Мухтар КУЛ-МУХАММЕД, "Казахстанская правда", 2 февраля

Работая над научно-познавательной книгой "Казахи" для зарубежного читателя, я задался вопросом: а кто же сегодня является потомками славных саков, скифов, гуннов, тюрков, кыпчаков, казахов - отважных номадов Великой степи. Так зародилась серия эссе "Хранители национального духа". Есть несколько особенностей этого цикла. Во-первых, я пишу исключительно о тех, кого сам хорошо знал и с кем общался. Это придает достоверность всем фактам, изложенным мной. Во-вторых, каждое эссе озаглавлено только одним эпитетом. Собрав воедино все эти названия, как поэтическую мозаику, читатель сможет получить собирательный образ нации. Ведь именно такие люди являются хранителями национального духа и славных традиций мужественных номадов - свободных сынов Великой степи.

Жизнь мастера в его искусстве гораздо продолжительнее его мирского существования.

Султан Санжар, средневековый философ

Ars longa, vita brevis.

Древнеримский афоризм

Знаю, что я пока не в том возрасте, чтобы писать мемуары.

Но специфика данного случая вряд ли оставила бы меня в покое. Во-первых, к этому меня побудила просьба уважаемой Надли-апай, являющейся не только хранительницей очага Камала-ага, но и правопреемницей его творческого наследия, как в свое время увидевшего свет, так и еще не опубликованного и не оконченного, завещанного на будущие времена. А во-вторых, услышав о замысле специального сборника, посвященного памяти Камала Смаилова, я, в свое время имевший честь быть среди его воспитанников, просто не мог оставаться в стороне, не оказав этой благородной инициативе своей поддержки.

Иногда, пребывая наедине с собой, невольно задумываешься: это Время неумолимо движется вперед или мы сами несемся быстрее ветра?

По-моему, с момента сотворения всего сущего божественной волей Всемилостивого, Всемилосердного Создателя ни земля, ни пространство, ни время нисколько не подверглись изменениям, и только мы сами в надежде познать этот мир усложняем его, раскраивая на слои, периоды, сферы. Неизменна даже вся окружающая нас живая и неживая природа, и только мы, драматически осознавшие, что мы гости на этом празднике Вечности, по исполнении своих жизненных сроков и фатальных программ наконец-то уступаем пьедестал жизни новому поколению и уже без колебаний отправляемся в небытие.

Так одна волна великого океана экзистенции с веселым шумом спешит обняться с побережьем, тогда как другая волна с усталым вздохом откатывается в океанскую глушь, чтобы бесследно раствориться там, слившись со своей первосущностью. Таков заложенный в самой идее творения закон вечной смены поколений. Для нас, смертных, тайна эта непостижима, и только Всевластному, Всесущему, Всевидящему и Всемогущему Творцу истина эта открыта во всей полноте. А мы, его сущее, всего лишь преходящие персонажи этого священного творения.

Люди покидают сей мир, и тогда остаются "за добрыми - их имена, за мудрыми - их письмена". Одним из таких, кто прожил достойную жизнь и увековечил себя в своем честном имени и добрых делах, и был дорогой для нашей памяти Камал Сейтжанович Смаилов.

Одно из непременных условий жанра воспоминаний - говорить не об услышанном, а об увиденном и писать не о прочитанном, а о пережитом.

Как и большинство представителей своего поколения и своей среды, заочно Камала-ага я знал давно, а лично познакомиться с ним мне довелось в 1984 году. В то время я работал рядовым редактором в главной редакции Казахской энциклопедии, а возглавлял наше учреждение крупный казахский ученый - академик Манаш Козыбаев. Однажды главный редактор вызвал к себе в кабинет, где разговор пошел о довольно неожиданном для меня творческом проекте:

- Мухтар, как ты знаешь, в следующем году отмечается 40-летие Великой Победы. Казахское телевидение намерено посвятить этой дате новый 40-серийный документальный фильм. Я главный научный консультант этого сериала. Все серии распределены между авторами, за исключением одной - о казахских девушках-фронтовиках. Общие направления и контуры я бы тебе обрисовал, но сейчас мне нужнее, чтобы ты согласился работать над фильмом.

Слова академика прозвучали в форме предложения, однако, хорошо знавший своего "босса", я воспринял это как приказ, подлежащий неукоснительному исполнению. Признаюсь, поручение это было для меня не из простых - ведь на тот момент у меня не было практически никакого опыта в данной сфере. Но за мной стоял сам Козыбаев, и это рассеивало страхи и сомнения. С этой надеждой на успех предприятия я вскоре горячо принялся за дело.

