Моисей ГОЛЬДБЕРГ, заслуженный работник культуры Казахстана, ветеран Великой Отечественной войны, "Казахстанская правда", 11 октября

I
Грустные осенние листопады с какой-то особой печалью вот уже семидесятый раз укрывают могилу нашей великой землячки Маншук Маметовой. Разноцветье листьев выглядит удивительными мазками художника, в которых преобладают карминовые тона, цвет ее пролитой крови на этой далекой от нас псковской земле.
Над этой святой могилой рябиновая тишина. Разве только летом в густой зелени можно услышать кукушку: Маншук, как рассказывал мне один из близких однополчан, бывший офицер связи Шукиржан Сыздыков, наивно верила в это кукование. Стрелковая часть для окончательного укомплектования боевой амуницией расположилась под Москвой в Лосиноостровском лесном массиве, где на удивление было много кукушек. И вот теперь уже здесь, на фронте, в минуты затишья между атаками и контратаками на переднем крае боев Маншук вслушивалась в лесную тишину, авось накукует ей долгую жизнь. Увы, птица всякий раз отмеряла ей не больше 20 лет жизни.
– Сама Маншук, как мы ее называли сестричка, была очень нежной, выглядела тонким березовым стебельком, – вспоминал Шукиржан. – Она любила собирать небольшие букетики ромашек с васильками или колокольчиками и укладывала цветы на ствол "максима". Из всех видов оружия он казался ей самым значительным. Старые генералы и маршалы, припоминая свои грозные боевые походы, частенько повторяли: "штык, сабля и "максим".
Я ей часто говорил: ты любишь пулемет как родного человека. Поэтому не обижайся, я будут тебя называть по отчеству – Максимовной.
В последнем письме, которое она написала, она попросила свою тетю Амину прислать ей зеркальце, чтобы видеть себя красивой, как она говорила, а не быть чумазой неряхой. Частенько мы наблюдали, что лицо она освежала росой, покрывающей листву. Тетушка Амина действительно передала ей на фронт малюсенькое круглое зеркальце, окаймленное пленкой киноленты. Я вставил осколки этого зеркальца в металлическую звездочку, которую вырезал для ее первого обелиска. Случалось, что она играла этим зеркальцем, пуская в глаза молодым красноармейцам ослепительные "зайчики". При этом она весело улыбалась парням.
– Откуда все-таки, Шукиржан, у этой хрупкой девочки оказалось столько храбрости, решительности и бесстрашия?
– Мы прибыли в Подмосковье в 1942 году, когда гитлеровцам уже был дан первый сокрушительный удар и был осуществлен разгром самых отборных частей вермахта. Но в Подмосковье мы все увидели такое, от чего и сегодня холодеет душа – сожженные и разграбленные деревни. В каждом оставшемся доме – горе и страдание. Нет запаха более горького, чем гарь пепелищ. Перед нами предстала истерзанная огнем и металлом дорогая сердцу советская земля.
Маншук, узнав о подвиге Зои Космодемьянской, все время говорила, что она отомстит за свою русскую сестренку. "Зло, – сказала Маншук, – требует мести".
На одном из армейских слетов в 1943 году, под Великими Луками, где сражалась Маншук, ее земляк Ибрагим Сулейменов произнес такую речь: "Почему я стал снайпером, почему я защищал и защищаю Москву? Я казах, мой дом далеко от Москвы. Москва – столица, она в моем сердце. Когда я увидел, как зверски гитлеровцы издевались над колхозниками Подмосковья, я подумал: если их не остановить и не уничтожить, они могут дойти до моей родной степи. Я не успокоюсь до тех пор, пока хоть один гитлеровец будет топтать нашу землю. Я уничтожил 239 фашистов. Призываю и вас нести смерть оккупантам".
Припомним эти слова, произнесенные бывшим механизатором Джамбулской МТС, и поклонимся его обелиску, который возвышается на мемориальном кладбище в Невеле, рядом с могилой Маншук. Он погиб в тех же тяжелых октябрьских боях 1943-го.
Военные операции придумывали генералы и маршалы в штабах фронтов и армий, а исполняли рядовые воины, сержанты, юные лейтенанты, которые ни при каких обстоятельствах не теряли чувства Победы. Подвиг павших вдохновлял живых, и среди творцов победы была наша Маншук. Вновь и вновь в сердце стучатся слова великого полководца, четырежды Героя Советского Союза Г.К. Жукова: "Свою книгу посвящаю советскому солдату. Его кровью и потом добыта победа над сильным врагом. Он умел прямо смотреть в глаза смертельной опасности, проявил высшую воинскую доблесть и героизм. Нет границ величию его подвига во имя Родины. Советский солдат заслужил памятник на века от благодарного человечества".

