Николай Кузьмин, "Эксперт Казахстан", 30 мая

Для нации, превыше всего ставящей свое единство, сосуществование диаметрально противоположных взглядов на свое прошлое – от Чингисхана до целины – не вполне естественно. Если согласиться с афоризмом Цицерона "Historia est magistra vitae" (история – наставница жизни), то получится, что наше общество расколото по своим взглядам не только на события прошлого, но и на цели и пути своего развития.
История как сборник рассказов о героях прошлого должна способствовать консолидации общества. Было бы вполне естественным, если бы новая история Казахстана, со своими новыми мифами и героями, но единая для всех казахстанцев, стала одним из элементов, цементирующих и сплачивающих народ Казахстана. Но единой истории нет, и, видимо, не будет. Во всяком случае, той истории, которая уходит в прошлое больше чем на двадцать лет. Исключение составляет, пожалуй, лишь победа в Великой Отечественной войне, на пересмотре значения которой сегодня настаивают лишь политические маргиналы.

Объяснить и предсказать
Каким бы радикальным не казался пересмотр истории Казахстана после развала Советского Союза, перемены, произошедшие за последние двадцать лет внутри самой исторической науки, выглядят еще более впечатляющими. Первоначально история как наука представляла собой набор фактов вперемешку с мифами, расположенных в хронологическом порядке, в которых центральное место занимали герои – личности. Собственно, каждая из этих историй представляла собой не просто пересказ событий, но и прославление героев этих историй. Не случайно муза истории Клио в древнегреческой мифологии была дочерью Зевса и Мнемосины – богини памяти. Лишь в ХХ веке историки поставили пред собой цель объяснить те или иные этапы развития цивилизации.
Слово "история" в русском, французском, немецком языках имеет значение "рассказ о событии". Так же и наука история долгое время представляла собой сборник рассказов о героях прошлого и событиях с их участием. Попытки выявить какие-то закономерности в развитии человечества и найти им объяснение в действии законов, схожих с теми, которые были открыты в области естественных наук, успеха не приносили. В словаре Брокгауза и Ефрона статья "Исторические законы" завершается пессимистическим выводом: "Историческим законам дается часто толкование, несогласное с научным словоупотреблением, когда, напр., под И. законом разумеют моральные предписания или политические уроки, или отдельные эмпирические обобщения (вроде немецкого Drang nach Osten или франко-русской дружбы, многими принимаемых за законы истории). Наконец, нередко И. законами какого-либо народа называются традиционные устои его культурного и политического быта. Одним словом, под И. законами разумеются понятия весьма несходные и притом под очень различными углами зрения, вследствие чего гораздо лучше избегать употребления этого выражения".
За последние сто лет историки вышли на качественно новый уровень – они смогли не только описывать события, но и объяснять их. Это произошло благодаря ученым, пришедшим в историю из экономики, математики, социологии. Их интересовали уже не личности, а количественные параметры – численность и плотность населения, объемы торговли, цена на товары, а также элементы научно-технической революции – изобретение стремени, огнестрельного оружия, паровых двигателей и т.п.
Отдельно стоит сказать о демографах, которые со времен Томаса Мальтуса связывают рост населения с социальной нестабильностью. Прогнозы самого Мальтуса о европейской катастрофе не сбылись, во многом потому, что он не мог предвидеть ни масштабного применения паровых машин, ни массовой эмиграции в Америку. Но его теоретические выкладки, дополненные Давидом Рикардо, оказались в целом верны. Основываясь на неомальтузианских теориях, Самюэль Хантингтон в своем бестселлере "Столкновение цивилизаций", вышедшем в 1996 году, фактически предсказал приход "арабской весны", которую мы сегодня наблюдаем. "В главных арабских странах (Алжир, Египет, Марокко, Сирия, Тунис) число людей двадцати с небольшим лет, ищущих работу, будет расти примерно до 2010 года. […] Резкий рост грамотности в арабских странах приводит к разрыву между грамотным молодым поколением и преимущественно неграмотным старшим, поэтому "несовпадение знаний и власти", скорее всего, "внесет напряженность в политические системы", – пишет он. Современная историческая наука способна не только описывать события, но и выявлять причинно-следственные связи между ними, а также предсказывать их.

