Эрнст Басаров, генерал-майор милиции в отставке, "Известия-Казахстан", 29 апреля

В самом конце октября 1941 года мы почти всей семьей уже который день стояли на перроне Актюбинского вокзала - мне было 7 лет, моим братьям - 9 и 5. С нами была мама, она должна была вот-вот родить четвертого. Мимо нас проносились теплушки с войсками - состав за составом шли на запад.

Стояли сильные морозы, но все двери в теплушках были распахнуты, солдаты махали руками и кричали в толпу свои фамилии. Надеялись, что родные услышат или знакомые передадут им привет. Шум стоял страшный, разобрать в нем хоть одно слово было невозможно. Мы всматривались в мелькающие вагоны, в сотни лиц, но так и не увидели отца. Хотя точно знали, что он там, вместе со всеми едет на фронт.

Когда очередные составы прошли и стало тише, мы услышали, как кто-то выкрикивает нашу фамилию. Кинулись туда, и люди отдали нам холщовый мешок и привязанную к нему записку. В мешке были сушеные яблоки и курага. Не сумев разглядеть нас в толпе, папа просто бросил мешок на перрон чужим людям, и они разыскали нас. Недоедавшие, недосыпавшие, погруженные в свое горе, совсем посторонние люди…

Тогда на Актюбинском вокзале на бешеном ветру мать простыла и тяжело заболела. Спустя несколько дней мой третий брат родился мертвым. Мама долго лежала в больнице, и все это время нас, пацанов, спасали отцовские сушеные яблоки.

Прошло столько лет, а я и сейчас помню этот день, эти теплушки, в которых так и не увидел отца в последний раз. Сухофрукты отец вез из Алма-Аты, где формировалась его дивизия. Мы грызли сушеные яблоки, урюк и вспоминали этот теплый город, в котором прожили несколько нелегких, но счастливых лет. Отец был кадровым офицером, одним из первых пограничников-казахов. Служил на китайской границе в Нарынколе и Сарджасе. В 33-м голодном году, когда его младшие братья Калтай и Ортай умирали в Актюбинске от голода, он привез их к нам, и мы сумели выжить вместе.

Отслужив на заставе, отец уволился в запас, и мы вернулись в родной Актюбинск. А когда началась война, отца и его братьев призвали в армию. Судьба отца складывалась по фронтовым меркам удачно. Он начал воевать под Москвой, уцелел в тяжелейших боях в Белоруссии. В начале июля 1944 года пришло его последнее письмо, которое я храню как самое дорогое, что у меня есть.

"Каншаим, Макен, Эрнст, Коля!
Как вы живете? Дети, видимо, подросли, стали большими джигитами. Что касается меня, я жив и здоров. Все нормально. Не болею. Идем в наступление. Следите за газетами. Макен, сообщи, получили ли мой продовольственный аттестат. Всем знакомым, друзьям - от меня фронтовой привет. Целую всех вас.
Умурзак. 24.06.44 г."

Мы несколько дней не выпускали из рук это письмо. Читали и перечитывали его десятки раз друзьям, знакомым, соседям. И вдруг вскоре пришло еще одно письмо, очень короткое и страшное. Похоронка. В нем было вложено майское удостоверение о награждении старшего лейтенанта Басарова медалью "За боевые заслуги". А потом пришли похоронки и на его братьев - Калтая и Ортая.

На какое-то время жизнь остановилась для нас. И только благодаря маме мы смогли выжить.

И до конца войны, и в трудные послевоенные годы, когда хлеб был по карточкам, а небольшой пенсии за погибшего отца на трех мальчишек не хватало, мама надрывалась на любой работе, которую могла найти, чтобы только мы смогли закончить школу, а потом институты. Мой старший брат Маралбек стал первым заместителем председателя Госкомитета по стандартам, младший, Карл, - директором хлебозавода. Годы войны, голод и болезни, к сожалению, не прошли для них бесследно, и они умерли еще не старыми, а наша мама прожила 84 года и умерла совсем недавно. Мне кажется, это отец придавал ей силы. Ведь, уходя на фронт, он сказал ей: "Сделай все, но сбереги мальчиков".

…Вот уже 61 год не дает покоя только одно - я не знаю, где могила моего отца, старшего лейтенанта Басарова. Справка из Военно-медицинского музея Санкт-Петербурга мало что дает: "Старший лейтенант У. Басаров умер от ран в полевом военном госпитале под Вильнюсом". 204-я стрелковая дивизия 1-го Прибалтийского фронта, где воевал отец, летом 44-го вела бои под Вильнюсом, в Ионишкском и Скуодасском районах. И я, и мои друзья, добровольные помощники, проверили во всей округе надписи на памятниках и надгробиях воинских кладбищ, подняли архивы райвоенкоматов, опросили школьные поисковые группы, которые еще существовали в 70-80-е годы, - результатов не было.

Сейчас, когда изменилось многое - границы, взгляды, взаимоотношения людей, - шансов разыскать дорогое мне место все меньше и меньше. Но я все равно не теряю надежды найти могилу отца и низко ему поклониться.