…Спустя некоторое время меня пригласил к себе сам председатель Государственного комитета по телевидению и радиовещанию Казахской ССР Камал Смаилов. Я делаю ударение на слове "сам", потому что на тот момент самым большим начальником, к которому я когда-либо был вхож, для меня был только Манаш-ага. Так Камал Смаилов стал первым в моей жизни министром, кто поздоровался со мной за руку и держал личную беседу. Недаром первое впечатление глубоко врезается в память. Так и здесь - та наша первая встреча стала для меня незабываемой вплоть до мельчайших деталей.

Я робко шагнул в кабинет, а навстречу мне с ладонями, раскрытыми для рукопожатия, уже спешил энергичный улыбающийся Камал-ага. Такое совершенно скромное обаяние со стороны человека, и до этого занимавшего немало высоких государственных постов, настолько удивило и обескуражило меня, что на миг я даже засомневался: не перепутал ли я что-то, действительно ли министр стоит передо мной?.. И еще больше шокировало меня, когда он поздоровался, словно со своим старым добрым знакомым:

- Ну как дела, Мухтар?!

Сделав вид, что не заметил моего смущения, Камал-ага деловито заговорил по сути вопроса:

- Понимаешь, дело это очень ответственное. Находится под прямым контролем Центрального Комитета и самого Димаша Ахмедовича. Скажу честно, с твоим творчеством я пока не знаком, но раз тебя рекомендовал Манаш Кабашевич, я дал свое согласие. Ну как, есть какие-нибудь результаты? - сказал он и тут же приступил к обсуждению.

Дальнейший его монолог я бы без преувеличений назвал великолепной импровизацией, в которой Кам-ага воодушевленно рассказывал о героических деяниях казахских женщин, которые с древних времен не только были матерями, рождающими батыров, но в час тяжелых испытаний наравне с мужчинами седлали коней, брали в руки оружие и бились насмерть, отстаивая честь и независимость своего народа. Я слушал с упоением и благодарностью. И вышел от него окрыленный.

Этому нашему нечаянному знакомству суждено было продлиться целых двадцать лет и перерасти за эти годы в искреннее и неподкупное духовное братство. Из своих дальнейших наблюдений я сделал вывод, что эта его мягкость, простота и открытость в общении укоренились в нем очень давно, с тех пор когда, будучи почти еще юношей, он стал признанным лидером и наставником молодежи. От многочисленной армии "кабинетных" начальников весьма выгодно отличало его и то, что, вне зависимости от сроков и степени важности, любое дело он старался от начала и до конца вершить самолично.

Что касается сериала, то он продемонстрировал зрелые и большие возможности казахского телевидения в плане осуществления крупных кинотелепроектов. На казахского зрителя сорокасерийная документально-публицистическая лента произвела такое впечатление, как если бы она восстановила из пепла, оживила и во всеоружии явила современникам героев казахского героического эпоса "Сорок крымских богатырей"…

Небывалыми образцами мужества и мудрости предстали в ней образы Бауыржана Момышулы, Малика Габдуллина, Нуркена Абдирова, Султана Баймагамбетова, Талгата Бигельдинова, Рахымжана Кошкарбаева, Касыма Кайсенова, достоянием трогательной и пронзительной патриотической кинолетописи стали бессмертные песенные послания фронту великого акына Жамбыла Жабаева, пламенные строки публицистики Баубека Булкышева, согревавшие сердца бойцов соловьиные песни Куляш Байсеитовой и даже почти сказочная, но вполне реальная история про народного богатыря Кажымукана Мунайтпасова и купленный им для фронта боевой самолет…