Батыры местного значения
Во времена перестройки началась, а после получения Казахстаном независимости резко активизировалась работа по реконструкции казахстанской истории. Многое было сделано для популяризации творческого наследия казахских интеллигентов, ставших жертвами репрессий в сталинские времена. Появились и новые герои из более отдаленного прошлого, о которых письменных свидетельств зачастую не существует, а есть лишь устные предания. Но борьба за "легализацию" этих героев ведется порой даже более яростная, чем за реабилитацию алаш-ординцев. Например, ответом на появившуюся в конце 2007 года в газете "Свобода слова" статью "Карасай батыр – казахский Илья Муромец", в которой автор выступил против фальсификации истории Казахстана, стал судебный иск о защите чести и достоинства со стороны потомков Карасай батыра и Джамбула Джабаева.
Появились и новые враги, преимущественно из числа партийно-правительственной элиты советского времени, но только неказахской национальности. Идеологический контекст был вторичен. Казахи, будь то красные комиссары или белоэмигранты, Мустафа Чокай или Бауржан Момышулы, все в равной степени оказались героями. Этнический характер исторического реванша способствовал тому, что казахская элита не была официально поделена на героев и врагов, соответственно, не произошло и стигматизации их родственников. Разумеется, на персональном уровне знание о том, кто в ходе внутриэлитной борьбы в советские времена оказался проигравшим, а кто победителем, сохранилось до сих пор и накладывает свой отпечаток на отношения – но лишь на уровне отдельных семей.
Видимо, процесс появления новых батыров районного масштаба будет идти до тех пор, пока не будут удовлетворены потребности всех местных общин в своих собственных героях. Но на государственном уровне коррекция истории как пополнение пантеона батыров не имеет идеологической ценности, да и просто невозможна. Как отмечает известный казахстанский исследователь Ирина Ерофеева, те батыры, которые в одном районе считаются героями национального масштаба, для жителей соседнего района – всего лишь конокрады. Поэтому можно предположить, что в идеологических целях будет использоваться преимущественно история независимого Казахстана.

Суверенная история
История, в отличие от прочих наук, всегда находилась в сфере самого пристального внимания со стороны правящей элиты. Не случайно КПСС с таким вниманием относилась к истории. Был даже научный предмет под названием "История КПСС", обязательный для изучения в университетах, а слова "антисоветский" и "антиисторический" принадлежали к одному семантическому ряду. История эта конструировалась, переделывалась, исправлялась в зависимости от обстановки и потребностей правящей элиты. Из нее стирались имена одних людей и вписывались имена других. В результате история Великой Отечественной войны, какой мы ее знаем, – это не только история сражений, но и истории, сочиненные "летописцами" из ГлавПУРа (в Рабочее-Крестьянской Красной Армии – Главное политическое управление). Впрочем, в дело мифологизации своей собственной, а также мировой истории вносят свой вклад историки и политики многих стран.
Официальной идеологии в Казахстане пока нет, но есть корпус идеологических установок, провозглашаемый президентом и его партией "Нур Отан". Одна из них, определяемая как главная ценность казахстанского общества – это национальное единство. В прошлом году была принята доктрина с соответствующим названием. Нурсултан Назарбаев получил титул лидера нации, специально закрепленный в Конституции. Праздник Первого мая, переименованный из Дня международной солидарности трудящихся в День единства народа Казахстана еще в 1996 году, в этом году был объявлен самым важным праздником в год двадцатилетия независимости.
Подобно тому, как межэтническая и межконфессиональная толерантность достигается за счет ограничений на политическую активность, так и объединяющая нацию история будет базироваться не столько на достижении консенсуса по центральным событиям и героям прошедших времен, а на ограничении "объединительной истории" рамками суверенитета. Конструирование суверенной истории должно происходить на основе некой идеологии, а такой идеологией сегодня выступает идея национального единства. Единство это, в свою очередь, выступает необходимым условием для сохранения независимости. Формула "мы независимы, поскольку мы едины" не раз повторялась Нурсултаном Назарбаевым.
В суверенной исторической науке Казахстана параллельно идут два процесса – казахская культура становится все более древней, возраст Алматы и других городов исчисляется уже тысячелетиями, но история казахстанской государственности на политическом уровне отсчитывается лишь с 1991 года. Все, что было ранее, описывается краткой формулой – "борьба за независимость – обретение независимости".