Петр Ильинский, www.globalrus.ru, 6 июня

Несколько дней назад Америка вспомнила об одном из наиболее знаменитых и неприятных эпизодов своей истории – "уотергейтском скандале". Считается, что все началось в ночь на 17 июня 1972 г., когда полиция арестовала взломщиков, забравшихся в штаб-квартиру Демократической партии в отеле "Уотергейт". Историки же указывают на приход Никсона к власти в 1969 г. Новый президент искренне считал, что главе США "все дозволено", и не стеснялся нарушать законы не только "в интересах государства", но и в своих собственных. Позже это назвали "имперским президентством". В подобных действиях были повинны и другие лидеры США, однако Никсон переплюнул всех на целую милю. Популярная ныне "человеческая" история, обращающая внимание на обыденную, повседневность жизнь, получила теперь новую отправную точку.

Итак, весной 1970 г. молодой офицер ВМС доставил пакет в Белый Дом. В коридорах власти курьер столкнулся с замдиректора ФБР Фелтом, которому приглянулся бравый моряк. Младший по чину не только получил полезные советы о том, как строить жизнь и карьеру, но даже номер служебного телефона одного из самых влиятельных людей страны. Два с половиной года спустя, 19 июня 1972 г., бывший офицер, а ныне – журналист газеты "Вашингтон пост" Р. Вудворд позвонил уже первому заместителю директора ФБР и спросил, нет ли какой информации по взлому в "Уотергейте", в частности, действительно ли подозреваемые могут быть связаны с ЦРУ? Фелт неохотно подтвердил сведения Вудворда и повесил трубку. Так началось падение президента Никсона, завершившееся его отставкой 9 августа 1974 г.

Нет смысла еще раз пересказывать историю о том, как молодые журналисты "Пост" Р. Вудворд и К. Бернстин провели блестящее расследование и в целой серии статей доказали Америке, что человек, несмотря на разгоравшийся скандал избранный президентом с невероятным отрывом, давно поставил себя выше закона, использовал государственные органы для слежки за политическими оппонентами, манипулировал денежными средствами и считал при этом, что все это – вещь само собой разумеющаяся.

Также известно, что в первые месяцы скандала общество не следило за ним особенно внимательно, и только настырность Вудворда и Бернстина способствовала доведению дела до завершения. Не будь журналисты столь упрямы, дело могли спустить на тормозах. Страна поначалу не обратила внимания на разоблачения, во многом потому, что была убеждена в крепости и моральной незыблемости государственных институтов – для американцев факты, сообщенные журналистами, выглядели дико и малоправдоподобно. Многие даже задавали вопрос, а не высасывают ли они свою информацию из пальца? Оказалось – нет.

Стиль работы Никсона наплодил достаточно недовольных – и они были готовы пойти на сотрудничество с репортерами. В частности, авторы "Пост" получили много ценных сведений от человека, находившегося почти на самой вершине власти, сведений, полностью потвердившихся в ходе расследований – сначала уголовного, а потом специального, проведенного Конгрессом. Ни в репортажах, ни в книгах, посвященных "уотергейтскому делу", Вудворд и Бернстин не назвали имени этого человека. Анонимность информанта соблюдена и в фильме "Вся президентская рать", снятом по их одноименной книге (главных героев сыграли Р. Редфорд и Д. Хоффман). Вплоть до недавнего времени они говорили о том, что, по взаимной договоренности, назовут имя своего помощника только после смерти последнего. Однако на прошлой неделе выяснилось, что 91-летний Фелт больше не настаивает на анонимности.

Действительно, в августе 1972-го Фелт перестал отвечать на телефонные звонки Вудворда, а когда последний не угомонился и навестил его дома, то настоял на полной законспирированности дальнейших контактов и договорился о вполне "штирлицевском" комплексе сигналов, с помощью которых журналист и опытный контрразведчик назначали встречи на крытой парковке в Виргинии. Именно там Фелт не раз подтверждал наиболее невероятную – и взрывоопасную – информацию, раздобытую Вудвордом и Бернстином. Без сомнения, испытывая при этом очень смешанные чувства – ведь именно к сующим всюду нос журналистам деятель "гуверовской когорты" должен был быть особенно не предрасположен.

Коллективная память Америки всколыхнулась. Кем был Фелт: героем или предателем? Руководство ФБР и президент Буш от оценки уклонились. У. Клинтон, напротив, посчитал, что Фелт "поступил правильно". Комментаторы высказывали сомнение в благородности мотивов Фелта, напоминая, что Никсон не сделал его директором ФБР после смерти Э. Гувера и что Фелт, возможно, хотел отомстить; а также напоминали, что сам Фелт был после осужден за несанкционированные обыски в квартирах ряда радикалов (и помилован Рейганом). Вудворд и Бернстин снова оказались на телеэкранах, и подтвердив, что главным информантом был Фелт, добавили, что у них были и другие источники и что они тоже будут законспирированы вплоть до их смерти или "саморазоблачения", подобного фелтовскому.

Самое интересное в "уотергейтском" скандале – психологическое и человеческое измерение, его социальные координаты. Именно они определяют его Sitz im Leben в американской истории. Показательны малейшие детали: например, тайный "информант №1" был известен публике под псевдонимом "Глубокая глотка" (Deep Throat), в соответствии со знакомым тогда всякому взрослому американцу порнофильмом, героиня которого в силу некоего анатомического курьеза испытывала особое удовольствие при оральном сексе. Это – тоже примета времени. В нынешней политкорректной Америке такой псевдоним, даже шуточный, невозможен. А тогда, в начале 70-х, было повеселее – сексуальная революция уже пришла, а СПИД ее еще не догнал.

