29.03.2024 02:52 ast
00:52 msk

"Мы докладывали в правительство ценную информацию"
В Великую Отечественную войну младший лейтенант Шишкин был награжден медалью "За боевые заслуги"; в мирное время генерал-майор Шишкин – резидент советской разведки в ряде европейских стран, заместитель начальника 1-го Главного управления КГБ СССР – был удостоен ордена Красного Знамени…
04.04.2005 / история

Александр БОНДАРЕНКО, "Красная звезда", 2 апреля

В Великую Отечественную войну 20-летний младший лейтенант Шишкин был награжден медалью "За боевые заслуги"; к 40-летию Победы его наградили орденом Отечественной войны I степени; в мирное время генерал-майор Шишкин – резидент советской разведки в ряде европейских стран, заместитель начальника 1-го Главного управления КГБ СССР – был удостоен ордена Красного Знамени, трех орденов Красной Звезды и медали "За боевые заслуги". Он уволился в 65, а пенсию ему начислили за выслугу в шестьдесят лет – с учетом фронта и двадцати трех с половиной лет, проведенных "на закордонной работе". Теперь, когда Евгений Изотович ШИШКИН отметил свое 80-летие, "Красная звезда" может впервые рассказать об этом человеке, имя которого известно только в очень узком кругу.

- Евгений Изотович, учитывая то, что о вас фактически никто ничего не знает, начнем разговор с самого начала...

- Родился я в городе Бийске Алтайского края 23 февраля 1925 года, седьмым по счету, в семье рабочего-жестянщика. Этой датой я гордился: Красная Армия пользовалась большим уважением, мальчишки мечтали о военной службе... Когда же мне исполнилось 16 и надо было получать паспорт, я взял метрику, смотрю – написано: "8 марта". Я говорю: "Мама, как же так?!" Она отвечает: "Да я вас всех помню по старому стилю". Сосчитал – действительно, от 23 февраля до 8 марта ровно 13 дней. Так я от мужчин перекочевал к женщинам... И теперь на мой день рождения я первый тост поднимаю за женщин, а уж все то, что потом остается, достается мне, как новорожденному.

- Что особенно запомнилось из времени вашего детства?

- Прежде всего – раскулачивание в начале 31-го или 32-го года. У наших соседей были две коровы, лошадь, овцы... Вдруг мама узнает – их раскулачивают! Говорит: "Нас, наверное, тоже раскулачат!" У нас ведь также все это было, да только когда мне исполнилось три месяца, умер отец, и все хозяйство держалось на руках мамы, она с утра до вечера работала на подворье. Поэтому нас не тронули, а этот день я запомнил... На железнодорожной станции стоял длинный-длинный состав, забитый женщинами, детьми, все плачут, кричат... Собрался почти весь город - и весь народ тоже кричит, плачет... И вот тронулся этот состав, и увезли их всех в Нарымский край, в тайгу, в необжитые, суровые места. Что там потом с ними случилось – мне неизвестно.

- Жуткая российская традиция – проводить реформы "через колено". И все эти попытки "насильственно осчастливить" заканчивались трагически...

- Действительно, в 32-м году начался голод. Все исчезло, ни хлеба, ни продуктов – ничего! Я тогда жил у своей сестры, она учительствовала в деревне Верхняя Марушка, и помню, как летом мы ходили по полям, искали норки сусликов, заливали эти норки водой, оттуда выскакивал суслик – мы ими питались, и это нас спасло... А потом, в 36-м году, судьба забросила моих маму и отчима в Гурзуф, в Крым, куда уехала сестра-учительница.

- Так что началась совершенно иная жизнь...

- Да, это были самые чудные мои годы, я был предельно счастлив... Была прекрасная школа, замечательные учителя, были кружки – литературный, художественный, музыкальный, мы занимались акробатикой... Я был барабанщиком в пионерском отряде, с гордостью носил красный галстук, мы распевали песни: "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью...", "Если завтра война, если завтра в поход..." - и верили, что сильнее нашей Красной Армии нет в мире.

- А война действительно была уже завтра...

