Адольф АРЦИШЕВСКИЙ, "Central Asia Monitor", 23 сентября

Помнится, лет 15 назад настойчиво искали золото партии: куда оно исчезло? Искали в швейцарских банках, на Уолл-Стрите, еще бог знает где. Вышла даже книжка под таким названием, проблему обсуждали на ТВ. Искали рьяно зло, пытаясь вывести кого-то на чистую воду и заклеймить, но так ничего и не нашли. Все правильно: не там искали, не то искали. Ибо золото партии - не в слитках, не в дензнаках и не на банковских счетах. И никто его нигде и никогда не таил. Золото партии - люди, подобные Мустахиму Беляловичу Иксанову. Они занимали высокие посты, но назвать их партийными функционерами язык не повернется. Да, как и положено, они, подчиняясь партийной дисциплине, соучаствовали в строительстве коммунизма - пустой, недостижимой мифологемы, сотканной из словесной вязи лозунгов и заклинаний. Но вот вся эта лозунговая пена сошла, и мы обнаружили, что в действительности эти люди строили дома, дороги, каналы, мосты; пахали и сеяли, добиваясь высоких урожаев и приближая наш с вами сегодняшний день. И добавляя смысла и ясности в нашу суматошную в те годы жизнь - от съезда к съезду, со всякими там соцобязательствами, встречными планами, директивами, рапортами. Нет-нет, Мустахим Белялович ими не пренебрегал, он и эту трескотню заставлял работать. Он делал дело, и этим остался в памяти людей.

Мустахим Белялович Иксанов (1926-1991) - крупный партийный и государственный деятель. По образованию - инженер-гидротехник путей сообщения и мелиоратор, по призванию - лидер, человек поразительных организаторских способностей. В бытность свою заместителем председателя Совмина КазССР (1966-1970) и секретарем ЦК КП Казахстана (1971-1975) он возглавил и провел эпопею (иначе не скажешь!) по селезащите Алматы. При этом проявил такую несгибаемую волю, такую несокрушимую энергию, что это вызвало оторопь у партийных бонз. И от греха подальше его отправили секретарем Уральского обкома (1975-1986). При нем Уральск из захолустного купеческого городка, каким он оставался в течение столетий, вдруг за каких-то десять лет превратился в большой современный индустриальный город, готовый войти в XXI век.

А начинал Мустахим Белялович свой трудовой путь в 50-х годах прошлого века, в Голодной степи, прорабом "Джетысайстроя". Поражает его стремительный рост по служебной лестнице. Уже через год прораб становится начальником производственно-технического отдела управления "Джетысайстроя", затем главным инженером, а еще через год - начальником управления. Здесь все закономерно. Он по натуре был трудоголиком, на работе готов был пропадать круглые сутки. Работоспособность непомерная! Но сверх того его всегда отличало умение мыслить глобально, на перспективу, решать любую проблему не как некий частный случай, а комплексно, во всем многообразии ее взаимосвязей с проблемами смежными. По сути дела, он построил Джетысай, и улица его имени в этом городе - наглядное тому подтверждение. И наглядное тому подтверждение то, что вскоре он становится начальником Южно-Казахстанского управления водного хозяйства. Напомним, что в те годы Южный Казахстан был краем, объединяющим три области - Кызылординскую, Чимкентскую и Джамбулскую, и едва ли нужно объяснять, что такое вода для этих трех самых засушливых областей - основных поставщиков хлопка, риса, да и овощных культур.

Рассказывает народный артист Казахстана Рубен Андриасян:

- Моим первым местом работы был театр в Кызылорде, тогда самый молодой театр в республике, он только-только начинался. Здесь я поставил свои первые спектакли. В Кызылорду я приехал в 1963-м году в полной уверенности, что это портовый город. До Аральского моря (а тогда оно еще оставалось именно морем) было километров сто, зато были вокруг пески, солончаки, и вода в колодцах была тоже соленая. Водопровода и канализации не было, они появились здесь благодаря Мустахиму Беляловичу - благодаря ему Кызылорда сделала первые шаги на пути к городской цивилизации. Там пришлось крепко подумать, как проложить водопроводные и канализационные трубы: соленые подпочвенные воды были средой агрессивной, они быстро "проедали" металл; пустить трубы над землей было тоже невозможно из-за зимних морозов. Но инженерная смекалка помогла Мустахиму Беляловичу решить эту проблему. Учитывая агрессивную среду, трубы должны были выдюжить 20 лет. Они простояли 40: Мустахим Белялович все делал основательно, с большим запасом прочности.

