Мади Алимов, camonitor.com, 9 мая

Завтра 9 мая – праздник Победы. С некоторых пор в нашем публичном поле предпринимаются попытки по дискредитации этого праздника в глазах подрастающего поколения. Пусть это остается на совести тех, кто этим занимается. Но до тех пор, пока здравствует хоть один ветеран Великой Отечественной войны, да и после этого тоже, мы должны помнить о ее суровых уроках. Сегодня мы публикуем продолжение беседы с главным научным сотрудником Института истории и этнологии им. Ч.Валиханова Кайдаром Алдажумановым, в которой он рассуждает о проблемных аспектах истории войны.

Туркестанский легион: переосмысление трагедии
– Наверное, было бы по меньшей мере неправильно не затронуть такой важный и болезненный для современного казахстанского общества вопрос, как история "туркестанского легиона". Потому именно вокруг этого вопроса ломается много копий. Что нужно сделать для того, чтобы правильно расставить акценты при оценке этой проблемы?
– Вопрос неоднозначный. Проблема военнопленных до сих пор остается "белым пятном" истории войны. В советское время в 1968 году вышла художественно-документальная книга Серика Шакибаева "Падение "Большого Туркестана". Сегодня его ругают все, кому не лень. Но надо отдать должное ее автору (работнику КГБ СССР), поскольку в своей книге он опирался на документы по расследованию деятельности военнопленных, хранящиеся в Москве, Алматы, Ташкенте и областных городах Казахстана. За все послевоенные годы это было первым известием о военнопленных, поведавшим, как и куда их (по своей воле или против нее) направляли из лагерей и что с ними потом было. Затем появились отдельные воспоминания легионеров, сумевших совершить побег и присоединиться к партизанам. Но это была односторонняя информация.
Начиная с 1990-х годов проблема изучения истории военнопленных начинает свой новый отсчет. Однако подходы к изучению и оценке событий у небольшой группы исследователей оказались разными. Яблоком раздора здесь является вопрос: имеет ли отношение к созданию Туркестанского легиона Мустафа Чокай или нет? Для одних Чокай чист, он лишь разъезжал по лагерям и составлял списки туркестанцев, чтобы спасти их от болезней и голодной смерти. Для других Чокай являлся духовным отцом в деле создания этого легиона.
Однако здесь Чокай не может считаться инициатором создания легиона из числа туркестанцев. Спецслужбы третьего рейха на оккупированной территории собирали всех оппонентов советской власти из числа белоэмигрантов. Такова была практика. Дело в том, что различные легионы из числа военнопленных создавались германской стороной и в период Первой мировой войны. Но их число было гораздо меньше, чем это наблюдалось в период Второй мировой войны. Начавшаяся еще в 1940 году разработка планов создания легионов из числа европейских военно­пленных-коллаборационистов нашла широкое распространение с началом войны с Советским Союзом.
Как отмечалось выше, к созданию легионов и идеологическому сопровождению организационных мероприятий были привлечены все известные деятели татарской, кавказской, туркестанской эмиграции. Первый туркестанский полк был сформирован еще в середине ноября 1941 г. Одновременно создавались и другие легионы из числа советских граждан, попавших в плен. Весной 1942 года в лагерях, расположенных на территории Украины и Польши были сформированы несколько туркестанских батальонов. Такая работа продолжалась и в последующем.
В данном случае германские спецслужбы и восточное министерство мошенническим путем спекулировали на национальных чувствах советских граждан, обещая им создание независимого государства "Большой Туркестан". Сами легионеры в это не верили и при первых же удобных случаях отдельно или целыми группами переходили на советскую сторону. В свое время мне доводилось работать в составе парламентской комиссии по изучению обстоятельств трагедии голода и массовых политических репрессий. В рамках этой работы удалось ознакомиться с делом осужденных участников Туркестанского легиона в 1947 году. Документы свидетельствуют, что первые же диверсионные группы, сброшенные с самолета в западный регион Казахстана, сразу же добровольно являлись в органы НКВД. Были среди них отдельные личности, типа Амерхана Тлеумагамбетова, возглавившего большую диверсионную группу под псевдонимом Алихан Агаев и сброшенную на территорию нынешней Атырауской области, которые рьяно пытались исполнить задание гитлеровцев.
99% легионеров попали в эти формирования не по убеждению. Поэтому до сих пор всплывают забытые имена казахов-участников Движения Сопротивления в странах Европы. Казахи воевали в составе французских маки, болгарских, югославских, греческих партизан. Почти все они бывшие легионеры.