- Когда началась война, мама решила остаться с отчимом, работавшим в санатории РККА, а меня, который окончил 9-й класс, снабдила двумястами рублями, дала котомку с продуктами и погрузила в Симферополе в железнодорожный состав. Я покатил в Сибирь, к дальним родственникам, с письмом, которое сочинила моя малограмотная мама... В Новосибирск я приехал с большими приключениями, но там был такой наплыв эвакуированных, что родственники сказали: "Женя, принять тебя не можем – сам видишь. Поезжай-ка ты в город Белово, там эвакуированных еще мало! Там и школа есть..."

- У вас там были какие-то родные, знакомые?

- Никого! Пришел в школу, к директрисе: так, мол, и так, я из Гурзуфа, родители остались там, обратиться не к кому, хотел бы окончить 10-й класс. "Ладно, - говорит она, - поживи в пионерской комнате, там будет видно". Дала в буфет указание, чтобы мне пирожки выделяли бесплатно, чай – и вот так я поселился. После уроков возвращаюсь, смотрю, на столе стоит чугунок, открываю – пельмени. И молоко! Оказывается, сердобольные девочки из моего класса договорились между собой меня кормить – каждый раз, когда я возвращался в пионерскую комнату, то находил или пирожки мясные, или пельмени, или рыбный пирог... Так я целый год прожил в пионерской комнате.

- То есть до окончания школы...

- Когда я окончил 10-й класс, мне было еще 17, и я пошел на Коломенский патефонный завод - он был эвакуирован в Белово. Завод сохранил свое название, но выпускал минометы. Проработал там несколько месяцев учеником токаря, а потом вышел приказ, что все те, кто окончил десятилетку, независимо от возраста, должны быть призваны в армию...

- В армию или же в военные училища?

- Этого я не знаю... В декабре 42-го года меня пригласили в военкомат, спросили, куда бы я хотел. Я сказал, что мечтаю стать либо летчиком, либо попасть в разведку. Меня выслушали и направили в Томское артиллерийское училище – ТАУ-2.

- Как вы отнеслись к этому направлению?

– Без восторга. Мы ведь все тогда рвались на фронт. И вот, прослышав, что недисциплинированных курсантов отчисляют и отправляют на фронт, мы с двумя или тремя моими товарищами решили нарушать дисциплину. Старшина говорит: "Даю наряд вне очереди!" А мы в ответ грубо так: "Ну, положи на стол!" В общем, я не вылезал из нарядов или с гауптвахты... И вот однажды в мае, когда мы были в летних лагерях, сижу я на уроке артподготовки, а меня срочно вызывают в штаб училища. Захожу в указанный кабинет - сидит капитан в узеньких административных погонах. Думаю: "Неужели из военной прокуратуры?"

- Вы только тогда и поняли, что недисциплинированность может закончиться не просто отправкой на фронт?

- Ну да! Но капитан сказал, что он - преподаватель Военного института иностранных языков Красной Армии, приехал, чтобы набрать несколько человек на краткосрочные курсы военных переводчиков немецкого языка, и что руководство училища характеризовало меня с самой лучшей стороны. А я так наивно спрашиваю: "Так это же, наверное, не меня?" Он берет личное дело: "Шишкин Евгений Изотович?" - "Да" - "Значит, это вы. Вы немецкий язык изучали?" - "В школе учил". У нас в Гурзуфе был прекрасный преподаватель немецкого языка, который привил нам любовь к своему предмету, и знания у меня более или менее были.

- Пришлось сдавать экзамены?

- Да, но несложные... Кстати, когда я вышел из кабинета, то увидел тех двоих своих товарищей, с которыми мы вместе намеренно нарушали дисциплину. Тогда я понял, что руководство училища хотело от нас таким образом избавиться.

- Где тогда находился Военный институт?

- В эвакуации - в Ставрополе на Волге. Бродили мы там по берегу, по лесу, громко вслух отрабатывали немецкую фонетику и питались сыроежками, которые жарили в баночках на костре, дополняя свой скудный рацион... Осенью нас погрузили на баржи и доставили в Москву, где мы с утра до вечера занимались изучением немецкого языка. Потом, в августе 44-го года, вызвали нас с погрузки бревен на Москве-реке и устроили нам экзамен - какие-то формальные вопросы... После этого сказали, что нам присваивается звание младшего лейтенанта, мы становимся переводчиками 3-й категории и отправляемся на фронт.