Для меня по сей день предметом большой гордости является факт, что благодаря доброжелательности старших коллег я в двадцатичетырехлетнем возрасте стал автором одной из картин того сериала - двенадцатой серии эпопеи под названием "Отважные казахские девушки". Созданное в творческом тандеме с продюсером фильма - талантливым тележурналистом Н. Имангалиевым, это 45-минутное документальное повествование охватило широкую галерею женских образов и конкретных имен, которые не только принесли славу советскому оружию и увенчали борьбу победой, но и заставили весь мир восхищаться героизмом казахских девушек. Начинаясь берущими за душу словами из писем Маншук Маметовой ее тете Амине и Алии Молдагуловой сестренке Сапуре, фильм рассказывает о совершившей свыше 300 боевых вылетов казахской "орлице" Хиуаз Доспановой, механике трижды Героя Советского Союза И. Кожедуба М. Ыскаковой, штурмане Д. Жакеевой, разведчице Р. Ералиной, танкисте Г. Талканбаевой, радистке Ш. Кусановой, враче Р. Макашевой, Р. Ыскаковой - одной из 33 жительниц планеты Земля, награжденных редчайшей наградой - золотой медалью имени первой в истории медсестры Флоренс Найтингейл, дочери легендарного генерала И. В. Панфилова В. Панфиловой, правнучке Абая И. Жагыпаровой, супруге писателя-фронтовика А. Нуршаихова К. Озбахановой и еще о многих не поименованных ратницах из Казахстана, выражаясь словами поэта Фаризы, "в суровый год прошедших вброд сквозь огненную реку".

В дни работы над сценарием я испытывал огромное душевное волнение. Видимо, и на Камеке тот мой фильм произвел хорошее впечатление. В написанной им уже на склоне жизни статье-воспоминании "Сорокалетию Победы - сорок серий" он отозвался о нем так: "Видеофильм "Девчата, взявшие оружие" явился историко-документальным повествованием о девушках-казашках, среди которых были и летчицы, и радистки, и разведчицы, и артиллеристы, и танкисты, и которые таким образом универсально проявили себя своими воинскими и патриотическими подвигами, породив из своей среды неповторимые феномены Алии и Маншук, первых женщин Востока - Героев Советского Союза".

Вот в каких обстоятельствах насыщенного, энергичного и ответственного творческого сотрудничества завязалось мое знакомство с Камалом-ага. Вообще, о тех трех годах, в которые Камеке возглавлял Госкомитет, нужно сказать, что это были звездные годы Казахского телевидения и радиовещания. Именно в те годы ныне завоевавший сердца миллионов телетеатр сатиры и юмора "Тамаша", до этого задыхавшийся в тесной студии, выбрался на просторную сцену Дворца республики и начал шествие по городам и областям Казахстана. Именно в те самые годы руководства Камала-ага впервые появился в эфире ныне известный на весь мир музыкальный фестиваль "Азия дауысы". Родом из тех же плодотворных годов и первый в истории страны национальный телеканал "Алатау".

…Вторая памятная для меня встреча со Смаиловым состоялась в начале 90-х годов. К тому времени я успел опубликовать в ряде республиканских изданий несколько статей по теме своей кандидатской диссертации, посвященной проблемам казахской истории в российских энциклопедиях. Что касается Камала-ага, то он в тот период, придя к руководству журналом "Казакстан коммунисi", сумел за короткое время преобразовать это хронически скучное и безжизненное издание в современный журнал "Акикат" ("Истина"), который быстро полюбился читателю и пошел, как говорится, нарасхват.

- Мухтар, я читал твои статьи о прошлом казахов в зеркале русских энциклопедий. Достойно всяческого приветствия, поскольку тема эта никем не исследована, она - как целина, не видевшая плуга… Не мог бы ты подготовить один такой материал, адаптировав его для нашего журнала? - попросил он однажды.

Я откровенно ответил, что я не любитель публикации ради публикации, намекая на свое нежелание переиначивать уже написанное. Но Камал-ага не отступился и пошел на обходной маневр:

- А что если ты взглянешь на свою тему с иной позиции, под более широким углом зрения? К примеру, в аспекте сведений и свидетельств о казахах, насколько они содержатся во всей мировой энциклопедической традиции. Ведь нынче нет "железного занавеса", и приток прежде недоступных нам авторитетных энциклопедий, издаваемых в капиталистических странах, расширяется из года в год. Может быть, ты и сделаешь это предметом своего аналитического ревю?

Эти слова Камала-ага - неисправимого искателя новаторских решений - подействовали на меня обезоруживающе, поскольку показались мне весьма резонными и своевременными. Спустя немного времени я представил в редакцию два материала на тему "Казахи - в энциклопедиях мира", которые затем были опубликованы в двух подряд номерах за 1992 год. Так, прислушавшись к рекомендации Камеке, я не ограничился в своих исследованиях исключительно российскими энциклопедиями, а вобрав в свое предметное поле информационные массивы английской "Британники", американской "Американа", немецкой "Брокгауз", французской "Ларусс", испанской "Эспаса" и других всемирно признанных энциклопедий, систематизировал тему казахов в разрезе энциклопедических изданий мира. Это направление своих научных изысканий я планомерно продолжаю по сей день. Вот чем обернулся тот, казалось бы, обыденный, разговор с Кам-ага.

