Амангельды Тастыгараев, "Огни Мангистау", 3 марта

К 50-летию мангистауской нефти фонд имени Насипкали Марабаева выпустил серию книг о заслуженных нефтяниках региона. Одним из героев изданий стал ныне покойный Жанбырбай Картбаев – почетный геолог Казахстана, чье имя золотыми буквами вписано в историю региона: он по праву считается перовооткрывателем нефтяного месторождения Бузачи.
Предлагаем вниманию читателей воспоминания известного геолога Амангельды Тастыгараева о своем старшем коллеге, которые, к сожалению, не вошли в издание.
С Жанбырбаем Картбаевым я познакомился далекой осенью 1964 года. Я был студентом второго курса Казахского политехнического института имени Ленина в Алма-Ате. Как-то в нашу комнату в общежитии пришли ребята (на вид они были старше нас), поздоровались, представились. Оказалось, что это мангистауские ребята, только поступили в институт и теперь вот ищут своих земляков. У нас поднялось настроение – как-никак родные люди... Я обратил внимание на одного из них, который больше слушал и молчал. Потом в разговоре выяснилось, что после окончания школы он пошел работать на гремевшее на весь Союз Узеньское месторождение и потому знает о проводимых на нем буровых работах не понаслышке. Конечно, у нас, будущих геологов, этот факт не мог не вызвать восхищения. Это был Жанбырбай Картбаев, с которым впоследствии жизнь сведет меня не раз...
Талантливый от природы, Жанбырбай быстро влился в новую среду. Он схватывал все на лету, с ходу заявил о себе, успевал как в учебе, так и в общественной жизни. Его стали приводить в пример, он стал гордостью всего института. Нам, мангистаусцам, это особенно льстило: мы, младшие по возрасту, стали на него равняться. Золотое было время! Вспоминая то время, нельзя не упомянуть наших преподавателей – как искренне за нас они болели! Опекали студентов, словно родные люди: переживали за нашу учебу, за наше будущее. Они были для нас и воспитателями, и старшими братьями. В особенности переживали за аульских ребят. Ведь обучение в институте было на русском, а проблема сельских выпускников упиралась именно в язык. Они, наши преподаватели, оставили неизгладимый след в наших сердцах.
Пролетели славные студенческие годы. Жаке с успехом окончил институт и ему предложили остаться на кафедре. Но он со свойственной ему твердостью отказался от этого заманчивого предложения и поехал в далекий Мангистау, где в это время вовсю шли геолого-разведочные, буровые работы, где уже добывалось черное золото...
После института Жанбырбай Картбаев вернулся в коллектив, где успел поработать до института, – геологоразведочную экспедицию "Казгеологияразведка". Здесь он работает рука об руку с такими ставшими вспоследствии легендарными геологами, как Герой Социалистического Труда Валентин Токарев, Адиль Нурманов, Виктор Нечаев и другими. Работа среди асов – разведчиков недр – способствовала в полной мере раскрытию в Жанбырбае Картбаеве геологического таланта. Молодой специалист привлек внимание маститых геологов с самого начала, – к его дельным предложениям стали прислушиваться. Сам Токарев очень внимательно к ним относился, благо, они, предложения Жанбырбая, не единожды подтверждались на практике. Надо сказать, это было самое урожайное время для геологоразведчиков. Именно в те годы на полуострове Бузачи были обнаружены большие запасы нефти, – открыты месторождения Каламкас и Каражанбас. И я очень горжусь, что среди открывателей этих месторождений есть и Жаке...
Особенно плодотворными были для Жаке годы работы в производственном объединении "Мангышлакнефть" (ныне АО "Мангистаумунайгаз"), где он вначале трудился главным геологом на Жетыбайском месторождении и в последующем занимал должность главного специалиста в управлении геологии. Благодаря таланту и работоспособности Жаке из геологоразведчика смог переквалифицироваться в геолога по добыче. Надо сказать, что в объединении он начал работать не в самое удачное время, – это было начало 90-х, когда распался Союз. Цены на нефть упали, усугубились вопросы финансирования, все это привело к упадку производства. Обычно, когда падают объемы добычи нефти, становится очевидным профессиональный уровень специалистов, – ведь в такой момент тщательнейшим образом пересматривается эффективность проводимых мероприятий, их научная обоснованность, а также строго контролируется выполнение рабочих технологий согласно плану. И всегда выяснялось, что группа, руководимая Жаке, работала на самом высоком профессиональном уровне: к их расчетам нельзя было придраться, они выгодно отличались точностью и педантичностью исполнения.
Особо хотелось бы отметить отношение Жанбырбая Картбаева к своей работе. Его стиль не был похож ни на чей другой. По своей работоспособности Жанбырбай сильно отличался от других. Он любил решать сложные задачи: чем проблема была безнадежнее, тем он с большим азартом брался за ее решение. Я никогда не слышал из его уст жалоб на производственные трудности или проблемы. Производство было его стихией, его жизнью.