Вообще тот состав Кызылординского обкома партии был очень молодой, кызылординцы гордились этим. Они гордились тем, что во главе обкома стоит бывший прораб-строитель, который сумел так проявить себя в работе, что Кунаев выдвинул его на руководящий пост. Обстановка была очень демократичной - помогла молодость руководителей: Иксанову было чуть больше тридцати, и второй секретарь, Сайдалим Нысанбаевич Танекеев, оказался примерно того же возраста. Был в годах лишь секретарь по идеологии - все деликатные и добрые, а он - требовательный и грозный, хотя в глубине души своей тоже добряк.

А Мустахим Белялович - здоровяк, высокого роста, плотный. Там чувствовались и физическая сила, и духовная мощь. Наверное, сказалось то, что по молодости лет он работал землекопом. Бывают люди из народа, несущие в себе как бы основной элемент каркаса, на котором держится общество. Был он немногословным, очень серьезным, мог произвести впечатление угрюмого, но то была крайняя сосредоточенность. А с каким удивительным вниманием умел он слушать человека! Мне потом довелось ходить по коридорам власти в других областях - там обстановка весьма разнилась с тем, что было у нас в те годы Кызылорде.

Последний раз я виделся с ним в 1979-м году в Уральске, куда выезжал наш театр на гастроли. Мустахим Белялович был и в Уральске первым секретарем обкома, и я, конечно, не мог не нанести ему визита. Он потом пришел на открытие гастролей. И вдруг вижу: после спектакля в кабинет режиссера заносят шампанское. Вот это, думаю, встреча, да на самом высоком уровне! Оказалось, мне в тот день присвоили звание заслуженного деятеля искусств, я и не знал об этом. Мустахим Белялович по своим каналам первым разведал новость и от души, под звон бокалов шампанского, поздравил меня. И хотя за те 15 лет, что мы не виделись, он побывал на самых высоких должностях, но по-прежнему оставался поразительно чутким человеком.

Рассказывает бывший секретарь Кызылординского обкома партии, заслуженный деятель РК, писатель Сейдалим Нысанбаевич Танекеев:

- Ехать в Кызылорду я не хотел. Работал секретарем Панфиловского райкома партии, выращивал кукурузу на радость Хрущеву, к тому же меня прочили в секретари Алматинского сельского обкома партии. А в Кызылорде - лепрозорий, психиатрическая больница, все удобства во дворе ну и т.д. Чего хорошего? Попал я на прием к тогдашнему секретарю ЦК Юсупову. Разговор был короток.

- Коммунист? - спросил меня Юсупов. Я молча кивнул головой. - Вопросы есть? Нет. Счастливого пути.

Иксанова, под началом которого предстояло работать, я не знал, предстояла взаимная, так сказать, притирка. Она если и проходила, то в такой напряженной и спешной работе, что уже через месяц казалось, что ты знаешь этого человека десятилетия. Как раз вышло постановление о зерновых культурах (горох столовый, просо, рис), а надо сказать, что отечественного риса у нас в стране по сути дела не было. В военные годы на всю страну гремело имя Ибрая Жахаева, знаменитого рисовода, но он возделывал рис вручную, под этой культурой было занято чуть больше трех тысяч гектаров, агротехника там была, что говорится, дедовская и объемы производства были по нашим сегодняшним меркам и потребностям весьма скромные. Да и прошло с тех пор почти два десятилетия, и рисоводство предстояло попросту возрождать. А дело это капризное и тонкое, перепад уровня воды даже в два сантиметра был недопустим, губителен для риса. Здесь предстояло решать сложные проблемы мелиорации. Мы не знали оптимального размера чеков, мы не знали толком сроков обработки риса и его уборки, поспевающий рис мог мгновенно осыпаться; колесные трактора не годились для работы на рисовых полях, вязли на них, как в трясине. Новейшую агротехнику знали херсонские рисоводы, надо было срочно ехать к ним на выучку. Гусеничные тракторы для обработки риса делали в Биробиждане - гонцов надо было слать и туда. Надо было возрождать былую славу рисоводства, чтобы поднимать людей на это новое для них дело. Надо было создавать научную базу; мы понимали, что без нее в наши дни задачу не решить. Круг проблем нарастал как снежный ком. И все эти проблемы надо было решать, не зацикливаясь на каждой из них подолгу - времени было в обрез, - решать быстро, в комплексе.

Сейчас я понимаю, что решить ее мы смогли только лишь потому, что во главе дела стол такой недюжинный человек, как Мустахим Белялович. Я с удивлением обнаруживаю, что во главе Кызылординского обкома он стоял всего лишь три года, а площади посева риса выросли с трех тысяч гектаров до ста десяти тысяч (!), а урожайность возросла с 15 центнеров с га, почти до сорока. Были проведены невиданные по масштабам мелиоративные работы. Сырдарья ведет себя непредсказуемо, будто капризная невеста: то половодье, то великая сушь. Иксанов до чего додумался: он проложил каналы, которые во время многоводья затоплялись, уходили под воду и были как бы не нужны. Зато в годы малой воды они были спасением.