- Наконец-то исполнилась ваша мечта...

- Конечно! Гордо водрузив врученные мне погоны, я шел с котомкой за плечами по московским улицам и думал: "На меня ведь все смотрят... Надо же – младший лейтенант! Наверняка на фронт едет..." Поднимаюсь по эскалатору на "Белорусской", и вдруг какой-то капитан говорит: "Товарищ младший лейтенант! Почему не отдаете честь?" - "Простите, товарищ капитан, вы далеко стояли!" - "Пойдемте, будете заниматься строевой подготовкой за нарушение воинской дисциплины!" - "Да у меня билеты на фронт! Поезд уже скоро!" - "Ничего не знаю, пошли!". Перевел он меня через площадь, завел в какой-то двор – а там марширует чуть ли не целый взвод таких же нарушителей... Поставили и меня в строй маршировать. Смотрю, время подходит - тогда я просто выбежал из строя, схватил свою котомку – и на платформу. Прибежал, а там две девчонки пришли меня провожать, один из моих товарищей. Не успел я с ними распрощаться, как поезд тронулся, я заскочил в свой вагон – и вот таким образом отправился я на фронт...

- Куда именно вы ехали?

- На 3-й Белорусский. Вся дорога была разрушена, Минск был абсолютно разбит – совершенно жуткое впечатление... Состав прибыл куда-то к литовской границе. В штабе фронта мы с моим товарищем Володькой Федотовым получили назначение в 87-й отдельный Витебский Краснознаменный полк связи, который размещался в поселке Жигуляй. Приближаемся к передовой – уже темнеть начало, слышна стрельба, пушечные выстрелы, ракеты взлетают... Идем – навстречу нам капитан - стройный, шикарно одет, в начищенных хромовых сапогах, в руке немецкий хлыст. Я подхожу, под козырек: "Товарищ капитан, разрешите обратиться!"

- Вспомнилась московская комендатура?

- Еще спрашиваете? Но он мою руку опускает: "Здесь это не надо! Вы куда, ребята?" "В Жигуляй! Нам надо в штаб". "Жигуляй – большой район, сегодня не отыщете. Пойдемте, у нас переночуете!" Вдруг справа и слева раздаются разрывы. Мы с Володькой шлепнулись на землю, закрыли головы руками. Стрельба прекратилась, поднимаем головы, а капитан как стоял, так и стоит. Нам так стыдно стало! Он говорит: "Ничего, ребята, привыкнете!" Привел нас в барак, длинный такой, где жили танкисты. Они в домино рубятся, анекдоты рассказывают, смеются, кто-то берет гитару, начинает петь, как я потом узнал, из Есенина: "Перебирая поблекшие карточки..." Стрельба слышится, барабанная стрельба такая, ухающие удары, а здесь словно бы нет никакой войны. Жизнь продолжалась, хотя они только вчера вернулись из боя и многих своих потеряли... Вот что такое русский, советский солдат! Переночевали мы, а потом разыскали штаб полка, и направили меня в группу ближней разведки.

- Мечта сбылась?

- Ну, это была техническая разведка, занималась радиоперехватом - пеленгацией радиостанций в полосе нашего фронта. Перехватывали тексты, а мы, как переводчики, должны были их переводить, составлять информационные сводки. Когда наши войска находились в обороне, мы занимались перехватом радиотелефонных переговоров - выходили на передовые позиции, в окоп, была специальная аппаратура, с помощью которой мы прослушивали переговоры противника...

- Какие-то "боевые эпизоды" у вас тогда были?