Стоит обратить внимание и на знакомство Вудворда с Фелтом. В каком еще государстве один из высших полицейских чинов не сочтет ниже своего достоинства заговорить с молодым офицером, позволить тому завязать полезное деловое знакомство, а потом (еще до скандала) не раз давать ему – уже журналисту – конфиденциальные (не путать с секретными!) сведения по различным вопросам, касающимся деятельности ФБР?

Интересен образ Никсона – параноика, считавшего, что окружен врагами и предателями, помешанного на собственном величии. Показательна фраза, вырвавшаяся при обсуждении того, кто может быть "Глубокой глоткой". После упоминания о том, что Фелт – один из кандидатов, обсуждение сразу скатилось на тему предполагаемого еврейского происхождения Фелта (евреем не бывшего), и Никсон воскликнул: "Иисусе! Гувер поставил на такой пост еврея!" (евреи-либералы-коммунисты были на подозрении у тогдашних республиканцев). Еще более показательна невероятная эпопея, благодаря которой высказывания Никсона стали вообще известны. По ходу расследования Конгресса удалось установить, что с 1971 г. президент записывал на магнитофон все деловые разговоры и телефонные беседы – поскольку был убежден в их непреходящей "исторической ценности". Именно это стало главной причиной падения Никсона – после того, как выяснилось, что в руках президента находятся доказательства его невиновности или вины, от него стали требовать их предъявления, попытка отстоять "государственные секреты" стоила Никсону популярности, а после того, как Верховный Суд приказал ему передать пленки Конгрессу, отставка президента стала делом времени. Напомним, что Никсону было выгоднее уйти в отставку, чем бороться до конца – в случае осуждения он бы потерял все привилегии бывшего первого лица, включая 156-тысячную пенсию.

По-иному выглядит теперь помилование Никсона Фордом – стоившее последнему проигранных Картеру выборов. Многие ныне согласны, что это было правильным решением – поставившим точку в болезненном для страны процессе. Как ни удивительно, дело, сутью которого было нарушение закона высшим государственным лицом, привело людей к мысли, что государственные интересы не всегда выражаются в буквальном исполнении всех законов. Никсона стоило выгнать – но после этого стоило и простить. От того, что он покинул Белый Дом, Америка выиграла. А вот от того, что он потом оказался бы еще и в тюрьме, лучше никому бы не стало.

Советское руководство испытывало необыкновенные трудности с освещением скандала. Соблазн представить его как еще один показатель кризиса капитализма уравновешивался пониманием того, что советскому человеку не стоит давать слишком много информации о том, как Америка меняет проштрафившихся президентов. В силу неизъяснимых прихотей подсознания у членов Политбюро была аллергия на слово "импичмент". Хотя поныне многие используют историю "уотергейтского" скандала для доказательства того, что демократии присущи многочисленные и пренеприятнейшие же пороки. Чего эти люди предпочитают не обсуждать, так это того, что хотя демократия отнюдь не всегда дает возможность назначить на высший государственный пост лучшего и компетентнейшего кандидата – но часто позволяет изгнать с него зарвавшегося прохвоста. Или, по крайней мере, не переизбирать его до бесконечности.

Судьба главных героев скандала, Вудворда и Бернстина, тоже сложилась показательно. Героев, с нашей точки зрения, во всех смыслах, ибо это именно они, а не Фелт или юридический комитет Конгресса, спасли честь Америки. Несмотря на всю славу, заработанную в молодом возрасте, оба остались тем, кем были – журналистами. Вудворд – дисциплинированным трудягой, работающим в той же "Пост", выпускающим раз в несколько лет очередной бестселлер, именно журналистский, аккуратный и проницательный. Жизнь Бернстина сложилась потяжелее и поярче – были в ней и громкий развод с известной писательницей (написавшей об этом откровенный роман), и арест за вождение в нетрезвом виде, и не очень удачные периоды деятельности чисто профессиональной. Однако все пришло к логичному американскому завершению – год назад Вудворд и Бернстин передали свой архив, связанный с расследованием скандала, на хранение в Техасский университет. За пять миллионов долларов.

Почему Фелт сделал то, что сделал? Хотел почувствовать себя "борцом за правое дело"? Мстил? Наверно, и то и другое. Да ведь и журналисты тоже работали не только "за совесть" – мысли о славе и Пулитцеровской премии их наверняка посещали. Ну и что? Главное – все они оказались винтиками, помогшими американскому обществу преодолеть серьезный кризис. Именно преодолением подобных кризисов (а не их отсутствием) измеряется жизнеспособность общества и разумность данного общественного устройства.

Завершение истории Фелта вносит легкий штрих и в описание американской действительности начала XXI в. Дочь Фелта, когда-то не общавшаяся с отцом на протяжении многих лет (она жила в одной из популярных в 70-е коммун, а папа шпионил за "коммунарами"), уговорила его раскрыть тайну, дабы слегка подзаработать, поскольку "несправедливо, что все деньги достались Вудворду с Бернстином". В конце концов, добавила она, у нас такие долги – образование для детей обошлось очень недешево. В нынешней Америке бывший замдиректора ФБР не может заплатить за обучение внуков в университете – это тоже примета времени. И тема для совсем иной статьи.