При нем активизировалось строительство города. Кызылординцы до чего дожили: гравий возили из Кыргызстана, хотя рядом были горы Каратау, но к ним не было подъездных путей. При Иксанове они появились.

Когда его рекомендовали в Уральск, я говорил уральцам: вам трижды повезло. Во-первых, Иксанов ничего, кроме работы, не знает и никаких склок не признает. Во-вторых, он мелиоратор и хороший хозяйственник, он сумеет с умом использовать воду Урала, поднять животноводство и овощеводство. А в-третьих, он строитель от бога, дайте ему лет пять, и он хотя бы наполовину перестроит ваш Уральск, сделает его современным городом. Тогда я не знал еще, что ему предстоит работать в Уральске одиннадцать лет.

Рассказывает Мансур Каримович Гизатулин:

- Когда Иксанов стал первым секретарем Уральского обкома, я был секретарем того же обкома, курировал промышленность, транспорт и капитальное строительство. Иксанова отличали инженерная культура и инженерная смелость, а именно этому здесь, в Уральске, было время и место. Город душили старые постройки, ему не хватало простора. Старые кварталы его, тяготевшие к реке Уралу, в весеннее половодье затоплялись, ежегодно создавая головную боль для городских властей. Надо было строить дамбу, чтобы оградить жилые постройки от постоянно нависавшей над ними беды. К тому же Уральск был транспортным узлом, через него шли огромные потоки грузов, но как транспортный узел он явно не выполнял этой функции в должной мере. Необходимо было расширить дороги в самом городе, соорудить путепроводы, построить кольцевую дорогу, новый мост через Урал. Город надо было строить заново, город современный, просторный, светлый, с домами повышенной высотности, с проспектами и площадями. В нем должны были появиться новые автобусный и железнодорожный вокзалы, новый аэропорт. Но для этого нужна была строительная база, она была безнадежно слаба, ее предстояло обновить.

Переносясь памятью в прошлое, я говорю обо всем этом в будущем времени, хотя все, что я перечислил, за одиннадцать лет пребывания Иксанова на должности первого секретаря Уральского обкома было претворено в жизнь. Домостроительный комбинат стал производить в год 120 тысяч квадратных метров жилья вместо 40. При нем в Уральске впервые была применена скользящая опалубка в строительных работах.

Но и сверх того скажем еще вот о чем. В середине 70-х годов в связи со строительством газопроводов Оренбург - Новопсковск и "Союз" в поселках Новеньком и Чижи были возведены компрессорные станции. И вдруг - новость: трест "Уральскнефтегазгеология" собрались ликвидировать на том основании, что у него, мол, особой работы нет. Иксанов поднял всех на ноги, сумел убедить республиканские власти не делать этого. И оказался прав! В 1976-м году весь Советский Союз облетела сенсационная новость: наши геологи открыли Карачаганакское нефтегазоконденсатное месторождение. Геологи, как видим, не сидели сложа руки.

Кстати, когда строились вышеназванные газопроводы, Иксанов настоял сделать от них отводы, чтобы газифицировать ряд городских предприятий, в первую очередь ТЭЦ, она сжигала 10 вагонов угля в сутки, и дым от нее шел, что называется, коромыслом. ТЭЦ была реконструирована, перешла на газ.

Что можно сказать об этом человеке? Он был истинным энтузиастом и умел пробуждать энтузиазм в других. Его неукротимая энергия вела людей за собой.

Вот такие три монолога, три живых свидетельства о человеке, который почти 15 лет назад ушел из жизни, но вспоминается живым, напористым и беспокойным вопреки своей кажущейся невозмутимости. Фотокорреспондент нашей редакции Мурат Мамбетов работал в те годы в областной газете Уральска, он словно бы незримо присутствовал в этих буднях Мустахима Беляловича. Вставал Иксанов чуть свет, часов в пять. И чуть свет частенько выезжал на поля пригородных хозяйств, смотрел посевы. К тому времени, когда пробуждались ото сна агрономы и руководители хозяйств, у него уже были серьезные поводы для обстоятельного разговора с ними. "И не могу забыть, - рассказывает Мурат, - как на строительном объекте Мустахим Билялович стоял набычившись и, сняв с переносицы очки, держа их за дужку, негромко говорил, чеканя каждое слово: "В чем дело (имярек)? Я не вижу вашей работы". Он говорил не повышая голоса, но человек становился словно бы вдвое меньше ростом и после этого готов был работать до потери пульса."

Он мог существовать только в русле работы. И когда в силу недобрых обстоятельств его этой работы лишили, он просто жить не смог. Инфаркт, инсульт и прочие несчастья. Его хватило еще на пять лет борьбы с недугами. Он мог бы жить еще, от природы у него был могучий организм. Но человек этот весь без остатка принадлежал делу. И когда его дела лишили, жизнь его попросту оборвалась.