- Нет, этим похвастаться не могу, но под обстрел и бомбежки попадал многократно, рядом со мной гибли мои товарищи, но мне повезло... Закончил я войну перед Кенигсбергом – страшная рубка была, все поля были усыпаны трупами наших и немцев... В сентябре 45-го я пришел в отдел кадров: "Я закончил курсы военных переводчиков – нам сказали, что после войны нас примут в институт иностранных языков. Направьте меня туда!" И меня направили в ВИИЯКА. Там на комиссии меня спрашивают: "Вы на какой факультет хотели бы?" Я подумал и под впечатлением увиденного на фронте говорю: "На педагогический!" Подумал: "Надо все-таки воспитывать молодежь!" Позже я понял, что педагог из меня не получится...

- Позже – это когда?

- Довольно скоро. По педагогике у меня была тройка, что, наверное, меня и спасло. Осенью 49-го меня направили в Австрию, в Вену, переводчиком в советскую часть союзнической комиссии - по линии Главного политуправления РККА. Мне даже приходилось переводить беседы верховных комиссаров с членами австрийского правительства... Через некоторое время меня назначили руководителем "Русского часа" радиостанции "Равач" - осуществлять цензуру австрийских радиопередач. В моем распоряжении был соответствующий аппарат – австрийцы, члены Коммунистической партии, которые просматривали манускрипты радиопередач, и только после того, как я давал "добро", передача могла выходить в эфир. На этой почве было очень много скандалов, в том числе публикаций в австрийской прессе, что "старший лейтенант Шишкин вновь запретил такую-то передачу". По-немецки я был "Oberleutnant", а они писали "Oberstleutnant", что означает "подполковник", чтобы повысить мой вес.

- Наверное, представить вас более опасным человеком?

- Ну да, а мне приходилось оправдываться перед своим руководством за то, что я попадаю на страницы прессы... Потом меня назначили начальником информационного центра. Но прежде... Вдруг меня приглашает начальник военно-политического отдела полковник Ильичев, а мне говорят, что это – резидент нашей разведки. Захожу в кабинет в гостинице "Империал", где находилась штаб-квартира советской части союзнической комиссии по Австрии, докладываю. "Ты хочешь помогать разведке?" - "Товарищ полковник, да я всю жизнь мечтаю попасть в разведку!" - "Ну, тогда пиши подписку, - и протягивает мне лист бумаги, - подписывайся псевдонимом!" - "А какой псевдоним?" - "Ты где жил до войны? В Крыму? Пиши - "Крымов". Ну, все, иди, работай!" Я был настолько счастлив, что, как мне в то время показалось, наконец-то попал в разведку...

- С чего же началась ваша работа?

- Меня прикрепили к сотруднику резидентуры Василию Романовичу Ситникову – это был исключительно интересный человек, талантливый, хорошо владел немецким языком. Помню свое первое задание: разыскать во французском секторе Вены генерала, который во время войны служил в вермахте, и вызвать его для встречи с представителем наших оккупационных войск. Посадили меня в оперативную машину, мы покружили по Вене и въехали во французский сектор, который нашим запрещалось посещать... Разыскали этот дом, Анатолий, оперативный водитель, меня выбросил, сказав: "Через час я буду ждать на этом месте". Подхожу я к тому дому, захожу в ворота, прохожу во двор – темно, подъезд разыскать не могу. Стал зажигать спички, разыскивать и понял, что это – моя первая оперативная оплошность, надо было прихватить фонарик... Нашел наконец-то подъезд, поднялся на второй этаж, отыскал нужную дверь, постучался. Спрашивают по-немецки: "Кто там?" - "Я хотел бы поговорить с господином генералом". – "А кто вы?" - "Я его старый знакомый". Старушка приоткрыла дверь: "Его сейчас нет..." - "Передайте ему этот конверт". Возвращаюсь во двор, а ворота закрыты. Время поджимает - что делать? Думаю, может, кто-нибудь войдет - никого... Смотрю - щель между двумя зданиями, парапет, верхушки деревьев на фоне неба просматриваются. Надо туда прыгать. Достаю из кармана монетку, выпустил ее, считаю: раз-два - монетка упала на землю. Значит, не очень высоко. Через парапет, в садик, через ограду, разыскал своего водителя. Тот уже волновался...

- Были и другие задания?

