Мирал ДЖАРМУХАМБЕТОВ, "Актюбинский вестник", 6 сентября

Актюбинец Борис Конюшенко стоял у истоков создания ВВС Народно-освободительной армии Китая, обучая солдат военному делу в боевой эскадрилье, воевавшей с чанкайшистами. В знак дружбы и за оказание помощи китайскому народу он был награжден памятной медалью самим председателем Мао Цзэ Дуном.
Неизвестная даже узкому кругу окружавших его людей одиссея старшего сержанта Конюшенко в Поднебесную началась в 1949 году и продлилась два с лишним года. До этого уроженец Актюбинска успел окончить школу № 45, поработать в железнодорожном депо, на механическом заводе, нефтекомбинате (бывший завод "Геотехника"), "Актюбрентгене". В 1946 году его призвали в армию и направили учиться в Московское авиационное училище. Оттуда старшего сержанта Бориса Конюшенко, техника по авиационному оборудованию, перекинули в Западную Украину.
А в апреле 1949 года судьба Бориса Ивановича резко изменилась. Его в группе военных отправляют во Львов на собеседование. В спецкомиссии – одни высокие чины, не ниже майора. Беседовали с ним на разные темы и было непонятно: для чего все это? Ведь вопросы в то время не принято было задавать. Потом сняли со всех размеры одежды, обуви, головных уборов, сфотографировали и отправили в Киев. Там офицеры другой спецкомиссии опять вели долгие расспросы – биография, родители, родственники, судимость и т.д.
Из Киева их доставили в Москву, поселили в гостинице. В один из майских дней посадили всех в машины и повезли в Подмосковье. Привезли в воинскую часть, находящуюся где-то в лесу, завели в клуб. На сцену вышел генерал и объявил: "Вы направляетесь в Китай для выполнения специального задания". Затем ознакомил с военной, экономической и политической ситуацией в этой стране. А она была в то время такова.
В стране сложилось противостояние политических сил. С одной стороны выступал патриотический фронт, возглавляемый КПК и Мао Цзэ Дуном. Этот фронт ставил перед собой задачи свержения реакционного гоминьдановского режима и построения свободного, независимого демократического Китая. С другой стороны реакционный лагерь, возглавляемый буржуазно-помещичьей партией Гоминьдан, поддерживаемой США, которые рассчитывали использовать послевоенный Китай в качестве плацдарма против Советского Союза и национально-освободительного движения в странах Юго-Восточной Азии. США после капитуляции Японии держали в Китае больше 110 тысяч американских военнослужащих. Они обучали и вооружали солдат гоминьдановских дивизий, поставляли военную технику. Режим, опираясь на поддержку США, развернул в Китае гражданскую войну. Официально Москва заявляла, что последняя является внутренним делом Китая. На деле СССР оказывал коммунистическому Китаю не только материальную помощь: в страну были направлены тысячи военных специалистов и солдат.
В одно из таких формирований попал и техник по самолетному оборудованию Борис Конюшенко. Отправке в экзотическую страну предшествовал ряд секретных приготовлений. После напутствия генерала и озвучивания задания солдат снова привезли в Москву, забрали все документы. Каждому выдали по три комплекта гражданской одежды – костюмы, шляпы, рубашки, обувь. "Привыкайте носить гражданскую одежду", – посоветовали им.
До Китая добирались по КВЖД. Сначала до Читы, затем до станции Отпор. Там пересели в китайские вагоны и по узкоколейке добрались до Харбина. Затем попали в Пекин, откуда их отправили в город Цзинань, что на востоке страны.
– Тогда в Китае была страшная разруха, хуже, чем в СССР, – вспоминает Борис Иванович, – примерно такая, как у нас была в годы гражданской войны. Служил в авиаэскадрилье. Стояла задача – помочь китайцам создать свою авиацию. Я помогал молодым ребятам изучать самолетное и аэродромное оборудование. Аэродромов как таковых не было. Подбирали подходящие площадки, поляны, расчищали их под взлетные полосы, устанавливали необходимое оборудование, и самолеты взлетали. Китайские солдаты были очень трудолюбивые ребята и любознательные ученики.