Безусловно, после войны государство обошлось с ними несправедливо. Даже те, кто, сбежав из легиона, воевал в партизанских отрядах или в составе регулярных войск, после войны были привлечены к ответственности или проходили унизительную проверку. Недоверие к ним было постоянным. Сложилась парадоксальная ситуация: многие, если не большинство, из числа легионеров до сих пор не реабилитированы. Этого добивались лишь некоторые, кто настойчиво требовал реабилитации, вроде скрипача Айткеша Толганбаева и поэта Хамзы Абдуллина. Того государства, кому они присягали, давно уже не существует. Мало того, депортированные в Казахстан и другие регионы СССР народы и этнические группы, обвиненные в коллаборационизме в период оккупации их территории противником, давно реабилитированы. А ведь среди них было немалое число людей, обвиненных в коллаборационизме. Они реабилитированы, а участники Туркестанского легиона до сих пор считаются изгоями. Люди не виноваты, что оказались песчинками в жерновах большой политики. Получается, что империи сталкиваются, а человеческие судьбы становятся разменной монетой.
К сожалению, до сих пор нет точных данных о численности казахов, узбеков, уйгуров, дунган и других представителей народов бывших среднеазиатских республик, оказавшихся в Туркестанском леиогне. В архивах Москвы мне удалось обнаружить данные о том, что осенью 1945 г. союзные державы передали советской стороне в порядке репатриации 24 тысячи казахов-военнопленных, а также 28 тысяч узбеков, 4500 киргизов и т.д. Но это только те, кто попал в зону освобождения союзных войск (США, Великобритания, Франция, Югославия). А численность тех военнопленных, которые освобождались советскими войсками, еще предстоит выяснить.
Еще одна проблема, оказавшая отрицательное влияние на судьбу военнопленных. Как известно, союзные державы к концу войны вели негласную политику ограничения советского влияния, перешедшую затем в затяжную "холодную войну". Поэтому, как отмечается в документах, союзники старались воспрепятствовать репатриации советских граждан, настойчиво добиваясь подписки о службе после возвращения на родину в пользу той или иной разведки. В итоге, все это привело к концу 40-х – началу 50-х годов к массовой "охоте на ведьм", что тяжким бременем отразилось на судьбах бывших военнопленных.

Фарисеи, не тревожьте солдат
– Каково ваше мнение относительно спекуляций вокруг 28-ми панфиловцев? Как к этому нужно относиться? Это глумление над историей или же это неизбежные последствия чересчур идеологизированной подачи истории войны?
– Вопрос о 28-ми панфиловцах будируется давно. И на это есть свои причины. В период самых трудных боев в Подмосковье в штабе и политотделе 316-й дивизии оказался военный корреспондент газеты "Красная звезда" Виктор Коротеев (известный журналист, военный писатель). Собирая сведения о значительных событиях, в особенности о героизме воинов для газеты, он ознакомился с оперативной обстановкой. Тогда ему сообщили о подвиге 30 (потом 29) солдат роты капитана Гундиловича из полка полковника Капрова. Эти сведения он сообщил в редакцию о том, как горстка бойцов не пропустила немецкие танки.
Статья была опубликована. На другой день редактор газеты Давид Ортенберг (Вадимов) поручил литературному секретарю редакции, известному талантливому публицисту, писателю Александру Кривицкому написать статью о 28 панфиловцах. Писательский, журналистский прием с учетом обстановки (в те дни об отходе назад речи не могло быть) позволил автору войти в образ политрука Клочкова и написать известные ныне слова "Велика Россия, но отступать некуда: позади – Москва!" Раненый до этого боя командир роты был отправлен в госпиталь, поэтому командование на себя взял политрук. Когда этим событием заинтересовался сам И.Сталин, он порекомендовал использовать этот подвиг группы солдат в агитационных работах, а погибшим присвоить звание героя. До оформления необходимых документов в дивизии, в полку работала высочайшая комиссия. Другое дело, что солдат, вступивших в бой, было больше чем 28. Кроме того, считавшиеся погибшими несколько человек оказались живыми (кого-то подобрали и отправили в госпиталь, кто-то попал в плен и т.д.).
Когда нужно было представить 28 человек к званию Героя, в список включили и двух человек, не служивших в этой роте. В списке также оказался Аскар Кожабергенов из Кугалинского района Алматинской области, бывший детдомовец, призванный позже, но к тому времени, когда составлялись списки героев, павший смертью храбрых.