- Разумеется, но... Однажды, это был 51–52-й год, я зашел в бильярдную "Гранд Отеля", вижу, играют двое сотрудников нашей резидентуры. Они меня знали, считали своим, и один говорит другому: "В Центре черт знает что творится! Из Франции вызвали работника, который занимал руководящее положение, вроде бы отдали под суд... Вот, Ситникова, вызвали в командировку, три месяца болтается по коридорам Лубянки и не знает, то ли вернут его в Вену, то ли, тьфу-тьфу-тьфу…" Ничего себе! Но хотя у меня тогда появилось какое-то сомнение, но нет, думаю, в разведку мне все равно хочется попасть...

- И вскоре это произошло?

- Не так чтобы очень скоро... В декабре 54-го закончилось мое пребывание в Вене, я вернулся в Москву и почти до конца апреля находился за штатом. А потом вдруг меня пригласили в Центральный Комитет партии и после собеседования предложили "потрудиться на внешнеполитическом поприще". Я согласился, еще не зная, что к чему, и мне сказали явиться на следующий день в бюро пропусков на Кузнецком мосту – там все объяснят. Оттуда меня направили в здание на площади Дзержинского... Вскоре я был определен в немецкий отдел младшим оперуполномоченным.

- Когда же и куда направили вас в первую командировку?

- В 1957 году, в Австрию. Там сложилась такая ситуация, что, в общем-то, мне повезло - удалось приобрести ценную агентуру. Вот эти две картины (разговор происходил дома у Е.И. Шишкина. – А.Б.) мне подарил депутат парламента, от которого мы получали информацию не только о внешней политике австрийского правительства, но и по Западной Германии... Было у меня еще одно приобретение – очень информированный человек, о котором мой предшественник сказал: "От встреч со мной он отказался и с тобой встречаться не будет..." Я ему позвонил, представившись сотрудником советского посольства: "Прочитал очень интересную вашу статью и хотел бы с вами побеседовать". Он отвечает: "Я с вами встречаться не желаю!"

- А почему?

- Только что произошли Венгерские события... Когда казнили Имре Надя, с которым они были друзьями, он отказался от всех встреч с нами... Но я все-таки проник в то заведение, где он работал, пришел к нему в кабинет: "Извините мое нахальство, но ваша статья произвела на меня настолько сильное впечатление, что я думаю, что и вы должны быть заинтересованы в том, чтобы наша беседа состоялась"... Действительно, он назначил мне встречу в гастхаузе, а когда я пришел, обрушился на меня с претензиями: "Почему вы насильно насаждаете свои порядки в других странах?! Почему же вы себя так ведете?!"

- Когда мы говорили с председателем КГБ СССР Владимиром Александровичем Крючковым о событиях 1956 года, то он назвал их первой попыткой пересмотра итогов Второй мировой войны...

- Я согласен с Владимиром Александровичем, но я должен был восстановить контакт с ценным агентом, а не проводить урок политграмоты! Поэтому я говорил: "Да, во многом вы правы, я разделяю вашу точку зрения, но только-только закончилась война, вы должны знать о том, как тяжело живет наш народ, поэтому в вопросах нашей внешней политики могут быть изъяны..." Хотя я это говорил не только потому, что хотел приблизить его к себе...

- Ну да, люди вашей профессии смотрят на жизнь более реалистично, чем те же "партийные бонзы", требовавшие от вас исключительно положительных откликов на свою политику и ее единодушного одобрения - как в стране, так и вовне оной.

- Да, это так... Потому в своих отчетах я этот момент, конечно, не отражал. Но ему импонировала моя доверительность, это его заставило продолжать со мной встречи - они в общем-то носили интересный характер... Этого агента я потом передал на связь своему коллеге, и он еще многие годы с нами сотрудничал... Теперь, к сожалению, умер.

- Как вообще в то время относились в мире к нашей стране?

