Генох ВАЛЬШТЕЙН, "Индустриальная Караганда", 9 июля

Впервые познакомиться с Аукебаем Кульмагамбетовичем Кенжиным мне посчастливилось весной 1942 года. В то время я был первым секретарем Кировского райкома комсомола. Все наши помыслы были подчинены решению главной задачи - успешной работе комсомольско-молодежных участков по добыче угля, которые были открыты на шахтах треста. Они были укомплектованы выпускниками школ ФЗО, которым едва исполнилось пятнадцать-шестнадцать лет. Работа в очистных забоях-лавах отличалась высокой трудоемкостью: единственными механизмами в них в то время были врубовые машины, электросверла.

Райком комсомола ежесменно получал сводки о работе каждой комсомольско-молодежной бригады. Однажды третья смена комсомольско-молодежного участка на шахте № 8/9 им. Горбачева выдала половину плановой добычи угля, хотя объективных причин для столь плохой работы не было. Поговорив об этом с секретарем комитета комсомола шахты Галей Темирбековой, решили в ближайшую третью смену спуститься в шахту и на рабочем месте выяснить причину провала. Причина оказалась на поверхности. Оказывается, ребята, трудившиеся в ночную смену, днем не высыпаются из-за шума в комнатах общежития. Посоветовавшись с заместителем заведующего шахтой по быту, решили расселить молодых горняков по комнатам по бригадному принципу.

На следующий день часов в семь утра, когда я уже был в кабинете, ко мне зашел статный мужчина в кожаном пальто и, поздоровавшись, представился: "Я Кенжин Аукебай, парторг ЦК ВКП(б) шахты № 8/9 им. Горбачева, где вы вчера побывали. Меня крайне удивило, что вы не сочли необходимым зайти в партком и поделиться со мной своими впечатлениями и принятыми решениями. Советую вам поддерживать самый тесный контакт с первичными парторганизациями, опираться на их поддержку в своей повседневной деятельности".

Я поблагодарил А. Кенжина за мудрый совет. Расставаясь, он выразил удовлетворение моим стилем работы - рано начинать рабочий день (как правило, в 7 утра) и часто спускаться в шахты. С тех пор мы встречались с Кенжиным на разного рода мероприятиях как добрые знакомые.

Запомнился мне и такой случай: в ряды КПСС меня принимали в первичной организации Кировского райкома партии, где первым секретарем был в то время А. Кенжин. Я рассказал о себе, о работе в райкоме комсомола. Собрание проходило в кабинете первого секретаря. Вдруг зазвонил телефон. Секретарь приемной доложила, что приглашают к телефону А. Кенжина, который, извинившись, просил участников собрания прервать обсуждение до его возвращения из кабинета второго секретаря, куда он попросил телефонистку переключить абонента. В кабинете воцарилась неловкая тишина, все ждали, что скажет А. Кенжин.

Он же, вернувшись, спросил меня: "Почему вы никогда не обращаетесь ко мне по личным вопросам? Я знаю, что у вас в Караганде нет близких родственников. Пожалуйста, завтра в 7.00 жду вас у себя. Договорились?"

Затем А. Кенжин предложил прекратить обсуждение и приступить к голосованию. В кандидаты в члены КПСС я был принят единогласно.

На память приходит и другой эпизод, характеризующий А. Кенжина как заботливого руководителя, особенно по отношению к эвакуированным из западных районов страны, временно оккупированных фашистскими захватчиками. В Кировский район прибыла группа учащихся из ремесленных училищ Донбасса. Это были девушки 15-16 лет, обучавшиеся для работы мотористками в лавах. Эвакуировали их в спешке, без теплой одежды и обуви. Зачислили в ремесленное училище № 10, обеспечили спецодеждой - фуфайками и ватными брюками, чунями - глубокими галошами. Но наступила зима, а теплой обуви у них не было. В поселке Компанейском находилась артель "Пимокат", которая занималась производством валенок. Вместе с директором училища А. Перфильевым мы поехали к председателю артели В. Чернову с просьбой отпустить сто пар валенок для учениц РУ № 10.

Чернов нам пояснил, что он выполняет заказы только для действующей армии и не волен распоряжаться готовой продукцией по своему усмотрению. От него мы поехали к секретарю горкома партии А. Кенжину. Он сначала позвонил В. Чернову, который заметил, что в артели присутствует военный представитель, контролирующий отправку валенок на фронт. Кенжин тогда связался по телефону с первым секретарем ЦК партии Казахстана Ж. Шаяхметовым и объяснил ему создавшуюся обстановку. Ж. Шаяхметов пообещал помочь. На следующий день из соответствующего отдела Минобороны поступил в адрес артели "Пимокат" наряд на 100 пар валенок для ремесленниц. Радость девушек была неописуемой. В новых валенках они не стеснялись появляться и на танцевальных вечерах.

Через некоторое время мне было предложено перейти на работу в райком партии заведующим организационно-инструкторским отделом. На очередном пленуме был обсужден отчет горпромсоюза объединения артелей об их участии в бытовом обслуживании населения. Выступая с трибуны, я подверг критике председателя горпромсоюза за то, что артели не занимаются выпуском бытовых товаров, таких как хозяйственное мыло, крем для обуви, и другой продукции, так называемого ширпотреба, хотя исходного сырья и специалистов в районе и городе было предостаточно.

Присутствовавший на пленуме секретарь горкома партии А. Кенжин полностью поддержал мои критические замечания и пообещал рассмотреть эти вопросы на бюро горкома партии.

Расставшись с партийной работой, А. Кенжин работал председателем обкома профсоюза угольщиков, затем заместителем начальника комбината "Карагандауголь" по кадрам и быту. И на этих участках работы, как и на партийной, проявились лучшие черты его характера - чуткое и внимательное отношение к людям, доброжелательность, готовность протянуть руку помощи любому нуждающемуся.

Мне запомнились слова, сказанные в память об Аукебае Кенжине в день его похорон прославленным директором шахты им. Костенко, Героем Социалистического Труда Н.С. Гульницким: "От нас ушел человек, олицетворявший мудрость и доброту своего народа".