Со временем все это стало предметом досужих разговоров, дополняемых вымыслами. Эти неприглядные разговоры, начиная со времени публикации в 90-е годы статьи тогдашнего заместителя генерального прокурора СССР, набрали обороты. Даже директор Государственного архива Российской Федерации Сергей Мироненко, где хранится это заключение, позволил себе раздавать иронически-издевательские интервью, утверждая, что такого боя никогда и не было, и мол, кто такие вообще панфиловцы?.. Он, видимо, не в курсе того, что 16 ноября 1941 г., когда происходил означенный бой (если даже его и не было), 316-я стрелковая дивизия за массовый героизм воинов в боях за оборону Москвы была преобразована в 8-гвардейскую. Погибший сразу же после этого Герой Советского Союза генерал-майор И.В.Панфилов в знак признания его заслуг перед родиной был похоронен с почестями в Москве на Новодевичьем кладбище. Подвиг героев-панфиловцев остался в истории. А погибшие 28, или сколько бы их там ни было, солдаты не виноваты и тем более они не напрашивались на звание героя.
Как ни в чем не виноват и Аскар Кожабергенов. Но человек совершил подвиг, погиб во имя Родины, и его имя включили в список героев. Поэтому акимату г.Алматы необходимо восстановить его имя на тумбе в Аллее героев, которая находится в парке имени 28-героев-панфиловцев. Потому что указа о присвоении ему звания Героя Советского Союза никто не отменял.
– Недавно началась не очень понятная история с захоронением Алии Молдагуловой. Как вы ее оцениваете и каков дальнейший возможный сценарий развития событий?
– Могу повторить сказанное выше и по отношению к неожиданно возникшему вопросу о захоронении Алии Молдагуловой. Вообще-то, насколько я знаю ее семейную историю и некоторые фронтовые документы, ее настоящее имя Ылия (Ілия). Поэтому в наградном листе написано Лия (в русской транскрипции правильно). Но в наградном листе в ее фамилию вкралась ошибка, которую сегодня наши русскоязычные газеты, невзирая на этическую сторону, склоняют на все лады. Как это принято, у русских средней полосы России, распространенное "аканье" исказило фамилию Молдагуловой на Магдагулову (старательный писарь, не разобравшись, букву "Л" превратил в "Г").
Работая значительное время в отделе истории Великой Отечественной войны Института истории и этнологии им. Ч.Ч.Валиханова, в свое время мы интересовались и трансформацией ее имени в Алию. Учитывая то, что имя Алия более благозвучнее, чем "Ылия" или "Илия", кто-то из руководителей республики посоветовал отныне ее имя писать в такой транскрипции.
Что же касается ее праха, то шум, поднятый вокруг этого, иначе чем глумлением не назовешь. В 1970 г. в Актобе, в областном историко-краеведческом музее, я познакомился с полковником Николаем Матвеевичем Уральским, бывшим командиром 54-й стрелковой бригады, в которой воевала Алия. Он приезжал специально на родину героини. Рассказывая об обстоятельствах ее гибели, он говорил, что она похоронена в общей братской могиле. Позже там установлена памятная плита.
"Сенсацию", поднятую российскими поисковиками, считаю неуместной, а шумиху, подхваченную нашими газетами, в том числе и казахскоязычными, можно считать верхом кощунства. Чисто по-человечески было бы лучше, если бы они оставили в покое ее имя.

"Приватизация" героики
– Сегодня среди ученых-историков постсоветского пространства, мягко говоря, явно прослеживается тенденция "приватизировать" героику и героев ВОВ. Как они отражаются на современной трактовке истории ВОВ? И что с этим делать? Или это явление неизбежного порядка?
– Крушение прежнего всеобщего идеологического контроля партии, процесс восстановления подлинной истории войны и прежде всего ее трагических и теневых сторон, укрытых советскими идеологами от общественности, – после 1991 года все это открыло дорогу к разработке ранее не освещенных ее проблем. Вспоминаю свой личный опыт: на основе ранее не позволявшихся к использованию документов в конце 80-х – начале 90-х годов появились исследования о депортированных в Казахстан народах, Трудовой армии; начались публикации материалов о военнопленных и т.д.
Каждое государство СНГ стало разрабатывать свою историю. В принципе, такая практика существовала и раньше. Но в то время книги, выходившие в отдельной союзной республике, являлись составной частью единой истории войны 1941-1945 гг. И поэтому тот разнобой, который начался с наступлением 90-х годов, продолжается. Вместе с тем история каждой из бывших республик СССР имеет свои особенности, связанные с войной. Поэтому историки стран Балтии трактуют историю войны, исходя из интересов собственных государств. Даже на Украине разнятся подходы к истории войны и ее персонажам.