- Советский Союз пользовался большим авторитетом! Прежде всего наша победа над фашизмом, освобождение Европы. И про то следует вспомнить, что именно в это время мы начали запускать спутники, что вызывало симпатии у всего мира и... помогало нам в нашей разведывательной работе, в том числе в вербовочных мероприятиях. Помню, как однажды я шел на встречу с агентом и увидел, что по ночному небу летит спутник, - было сообщено заранее, что он над Веной будет пролетать. Так этот человек, с которым я встретился, все свое время потратил на то, чтобы высказать восхищение по поводу наших успехов! Люди считали, что раз СССР в состоянии запускать вокруг земного шара спутники, то значит, это действительно великая держава, за которой большое будущее.

- В общем, работать вам тогда приходилось очень напряженно...

- Добавьте к рассказанному, что у меня на связи был один агент, с которым я встречался чуть ли не каждую неделю. На него шли письма из Соединенных Штатов Америки от некоего Марка, а в этих письмах содержалась тайнопись. Я получал сообщение, что пришло очередное послание, встречался с ним, брал письма, распечатывал, проявлял тайнопись – она была тоже шифрованная, все это списывал и шифротелеграммой отправлял в Москву... Потом меня вызывает резидент: "Срочное указание из Центра - этого агента законсервировать. Объясни, что он должен говорить, почему он в большом количестве получал письма из США". Позже я узнал, что под псевдонимом "Марк" скрывался товарищ Абель. Так что какое-то участие в его работе я принимал... Он был очень активным работником, а то, что моим "почтовым ящиком" никто не заинтересовался, лишний раз свидетельствует о том, что Рудольф Иванович никого не выдал.

- Но ведь и вы работали не один...

- Конечно, и прежде всего большим помощником для меня была моя жена, Лидия Степановна, которая мне помогала, особенно в установлении первичных контактов, когда нужно было расположить людей к себе, чтобы потом начинать более серьезную оперативную работу. Так что иногда она бывала моей очень хорошей помощницей в достижении результатов, в том числе и в вербовочной работе.

- По традиции после командировки следует работа в Центре…

- Да, но сначала я прошел курсы усовершенствования, а потом вернулся вновь в немецкий отдел – теперь уже начальником направления… Вскоре мне предложили поехать в наш Берлинский аппарат уполномоченного КГБ в ГДР начальником 1-го отдела. Я кадровикам говорю: "Мне кажется, что я на начальника еще не тяну..." Те удивились - первый случай, что кто-то отказывается от повышения! В конце концов меня направили замом начальника другого отдела, а через полгода назначили начальником 1-го, и в этой должности я работал в 1963 – 1967 годах.

- В Москву вы уже вернулись на руководящую работу?

- Да, я был назначен заместителем начальника немецкого отдела, потом стал начальником, а затем мне предложили поехать главным резидентом в Австрию. В 1974 году, когда я был там, мне присвоили звание генерал-майор... Когда же я вернулся, меня вызывает Крючков и говорит, что меня хотели бы назначить заместителем начальника 1-го Главного управления КГБ СССР.

- То есть внешней разведки, которую он тогда возглавлял.

- Да, таким образом я стал заместителем Владимира Александровича, и мне выделили участок: Западная Европа, Восточная Европа – сотрудничество с нашими друзьями по линии органов госбезопасности, и плюс Юго-Восточная Азия - Австралия, Новая Зеландия, Индонезия и… Северная Корея.

- Какое-то несколько странное объединение... Почему именно так?

- Вопрос не ко мне: известно, что так было в МИДе, и потому у нас в разведке была такая же структура... Работа была очень интересная, я практически имел возможность быть в курсе всех политических событий, которые происходили не только в Европе, но и во всем мире. Наша разведка была довольно информированным органом, добывала исключительно ценную информацию, которую докладывали председателю КГБ Юрию Владимировичу Андропову.

- Вам не единожды приходилось общаться с Андроповым. Какое у вас о нем сложилось впечатление?