Вся трудовая жизнь Камала Сейтжановича, с момента окончания им Казахского университета и получения профессии журналиста, прошла на поприще печати, радио, телевидения и кино. Начав творческий путь собкором газеты "Лениншiл жас" в Карагандинской области, в дальнейшем он в разные годы возглавлял журналы "Бiлiм жане енбек", "Парасат", "Акикат", внеся огромный вклад в развитие казахской печати. В эпитете "огромный" нет никакого преувеличения: в самом деле, каждое издание, куда он приходил в качестве главного редактора, он непременно приводил к успеху и процветанию. Становясь не просто многоопытным умелым менеджером, но и первым автором, он увлеченно писал и столь же блестяще презентовал публике каждую свою новую вещь. Болея за дело всей душой, он требовал такого же отношения и от окружающих.

Не успокаиваясь на этом, Камал-ага, постоянно курсировавший по фронтам большой политики, в начале кризисных 90-х взял в руки бразды правления Союзом журналистов Казахстана, подобно всем творческим союзам пораженным вирусом растерянности, разброда и шатаний. В ту нелегкую пору ему удалось собрать растекавшийся как вода сквозь пальцы союз, предпринять ряд стабилизационных мер и реализовать немало актуальных общественно значимых проектов.

Его отец Сейтжан относится к поколению невинных жертв политических репрессий 30-х годов, и, быть может, не без влияния этого обстоятельства Камал-ага не жалел сил и трудов ради увековечения добрых имен деятелей национальной истории, реабилитированных с обретением страной независимости. В годы редакторства Камеке на страницах журнала "Акикат" было опубликовано большое количество материалов, посвященных великим людям нации - Едыге, Тауке, Абылаю, Кенесары, Б. Каратаеву, М. Тынышпаеву, С. Садуакасову, С. Кожанову и другим. Более того, в партнерстве с корпорацией "Атамура" им были инициированы и учреждены премии Союза журналистов имени А. Бокейханова, Ж. Акбаева, А. Ермекова, которые с тех пор ежегодно присуждаются лучшим журналистам республики.

Камал-ага только преодолел шестидесятилетний рубеж и набирал прекрасную творческую форму, когда нынешний демократический оппозиционер, а в то время молодой министр информации, не совсем демократичным способом сместил его с должности главного редактора журнала "Акикат". Камал Смаилов еще при жизни собственноручно освидетельствовал ту неприглядную историю в статье "Как я разлучился с Истиной".

На наше близкое общение с Кам-ага в последние годы его жизни большое влияние оказал замечательный гражданин Алаша, патриарх казахской медицины академик Торегельды Шарманов. Родившиеся в одном ауле, учившиеся в школе за одной партой, жившие затем в одном городе, работавшие в одном правительстве, они были друзьями не разлей вода, сохранившими верность друг другу до самого своего расставания. Недаром виртуозный оратор и мастер метких характеристик Олжас Сулейменов искренне восхищался этим тандемом и говорил о нем: "Когда два человека, побывавшие на вершинах власти и познавшие и сладкий, и горький ее вкус, умудряются в течение сорока лет хранить неразлучность, неизменность и непорочность своих отношений - это образец настоящей мужской дружбы, достойной всяческого восхваления".

"Когда юмор уместен - улыбаются самые строгие нравы" - недаром гласит народная мудрость. Ведая об этом и находясь в добрых побратимских отношениях с его сыном Алмасом Шармановым, я, бывает, улучив момент для разрядки, иногда начинаю шутить и нарочито фамильярничать, в запале игры порою называя "братишкой" годящегося мне в отцы Тор-ага. Не раз оказываясь свидетелем таких сценок, Камал-ага, помнится, веселился от этого, как ребенок. "Правильно, Мухтар, так ему и надо! Поставь-ка его на место, а то много воображает и третирует меня своим старшинством: дескать, двумя днями раньше износил свою распашонку. Приведи его в чувство на правах "старшего"!" - подначивал меня Камал-ага, улыбаясь во весь рот.