Если обратиться к истории вопроса, в конце 80-х – начале 90-х годов сама жизнь выдвигала на первый план проблемы, доселе остававшиеся "белыми пятнами" истории войны. Действительно, все, что скрывал тоталитарный режим от своего же народа, стало с перехлестом выливаться на страницы популярной среди массового читателя печати, а уже оттуда в виде новоявленных трактовок перекочевало на страницы "перестроечных" книг. Когда обществу постоянно и длительное время навязывают негативную информацию, унижающую и подтасовывающую его историю, передергивающую очевидные факты и события, в особенности когда это касается истории войны, все это вызывает отрицательную реакцию со стороны определенной части населения – в первую очередь непосредственных участников войны и тех, кто занимается ее изучением. Как закономерный результат этого процесса может рассматриваться появление на полках книжных магазинов целой серии "неосталинианы", книг, посвященных Л.Берии, в которых восхваляется их деятельность.
Другой крайностью можно назвать книги бывшего офицера разведки КГБ СССР В.Суворова (настоящая фамилия Резун), еще во времена СССР сбежавшего в Англию. Ныне в России, да и здесь у нас, его книги о войне можно назвать идеологически конъюнктурным товаром, несмотря на то что массовый спрос на них уже давно упал. Однако все это имеет определенное влияние на исследования по истории войны.
К сожалению, казахстанская историография войны утратила прежний профессионализм, хотя закрытых тем в советское время было предостаточно. Сегодня нет научных исследований, в которых профессионально освещалась бы военная тематика. Отдельные статьи и издания не выдерживают критики из-за отсутствия в них научной основы. Прежде всего я имею в виду исследование истории и проблем фронта и тыла. Сегодня запросто можно увидеть на страницах печати рассуждения о том, что, дескать, Сталин первым хотел открыть войну, но его просто опередил Гитлер, и прочие досужие разговоры. В частности об этом, не разобравшись до конца в сложной природе международных отношений в предвоенные годы, на страницах "Казахстанской правды" утверждает директор Института истории государства Б.Аяганов.
Такие факты свидетельствуют о продолжении, только в несколько иной плоскости и другими методами, тех же приемов противостояния, что и во времена "холодной войны". Сейчас, в условиях демократии, каждый волен писать все, что ему вздумается. Печально только то, что на эту стезю вступают люди, считающие себя профессиональными историками. Начитавшись пропагандистских сочинений В.Суворова (Резуна), типа "Ледокола", они начинают рассуждать в том же контексте. При этом не допуская даже мысли, что "шедевры" Резуна, помимо службы интересам определенной системы, являются его бизнесом.
В настоящее время, как вы правильно подметили, явно прослеживается тенденция "приватизировать" героику войны и ее героев. Вырывая из общего контекста кого-либо из героев войны, некоторые авторы зачастую стараются приписать ему всю героику какого-нибудь сражения или вовсе всей войны. Этим грешат и наши казахстанские авторы, в основном писатели и журналисты, обходя молчанием многих известных профессиональных военных.
Например, полковник Абульхаир Баймульдин – бывший заместитель командира 100-й национальной казахской стрелковой бригады, погибший в бою. Он еще до войны окончил Военно-политическую академию РККА, воевал в составе корпуса генерала Доватора, затем был переведен в 100-ю бригаду. Перед гибелью он был назначен командиром 1-й стрелковой дивизии, сформированной на основе 100-й бригады. Похоронен в городе Невель, рядом с Маншук Маметовой. Такая же судьба и у командира одной из танковых бригад Юго-Западного фронта, еще до войны окончившего Бронетанковую академию РККА, подполковника Гали Адильбекова. Дважды Герой Советского Союза, маршал Советского Союза И.Якубовский в своих воспоминаниях написал о нем, что "…он был одним из талантливых и перспективных командиров соединений. Если бы не преждевременная гибель в боях за форсирование Днепра, Г.Адильбеков вырос бы в крупного полководца". То же самое можно сказать и о Газизе Лукманове – начальнике политотдела 105-й казахской кавалерийской дивизии, затем 130-й стрелковой дивизии, погибшем в бою весной 1945 года. Редко вспоминают о первом советском генерале из числа казахов – Шакире Джексенбаеве. И таких примеров можно привести множество.
В настоящее время готовится к изданию десятитомная "История России". Наши российские коллеги теперь о воинах-казахстанцах и вообще о вкладе Казахстана в победу стараются лишний раз не упоминать. Каждая из бывших союзных республик пишет свою историю, на основе своей трактовки фактов и роли ее персонажей. А между тем история войны – это одна из основных проблем современности, где соприкасаются интересы всех стран СНГ. Поэтому поиски путей сотрудничества должны продолжаться.