- Очень приятное! Это был не только талантливый руководитель, но и незаурядный человек, который, кстати, очень внимательно относился к своим кадрам, добивался справедливого отношения к своим подчиненным, вообще к сотрудникам КГБ. Однажды я присутствовал на коллегии КГБ, где рассматривались кадровые вопросы. Присутствовало много приглашенных. Начальник соответствующего подразделения зачитывал характеристику, а тот, о ком шла речь, поднимался, чтобы его могли видеть. И вот зачитывается характеристика на начальника какого-то погранотряда с предложением снять его с должности за недостатки в работе. Тут Юрий Владимирович спрашивает: "А где же этот товарищ?" Начальник управления кадров отвечает, что он потерял голос, не может говорить, поэтому его и не пригласили. "Как же вы можете решать судьбу человека, не выслушав его личное мнение? – возмутился Юрий Владимирович. - Может, он совершенно не согласен с этой характеристикой? Снимем этот вопрос с повестки дня, а когда он заговорит, тогда мы и решим вопрос о его судьбе! Так поступать, как вы поступаете, негоже!"

- А что можно сказать об Андропове как руководителе службы Государственной безопасности?

- Он был исключительно информированный человек, у него была блестящая память. Однажды я был в краткосрочной командировке в Греции: познакомился с работой резидентуры и, конечно, интересовался политической проблематикой - в то время были очень напряженные отношения по территориальным вопросам между Турцией и Грецией. По возвращении я доложил Владимиру Александровичу, и он говорит, что это представляет интерес - нужно пойти к Юрию Владимировичу. Когда же я начал докладывать Андропову, он меня перебил: "А что ты мне говоришь? Я сам это все знаю", - и рассказал все то, что я собирался докладывать. Тогда я понял, насколько он информированный человек, причем – в деталях. Мне многократно приходилось убеждаться, что у него блестящая память, исключительно высокая эрудиция.

- Если взять известную книгу англичанина Фредерика Форсайта "Четвертый протокол", там можно найти такую фразу: "Крючков не был ни военным, ни профессиональным разведчиком; он был партаппаратчиком до мозга костей..."

- Нет, с этим утверждением соглашаться не надо. Да, он не разведчик - но он очень быстро вошел в курс дела и довольно грамотно решал даже оперативные вопросы. Владимир Александрович производил на меня очень хорошее впечатление: у него были организаторские способности, он умел, так сказать, держать аппарат в руках, очень жестко контролировал работу всех подразделений. У него была – да и сейчас есть – блестящая память. Он тоже своеобразный эрудит...

- То есть ваша оценка целиком положительная?

- Да, за исключением, может быть, одного: по своей натуре Владимир Александрович был сухой человек. Он не допускал к себе близко даже своих заместителей, все взаимоотношения строил только на официальной основе. Скажу также, что он не всегда прислушивался к мнению своих подчиненных. Человек волевой, жесткий: "Я сказал – значит, так делать!" Все! Может быть, именно это не в последнюю очередь помешало ему в дальнейшем… Но тут уже сложный вопрос на другую тему.

- Кого бы вы могли назвать из менее знаменитых ваших коллег? Хотя, как однажды сказал большой друг "Красной звезды" генерал-лейтенант Кирпиченко, "знаменитый разведчик" – звучит двусмысленно!"

- Вот как раз Вадима Алексеевича, которого я очень уважаю и люблю, я назову первым: когда я был замом начальника ПГУ, он был первым замом. Заместителями Крючкова были ушедшие уже из жизни генерал-майоры Яков Прокопьевич Медяник и Юрий Иванович Попов. Мы все дружили, были соратниками в исконном смысле этого слова. Многих бы наших сотрудников хотелось назвать, но… вы понимаете. Хотя могу сказать, что запомнился мне симпатичный оперативный работник, который работал в одном из отделов ПГУ - Сергей Борисович Иванов, он оставил хорошее впечатление, как человек образованный, активный, эрудированный...

- Вы можете вкратце оценить работу советской разведки в то время?

- Ну, позиции наши были неплохими, мы докладывали в правительство ценную информацию – особенно по линии научно-технической разведки. Выскажу свою точку зрения, что если бы получаемую информацию использовали по-настоящему, то это могло бы давным-давно продвинуть всю нашу экономику в число передовых. Куда это все уходило?.. Довольно полное представление мы имели о том, что происходит в блоке стран НАТО, причем многие планы получали документально... А в марте 1980 года я уехал главным резидентом в Бонн.