В моей профессиональной и политической биографии Камал-ага дорог мне и тем, что в 1999 году он вместе с моими близкими наставниками - академиками М. Козыбаевым, А. Кайдаровым, Г. Сапаргалиевым выдвинул меня в сенаторы и даже мотивировал эту инициативу в письме в адрес Главы государства. Но с того момента и за всю свою бытность он никогда об этом не напоминал. Что навсегда останется для меня памятником редкого великодушия, высокой гражданственности и удивительного наставничества Камала-ага. А как мне позабыть о том, что когда меня назначили министром, Камал-ага первым из всех поздравил, а потом не раз консультировал меня, щедро снабжая ценными советами и рекомендациями.

Не зря говорят, что великое видится на расстоянии. И чтобы понять факт прихода в мир незаурядного человека, нужно сформировать представление не только о том, что сказано этому миру им самим и о нем, но о его корнях и истоках, о том, на какой почве и в каких условиях он произрос.

…Кто-то знает об этом, а кто-то нет, но оказывается, что Камал-ага - потомок в четвертом поколении знаменитого Бабыра Бокенбайулы - предводителя и бия племени баганалы, чьи угодья привольно раскинулись окрест священных для каждого казаха гор Улытау. Слава и авторитет Бабыра были высоки и простирались настолько, что, когда он скончался, ему были оказаны ханские почести, и он был похоронен в Туркестане у подножия мавзолея Ходжи Ахмета Иассауи. Уже в наше время, после обнаружения в ходе реставрационных работ его каменного надгробия с приметной баганалинской тамгой и высеченным именем, его останки были торжественно перезахоронены в пантеон Аксарай, где покоятся казахские ханы, султаны, батыры и вельможи.

Его отец Сейтжан, в начале века окончивший медресе в Троицке, а затем русско-казахскую школу, был передовым человеком своего времени. Сейтжан приходится двоюродным братом автору знаменитой книги "Время принадлежит нам" Баубеку Булкышеву (дед Камала Смаил и дед Баубека Байконыр были родными братьями). Он-то в свое время и определил будущего героя войны и пламенного публициста Баубека на учебу в Карсакпайское ФЗУ. В свою очередь Баубек, до своей отправки в ряды Красной Армии, успел побывать в домашних учителях у маленького Камала, обучая его основам письма и общей грамотности. Как видим, уже одно это способно составить тему отдельного и увлекательнейшего повествования…

Выходец из степной аристократии и сам не обделенный талантом, юный Камал сразу же по окончании университета неуклонно зашагал вверх по дороге, ведущей к олимпу. Его стихиями повсюду были пламя, энергия, натиск, рост. В 1962-64 годах он работал секретарем по идеологии республиканского комсомола. Недавно я ознакомился с воспоминаниями Оразакына Аскара, опубликованными в газете "Казак адебиетi". В них содержится благодарный отзыв и о том, как еще сам, будучи в возрасте чуть старше тридцати, в 60-е годы Камал Сейтжанович создавал благоприятные условия, широко распахивал двери для прихода в литературу молодых творческих дарований, и, выпуская сборники начинающих поэтов и прозаиков, многие из них снабжал собственным предисловием. Среди открытых им новых имен были со временем составившие цвет казахской литературы Мукагали, Жумекен, Толеген, Оспанхан, а также ныне здравствующие классики Шерхан Муртаза и Мухтар Магауин. А это означает, что еще в то время наш Камеке был, как говорится, мал, да удал: несмотря на молодой возраст решал большие вопросы, вел за собой людей и руководил массами.

60-70-е годы были связаны в жизни К. Смаилова с казахским кино. В это время он возглавлял киностудию "Казахфильм", Государственный комитет Казахской ССР по кинематографии. В это "доброе время восхода" ему удалось сплотить вокруг киностудии "Казахфильм" плеяду таких мощных казахских интеллектуалов, как Олжас Сулейменов, Аким Тарази, Саин Муратбеков, Калихан Искаков, Мурат Ауэзов, Нургиса Тлендиев, Аскар Сулейменов.

С конца 60-х и по сегодня киноэпос "Кыз Жибек" воспринимается как неотъемлемый элемент казахской действительности, словно, как земля, воздух и вода, он существовал с нами всегда. Однако и по сей день лишь немногие знают, что именно К. Смаилов разыскал в сценарном архиве "Казахфильма" пылившийся еще с 40-х годов киносценарий Г. Мусрепова под названием "Гакку". И именно он, не дожидаясь согласия автора, повез сценарий в Москву, откуда привез его уже одобренным и утвержденным к постановке.

