Нигматжан Исингарин, "Литер", 1 февраля

В эти дни в республике отмечают 95-летие выдающегося сына казахского народа, талантливого руководителя Динмухамеда Ахмедовича Кунаева. Мне не довелось непосредственно работать рядом с ним, но были две встречи, которые сыграли большую роль в моей биографии.

В 1977 году Казахская железная дорога была разделена на три: Целинную, Алма-Атинскую и Западно-Казахстанскую. Первым решительным действием руководства этих дорог было стремление резко активизировать развитие магистралей, усилить их пропускную и провозную способность и за счет этого обеспечить перевозки грузов и пассажиров как внутри республики, так и транзитные.

Нам часто приходилось выезжать в Москву, в Министерство путей сообщения, поскольку все вопросы капиталовложений, выделения средств на эксплуатационную деятельность, плановые показатели решались именно там. Центр тоже не забывал о нас – приезжали к нам и руководители министерства, его главных управлений, благодаря этому очень многое удавалось сделать после раздела дорог.

Но принимаемые меры были недостаточными, и ЦК Компартии Казахстана принял решение пригласить руководство Министерства путей сообщения в Алма-Ату. В начале лета 1979 года в столицу Казахстана приехали первый заместитель министра Ф. Шулешко и заместитель министра К. Кулаев, последний отвечал за развитие железнодорожного транспорта. Во встрече принимали участие: начальник Западно-Казахстанской железной дороги К. Кобжасаров, Алма-Атинской – Е. Буранбаев, а с Целинной магистрали пригласили меня, главного инженера, поскольку новый начальник дороги Н. Овсяник только недавно приступил к исполнению обязанностей, поэтому проблемы дороги знал пока недостаточно.

После обсуждения всех проблем в отделе транспорта и связи ЦК Компартии Казахстана участников совещания принял Д. А. Кунаев. Мы собрались у него в приемной в старом здании ЦК. Я был самым младшим по возрасту и, соблюдая приличия, зашел в кабинет последним. Динмухамед Ахмедович вышел из-за стола и поздоровался с каждым за руку. Когда очередь дошла до меня, он меня спросил по-казахски: "Ты кто?". Ответив ему также по-казахски сказал, что я главный инженер Целинной железной дороги и приехал на эту встречу, потому что начальник дороги работает недавно. Он повернулся к заведующему отделом транспорта и связи Л. Жукову и сказал: "Вы ищете начальника дороги за пределами республики, а посмотрите, какие у нас растут молодые кадры!". Леонид Григорьевич ничего не успел ответить, мы расселись за большой стол заседаний во главе с Д. А. Кунаевым. Состоялась подробная беседа о положении дел на железнодорожном транспорте. Сначала о проделанной работе доложил Л. Жуков. Заместители министров ответили на вопросы о принимаемых мерах, выступили начальники двух дорог. Свое мнение о положении дел высказал и я. Это была моя первая встреча с уважаемым всеми человеком, и она запала мне в душу. Когда мы выходили из кабинета, Динмухамед Ахмедович пожал мне руку, как бы благословляя меня.

В 1982 году я поехал учиться в Москву, в Академию народного хозяйства СССР. Через два года меня назначили начальником Целинной железной дороги. Работа в новой должности совпала с тяжелейшей зимой, железнодорожники сделали все возможное, чтобы обеспечить бесперебойные перевозки экибастузского угля на электростанции Урала и Сибири. Динмухамед Ахмедович потом сказал, что Экибастуз спас страну.

В феврале 1986 года состоялся XVI съезд ЦК Компартии Казахстана. Мне была предоставлена возможность выступить на съезде, меня избрали членом ЦК. Потом приходилось участвовать в пленумах, докладывать по каким-либо вопросам на различных совещаниях.

В августе того же года я принимал участие в совещании в Алма-Ате. Как правило, бывая в столице, мы обязательно заходили в отдел транспорта и связи ЦК КП Казахстана, докладывали о положении дел на местах и спрашивали у руководства, какие есть указания. Я и в этот раз зашел в ЦК, на месте был заместитель заведующего отделом транспорта и связи Ж. Тайгашинов. С ним мы были знакомы по совместной работе в г. Целинограде. В конце нашей беседы я спросил о Д. А. Кунаеве, о состоянии его здоровья, так как в то время ходили разные слухи. Ж. Тайгашинов ответил, что он у себя, и посоветовал пойти к нему и доложить о положении дел на дороге.

Было послеобеденное время. Я зашел к помощнику первого секретаря, тот сказал: "Скорее всего, вас примут, подождите в приемной". Пока ждал, подошли еще несколько человек. Прошло минут сорок, появился Динмухамед Ахмедович, поздоровался со всеми за руку, в том числе и со мной. Потом, обратившись к другим посетителям, сказал: "К нам издалека приехал молодой начальник дороги. Поэтому я поговорю сначала с ним. А вы бюрократы местные, приму вас после него". И, обняв меня, провел в свой кабинет.