- Почему так получилось?

- Понимаю ваш невысказанный вопрос. Нет, это не было понижение – моя должность сохранялась. У нас был такой порядок - как я был заместителем начальника 1-го Главка, так на этой должности и уехал главным резидентом... Некоторые другие наши заместители тоже с таких позиций выезжали резидентами… В Бонне я просидел десять лет без нескольких месяцев, вот только ничего об этом я вам рассказать не смогу... Единственное, что у меня в резидентуре работал Сергей Николаевич Лебедев – он был на хорошем счету, я относился к нему с большим уважением. Так что не без гордости могу говорить, что наш начальник Службы внешней разведки когда-то был моим подчиненным.

- Большое вам спасибо, Евгений Изотович, за все, что вы смогли рассказать! Редакция и читатели "Красной звезды" поздравляют вас с юбилеем!


Поиск  
Версия для печати
Обсуждение статьи

Еще по теме
"Я надеюсь найти могилу отца..." 29.04.2005
Первый казахский генерал 29.04.2005
Кенжетай Ахметов: "Бывших солдат не бывает..." 28.04.2005
Полезные сведения 28.04.2005
Отчим перестройки 22.04.2005
Истоки государственности 22.04.2005
К наградам относился спокойно 18.04.2005
Сингапурское чудо 13.04.2005
Одни - в оппозиции, другие - на пенсии 12.04.2005
Сталин знал интимные подробности про Гитлера 05.04.2005

Новости ЦентрАзии
Дни рождения
в Казахстане:
29.03.24 Пятница
83. МЕДВЕДЕВ Святослав
78. ЖУКОВ Владимир
77. ЕРЖАНОВ Сырымгали
73. НОСОНОВСКИЙ Геннадий
63. МАЗАКОВ Талгат
61. БАЙДАБЕКОВ Ауез
59. АБИШЕВ Азат
59. ЖУМАДИЛЬДАЕВА Наталья
59. ТАБЫЛДИЕВ Коктембек
57. ИМАНТАЕВ Ермек
57. ХАЛИЛИН Ерден
55. ЛАРИЧЕВ Леонид
43. АЙМАГАМБЕТОВ Лашин
43. АХМЕД-ЗАКИ Дархан
42. ХАИРОВА Камилла
...>>>
30.03.24 Суббота
79. КЕРИМБАЕВ Бигали
78. ЗАЙЦЕВА Александра
74. АМАНБАЕВ Кайрат
72. АЙТБЕКОВ Берик
69. ОРДАБАЕВ Галым
67. СЛАБКЕВИЧ Лариса
65. УТЕУЛИНА Ирина
64. ЖУНУСОВ Сарсембек
63. МОМЫНЖАНОВ Каиргали
63. СМАТЛАЕВ Бауржан
61. ПАРФЕНОВ Дмитрий
60. БЕКЕЖАНОВ Сенбай
57. САБДЕНОВ Кайрат
51. ДАРЖИБАЕВ Еренай
42. ЕСИМОВА Анара
...>>>
31.03.24 Воскресенье
76. СЕРКЕБАЕВ Алмас
71. РАИМЖАНОВ Абдыхапар
70. ЧЕСНОКОВ Анатолий
67. МИНЕЕВА Ирина
65. АКМОЛДАЕВА Елена
65. КУБЕЕВ Еркин
63. КЕРИМХАНОВА Гульнара
62. КИМ Марина
62. МЕНДЕКИНОВА Гульжан
56. ЖАНЖУМЕНОВ Талгат
53. АББАС Бауыржан
52. АЛПЫСБАЕВ Канат
50. БЕККАЛИ Мухтар
46. ДЖАУХАНОВ Руслан
46. ЖАКУПОВ Нурлан
...>>>


Каталог сайтов
Казахстана:
Ак Орда
Казахтелеком
Казинформ
Казкоммерцбанк
КазМунайГаз
Кто есть кто в Казахстане
Самрук-Казына
Tengrinews
ЦентрАзия

в каталог >>>





Copyright © Nomad
Хостинг beget
Top.Mail.Ru
zero.kz