Но на этом та "эпопея" с эпопеей не закончилась, а только начиналась: прекрасно зная, какого тяжелого и избирательного нрава человеком был Мусрепов, он все-таки убедил Габита Махмудовича заново переписать сценарий, а потом, шаг за шагом, привлек к работе над картиной известных мастеров дела своего времени: режиссера С. Ходжикова, композитора Н. Тлендиева, редактора А. Сулейменова, художника Г. Исмаилову, поэта К. Мырзалиева и целое созвездие талантливейших актеров. И вот воскресшей мечтой казахов и торжеством национального духа на мировые экраны вышел фильм "Кыз Жибек", у колыбели которого заботливым попечителем стоял все тот же Камал Смаилов. Но не только это, а еще "Лихая година", "Кровь и пот", "Алпамыс идет в школу" и множество других ярких творений казахского кинематографа были сняты в годы, когда отраслью руководил К. С. Смаилов.

Такая этапная в истории "Казахфильма" картина, как "Конец атамана", также появилась на свет благодаря безупречному чутью и хваткости Камеке: прочитав в газете "Правда" небольшой очерк, он сразу же распознал в нем оригинальную сюжетную основу, достойную стать ядром большого интересного кино. И тут же связавшись со своим давним приятелем А. Кончаловским, предложил ему идею фильма. Впоследствии гениальный Шакен Айманов создал по этому сценарию первый казахский "блокбастер" - "Конец атамана".

Благодаря Смаилову был воплощен и увековечен кинообраз другого героя - легендарного Бауыржана Момышулы, в чем также не обошлось без острых и напряженных эпизодов. Как известно, писатель Александр Бек, автор повести "Волоколамское шоссе", выступил против проекта экранизации, выдвигая свои условия и навязывая свою линию. И тогда, приняв решение делать фильм по собственным сочинениям Бауке, Смаилов поручил это первому профессиональному режиссеру из казахов Мажиту Бегалину. Тот с задачей справился, и с тех пор военно-историческая лента "За нами Москва" - одно из дорогих достояний сокровищницы казахского кино.

Не оставлял он в покое и "всеказахского зятя" А. Кончаловского: сведя его в качестве сценариста с тем же Мажитом, впоследствии он подарил нации повод гордиться еще одной жемчужиной казахского кино - картиной "Песнь о Маншук".

Впрочем, что говорить и доказывать, когда даже первый казахский мультфильм был создан при К. Смаилове…

Последние годы жизни Камеке отмечены преподавательской деятельностью в качестве профессора, заведующего кафедрой в Казахском государственном университете и в Казахской академии искусств. И в этой своей ипостаси он, как всегда, боготворил деликатность и такт, сохранял достоинство, стараясь не ввязываться в сомнительные дела и пустые дискуссии. Написав первую книгу в далеком 60-м, сочное и плодовитое перо его практически не просыхало, с тех пор дав жизнь более десяти полновесным книгам. Исследуя историю кино, Камал-ага защитил диссертацию, оставил прекрасные воспоминания о современниках, соратниках и коллегах по цеху, среди которых Олжас, Ануар, Шакен, Мажит, Аскар, Аким, Калихан. Для друзей служил он всесвязующим, консолидирующим началом, а по необходимости и нередко - беззаветным дипломатом-примирителем. Что касается его проникновенной публичной переписки со своим сверстником, столь же пламенным писателем-трибуном Шерханом Муртазой, то она навсегда останется в благодарной памяти поколений как правдивый документ общественно-политической мысли казахов 90-х годов ХХ века.

Помню, как, словно предчувствуя свой скорый уход, Камал-ага торопился завершить написание своих воспоминаний - дабы не с чужих слов, а из собственных уст изложить для грядущих поколений книгу своих размышлений с поэтическим названием "Семь перевалов и одно сокровенное", которая была выпущена в 2000 году.

Пришедший в этот мир творить добро, всегда веселый, скромный, сосредоточенный и деловитый, вот уже два года как Камал-ага покинул наши ряды. Но, слава Богу, его слово не забыто: в прошлом году вышло его трехтомное собрание сочинений, а теперь вот - книга наших воспоминаний о нем.

В этом - продолжение его судьбы, увы, ограниченной годами жизни, но безграничной в пространстве его высокого искусства. Да будет же светлой и долгой эта дорога.