Сели за большой стол. Немного смущаясь, я подробно рассказывал о ситуации на дороге, о том, как мы готовимся к перевозкам зерна нового урожая. Этому вопросу всегда придавалось первостепенное значение. Сказал о том, как мы перевозим уголь, как идет выполнение основных показателей. Докладывал недолго, Кунаев меня очень внимательно слушал, потом сообщил: "Все время звонит твой министр Н. Конарев. Он о тебе хорошо отзывается и просит отпустить тебя в Москву". Я ответил, что как раз и пришел спросить, как быть, потому что министр и мне звонил по этому поводу, но я не дал ответа, так как начальником дороги работаю всего два года, только вошел в курс дела, есть новые планы, проекты. Динмухамед Ахмедович сказал: "В министерстве есть разные заместители. Есть такие, которые каждый день на селекторном совещании говорят только о погрузке, выгрузке, вагонах. Ты на такую должность не иди. Если у тебя будет возможность как-то влиять на ситуацию по вопросам финансирования, материального снабжения, капиталовложений, тебя будут ценить, относиться хорошо, на такую работу соглашайся". Я ответил, что мне предлагают курировать вопросы капитального строительства, путевого и других хозяйств.

Кунаев, удовлетворенный моим ответом, сказал: "Поезжай, познакомишься с центральными органами, Госпланом, Госстроем, Госснабом, это все пригодится. Пройдет несколько лет, все равно ты будешь нужен республике. Так что благословляю, можешь дать согласие министру". Я был поражен тем, как он четко и точно определил роль, которая отводится министерству и тем людям, которые в нем работают, и, естественно, поблагодарил за добрые пожелания.

После этого состоялось мое назначение заместителем союзного министра. Уже было приготовился лететь в Москву, но меня задержали, и я принял участие в работе известного декабрьского пленума 1986 года. С нелегким чувством в тот же вечер я улетел в Москву на новое место работы. На адаптацию времени не было, пришлось сходу окунуться в дела. А их было невпроворот.

В Министерстве путей сообщения ко мне отнеслись прекрасно, особенно министр Н. Конарев. Работа у меня пошла. Пришлось принимать участие во многих крупных делах, таких как: строительство БАМа, железных дорог Тюменского Севера, устранение последствий землетрясения в Армении, реализация других крупных проектов на железнодорожном транспорте страны.

Связи с Казахстаном я не разрывал. Вскоре после отъезда мне позвонили из орготдела ЦК Компартии Казахстана и предложили написать заявление, чтобы в связи с моим переездом в Москву меня вывели из состава ЦК Компартии Казахстана. Я категорически отказался, сказав: партия в стране одна, и если вы считаете нужным вывести меня из членов ЦК – выводите, но сам заявление писать не буду. Два раза в год мне присылали приглашение, и министр Н. Конарев всегда отпускал меня на пленумы. Я имел возможность общаться с людьми, не прерывать связь с республикой. Более того, занялся несколькими интересными проектами для Казахстана.

После известных событий в 1986 году первым секретарем Казахстана стал Г. Колбин. Поработав некоторое время, я решил с ним встретиться, рассказать о том, какие вопросы для Казахстана мы решаем в министерстве. И такая встреча состоялась в гостинице постпредства Казахстана в Москве.

Г. Колбин сидел за столом. Поздоровавшись, он кивком предложил мне сесть напротив него. Я рассказал о том, как шло строительство вторых путей на Западно-Казахстанской дороге, как развивались Целинная и Алма-Атинская магистрали. О проекте строительства железной дороги от Узунагача до Капчагая в обход Алма-Аты, чтобы промышленные предприятия вынести из черты города. Но этот проект шел с большим трудом. Было два варианта, и оба проблемные. По первому дорога должна пересекать поливные земли, а по второму – более дальнему – огибала стрельбище Алматинского высшего общекомандного военного училища. Я попросил у Колбина содействия в этом вопросе. Говорил и о планах строительства метро в Алма-Ате. Он меня молча выслушал, никаких вопросов не задал. Было видно, что это его не интересует, и мне ничего не оставалось сделать, как попрощаться и уйти. На душе остался неприятный осадок от этой встречи.

А через некоторое время в Алма-Ате состоялся пленум ЦК Компартии Казахстана. Я прилетел на это заседание. На пленуме встретился с Н. А. Назарбаевым, он спросил о моей работе. Я сказал, что с работой все нормально, отношение хорошее, но тянет домой, и я обратился к министру с просьбой отпустить меня в Казахстан. Нурсултан Абишевич поддержал меня, сказав, что скоро грядут серьезные времена и, безусловно, я понадоблюсь республике. После этого разговора с еще большей энергией стал просить министра отпустить меня. А тут подвернулся случай: начальник Алма-Атинской железной дороги К. Кобжасаров собрался уходить на пенсию, и я попросился на его место. Конечно, сказал министру, что у меня нет абсолютно никаких претензий ни к нему, ни к его заместителям, ведь меня прекрасно встретили, создали все условия, очень хорошо относились, просто мне хочется вернуться в Казахстан.

В сентябре 1989 года закончилась моя московская командировка, которая продлилась почти три года и куда меня отправил Динмухамед Ахмедович Кунаев. Если бы тогда, в августе 1986 года, он не благословил меня, наверное, не получилось бы такого исключительно важного этапа в моей жизни, моей работе, моем становлении как руководителя.