Если говорить о его личностных качествах, то, несомненно, Жаке был незаурядным человеком. Он никогда не говорил вслух о своей любви к Родине, хотя был патриотом до мозга костей. Он вообще не любил говорить впустую. Беззаветную любовь к родной земле и своему народу, его языку, культуре, традициям Жаке показывал на деле. Еще в начале 80-х годов Жаке, к тому времени едва достигнув 40 лет, надел казахскую тюбетейку, да так и не снял ее до самой смерти. Я часто любил наведываться домой к Жаке, чтобы за дастарханом под крепкий горячий чай послушать его рассказы о легендарном опальном полковнике, любимце казахского народа Бауржане Момышулы. Он много знал и рассказывал о жизни военного, о его ставших легендами героических поступках и ставших крылатыми выражениях, его непоколебимом высоком патриотическом духе. И я замечал, что во многом – поступках, характере, словах, действиях есть схожесть Жаке с легендарным полковником. Как и Бауржан Момышулы, Жаке был прямолинейным, честным, искренним, не терпел в людях двуличия, подхалимства, приспособленчества, не воспринимал мещанского, потребительского образа жизни. И слова с делами у него никогда не расходились. Он уважал еще Каныша Сатпаева, которого считал яркой звездой в созвездии геологических талантов, преданным своему народу сыном. Жаке не уставал рассказывать о жизни ученого, и говорил он так проникновенно и увлеченно, что чувствовалась его огромная любовь к этой великой личности, прославившей свой народ.
На производстве очень часто возникают ситуации, когда кроме академических знаний необходимы некая интуиция и смекалка. Приведу один пример, котрый мне запомнился. В 1976-1977 годах на площади Каламкас окончилась разведка, здесь были обнаружены большие запасы нефти и газа, и наряду с этим определена геологическая модель площади. Эти работы проводились лучшими геологами и учеными различных центральных научно-исследовательских институтов Союза. Они дали заключение, что геологическая структура месторождения образовалась за счет тектонических движений земной коры, и потому состоит из нескольких частей (блоков). Жаке, предварительно ознакомившись с их отчетом, во время его обсуждения со специалистами производства категорически заявил, что геологическая модель определена неверно. По его мнению выходило, что геологическое строение месторождения Каламкас – целостное. Как утверждают ученые, не было расчленения структуры за счет движения земной коры. Жаке доказывал, что при проведении корреляции нефтегазоносных пластов встречаются некоторые несогласия, и это связано с изменениями условий формирования стратиграфического строения залежи.
Критику в свой адрес ученые из Москвы не стали воспринимать серьезно: какой-то молодой геолог с производства пытается опровергнуть мнение маститых ученых, где это видано?! И даже сам Токарев, который уважал мнение Картбаева, не поддержал его в этом. Словом, отчет был утвержден ГКЗ. Об этом Жаке с горечью рассказывал мне потом. Тогда я работал в Узени. Я как мог утешил его, сказал, что время покажет, кто прав.
В 1979 году месторождение Каламкас было введено в эксплуатацию согласно технологической схеме, выполненной институтом КазНИПИнефть на основе утвержденных запасов в ГКЗ. На месторождении интесивно шел процесс бурения залежей нефти. Каждый год здесь пробуривалось около 250-300 скважин. По прошествии некоторого времени у промысловых геологов возникли трудности при определении интервала перфорации горизонтов (пластов), указанных в проектном документе. Я в это время работал в отделе разработки месторождений ПО "Мангышлакнефть". Причины возникших проблем были для меня очевидны. Это было следствием неверного построения геологической модели месторождения Каламкас именитыми учеными-теоретиками!
Для повторного построения геологической модели Каламкаса требовалось 5-6 лет. К этому времени было пробурено около полутора тысячи скважин и проанализированы полученные с них данные. Для этих работ были мобилизованы Мангистауская тематическая партия при объединении, а также многие известные ученые и специалисты института КазНИПИнефть. В результате повторного рассмотрения модели вместо прежних 7 горизонтов было выявлено 12 нефтеносных горизонтов! Из них 5 горизонтов, как говорил Жаке, обусловлены изменениями условий формирования стратиграфического строения залежи. Конечно, наряду с увеличением количества нефтеносных горизонтов должен был произойти рост общих запасов нефти по месторождению. Речь шла не только о порядке расположения запасов нефти относительно горизонтов. По вновь выявленным горизонтам геологофизические характеристики оказались куда ниже по сравнению с прежними горизонтами. Из-за этого характеристики нефти существенно изменились, то есть в будущем этот факт мог влиять на качество выполнения проектных работ.
Нужно отметить, что в повторное рассмотрение геологической модели Каламкаса существенный вклад внес Ибрагим Мурат, начальник управления геологии объединения, который организовал всю работу и сам непосредственно участвовал.
В этой истории меня поразило то, что опираясь на данные меньше чем со ста скважин еще во время буровых работ, Жаке один смог решить задачу, над которой бились целые коллективы специалистов. У казахов есть сравнение: человека, взвалившего на себя непосильный груз, приравнивают к "кара нару" – тягловому верблюду. Так вот, я думаю, что даже такое сравнение было бы недостаточно для Жаке. Ведь тягловому верблюду, каким бы мощным он ни был, груз ста верблюдов отнюдь не по силам. Я более чем уверен, что место Жаке в когорте геологов страны стоит особняком. Его звезда находится выше многих и горит она ярче...
Я не раз убеждался, что познания Жаке в геологии очень глубоки и широки, а его исследовательский талант, безусловно, высок. Как-то я ему сказал: "Жаке, почему вы не выступаете в печати со своими выводами, почему бы вам не защитить научную диссертацию?" Он ответил, что ему было бы достаточно того, чтобы с его мнением считались на производстве. "Если моя работа хоть немного будет приносить пользу народу, я буду очень рад...", – сказал он.
Жаке никогда не хвастался, не говорил о своих достижениях. Когда я сообщил ему, что геологическая модель Каламкаса пересматривается, он совершенно спокойно бросил реплику: "Ну и ладно". Зато он высоко ценил заслуги своих коллег, по-настоящему достойных похвалы личностей, подбирал для них теплые слова, не скрывал своего восхищения.
Уроженец Мангистау, вобравший в себя все самое лучшее от своего народа, родной земли, Жанбырбай Картбаев прожил жизнь в служении обществу.