Китайские летчики учились летать на советских самолетах – ЛА, ЯКах. Наши инструкторы учили их воевать не на земле, а в самых настоящих воздушных боях, вылетая с ними на боевые задания.
Помните механика Макарыча в исполнении Алексея Смирнова из фильма "В бой идут одни старики"? Так вот, Борис Иванович также часто стоял на поле аэродрома, вглядываясь в небо в надежде увидеть возвращающиеся с задания самолеты своих друзей. И бывало, что не дожидался…
У летчиков шансов спастись при попадании снаряда в самолет или поломке не было. По сути, каждое задание было полетом в один конец. Непосредственное участие советских летчиков в боях на стороне НОАК тщательно скрывалось, поэтому парашюты им не выдавались, при себе личных документов никогда не было, свои подлинные имена советские солдаты и специалисты не называли.
На эти два года они пропали и для своих родных. "Командированным на войну" не говорили, когда они вернутся домой, они не писали писем, не общались с кем-либо, жили за городом. Лишь один раз Борис Иванович в сопровождении переводчика выехал в город Цзинань, чтобы купить рубашку. В одном из магазинчиков нашел понравившуюся и протянул деньги за нее. Стоявшие рядом покупатели стали что-то выговаривать ему. Переводчик пояснил: "Господин, так делать нельзя. Надо торговаться, сбивать цену". Он удивился. А запомнился этот случай тем, что из-за него он впоследствии, уже на родине, чуть не пострадал. Но об этом позже.
С июня 1949 по август 1951 года пробыл Борис Конюшенко в Китае. За это время он обучил военному делу около 30 человек, потерял трех друзей-летчиков, не вернувшихся с боевого задания. Как гласит история Китая, официально формирование ВВС НОАК началось именно в 1949 году, а значит наш герой имеет самое непосредственное отношение к этому событию. Естественно, за время службы у Бориса Ивановича появились друзья среди китайских солдат. Перед отъездом они подарили учителю свое фото, подписав ее. Живы ли они? Как сложилась их судьба? Очень хотел бы 84-летний Борис Конюшенко, 44 года после службы в армии проработавший в Актюбинском аэропорту, узнать это!
Может возникнуть вопрос, почему он раньше не искал их? Во-первых, режим секретности: при отъезде из Китая наш герой дал подписку не разглашать военную тайну в течение 50 лет. Потом были годы противостояния двух стран и закрытости Китая. О китайской странице жизни Бориса Ивановича знал лишь ограниченный круг лиц. Публикация в "АВ" впервые рассказывает о ней.
Хранил тайну Борис Иванович еще по одной причине. Я о случае, из-за которого он чуть не пострадал. Много лет спустя в советском магазине Борис Иванович обронил фразу о том, что надо торговаться, как это делается в Китае. Буквально на следующий день на работе его вызывают к начальству. Вошел в приемную, а ему секретарь говорит: "Вам в тот кабинет". Зашел, а там его ждет человек, как говорится, из "конторы глубокого бурения". Начал расспрашивать о случае в магазине, о Китае. Борис Иванович ничего не сказал, дал только товарищу из КГБ условный московский адрес. После проверки его оставили в покое, но тот случай надолго отбил охоту у Бориса Ивановича вспоминать свою командировку, которая сейчас тайны уже не представляет. Но из-за подписки и страха даже сейчас, спустя 60 с лишним лет, рассказывая корреспонденту "АВ" о своей жизни, он не раз осекался и переспрашивал: "А можно ли говорить об этом"?
О службе в Китае Борису Ивановичу напоминает поршневая эбонитовая авторучка, купленная им перед отъездом на родину в Пекине на площади Тяньаньмэнь. И еще медаль, которую ему вручили в феврале 1951 года "В память о создании особых войск при Народно-освободительной армии Китая и в знак дружбы и оказания помощи советскими специалистами китайским военным". Удостоверение за №100747 подписал председатель Революционной военной комиссии Центрального народного правительства КНР Мао Цзэ Дун.