II
Для подготовки целой серии радиопередач о доблестных воинах знаменитой 29-й стрелковой дивизии мне посчастливилось встретиться с бесстрашным человеком, прошедшим первую боевую стажировку в Испании – с Михаилом Степановичем Шумиловым. На Волге его армия сражалась южнее Сталинграда. Михаил Степанович оказался добрым, очень открытым собеседником. Вспоминая эпизод пленения и первого допроса фельдмаршала Пау­люса, я полюбопытствовал:
– Он передал вам в знак признания пленения свой фельдмаршальский кортик. Какова его дальнейшая судьба?
– После моего допроса его доставили командующему фронтом генералу А. И. Еременко, где этот трофей выпросил Никита Сергеевич Хрущев.
Знаю, что Александр Иванович в тот день был очень расстроен. Его отозвали в Москву, а он хотел лично довести Сталинградскую операцию до логического конца. А тут заставили его передать командование К. К. Рокоссовскому.
– У Сталина появился новый стратегический план. Ему потребовался такой же надежнейший военачальник, чтобы принять командование на Калининском фронте.
Когда А. И. Еременко явился к Сталину, Иосиф Виссарионович попросил не обижаться на новое назначение и перестановку. При этом И. В. Сталин подчеркнул всю важность разгрома войск вермахта под Сталинградом. А кто будет доколачивать "привязанного зайца" – это уже особой роли не играет. И прямо там же он подчеркнул, какую важную роль будет иметь Невельская операция.
По воспоминаниям маршала А. М. Василевского, Сталин за всю войну единственный раз выезжал на два дня на фронт (Калининский) и встречался с генералами там, где сражалась Маншук Маметова. Стоял октябрь 1943 года. Боевые действия в тех местах осложнялись труднейшими условиями, лесисто-болотной местностью, большим количеством озер.
Невель оказался сильнейшим узлом сопротивления противника. Но именно он должен был стать ключом для завершения всей Смоленской операции и развития наступления в направлении Витебска и охвата севера немецких войск в Белоруссии и тем самым сковать немецкие группы "Север" и "Центр". Невель – важнейший узел железных и шоссейных дорог – был превращен противником в мощнейший пункт, который обороняли пять дивизий, 3-я танковая и 16-я полевая армии.

III
…Шел 837-й день войны. 6 октяб­ря в 10 часов утра после мощнейшего артогня по позициям гитлеровцев начался штурм укреплений, прикрывавших Невель. Ожесточенность атак и контратак достигала высшего накала. 3-я ударная армия под командованием Кузьмы Никитовича Галицкого, в которую входили пять пехотных дивизий и три стрелковые бригады, в том числе и 100-я казахстанская, сражались яростно. До каждого красноармейца довели задачу командования: бить врага без продыха, двигаться на Невель без колебаний и овладеть городом сходу. Около 22 часов Невель был освобожден и на здании городского Совета был водружен красный флаг, но в последующие дни доблестные советские бойцы продолжали развивать наступление севернее и южнее Невеля.
100-я стрелковая бригада сражалась на правом фланге армии, в районе озер Большой и Малый Иваны. Приходилось то обороняться, то переходить в атаки и, конечно, при этом перетас­кивать то туда, то сюда четырехпудовый "максим" с должным запасом патронных лент и изрядного количества воды. Дело это было нешуточное. Поэтому пулеметчики определили для себя позицию, выбрали необходимый холм, с которого в буквальном смысле они косили фашистские цепи, пытавшиеся перейти в контратаку. На позицию храброго батальона и на огневые точки трех пулеметов гитлеровцы обрушили шквальный огонь. Казалось, на склоне не было уже ничего живого. Но как только вражье поднималось в новую атаку, пулеметные очереди старшего сержанта Маметовой встречали врага ливнем свинца. Склоны того холма стали для нескольких сотен гитлеровцев вечной могилой.
Вспоминая сражение, Шукиржан Сыздыков рассказывал:
– Я часто встречался с ней в самых разных обстоятельствах. "Ну как, братишка, успеваешь за нами налаживать связь? – спрашивала она. – Я ведь сейчас зачислена в стрелковый батальон 21-й гвардейской дивизии в звании старшего сержанта. Так что учти, адрес полевой почты изменился". А маме она написала в открытке такие слова: "Спать не приходится. Жизнь пошла веселая. Веду расплату с фашистами огнем своего пулемета". А глаз у нее был метким. Всегда попадала в десятку. До войны она уже носила значок "Ворошиловский стрелок" 1-й степени.
…И вот в самый разгар боя Маншук заметила, что два соседних "максима" смолкли. Для обслуживания трех пулеметов предусмотрен штат 12 человек, без ездовых. Соседние расчеты героически погибли, все там были убиты. И Маншук, представляете, переползала от одного пулемета к другому, и мертвые огневые точки оживали. Так она отбивала еще несколько часов новые атаки. Представляете ее силу духа? И гибель ее считаю ярчайшей строкой в истории той страшной войны. Тяжелая мина разорвалась рядом с Маншук. Ее оглушило, лицо залилось кровью, и она на какие-то мгновения потеряла сознание. И вдруг каким-то нер­вом она услышала торжествующие выкрики гитлеровцев, которые снова поднимались на холм. Но подняться им не удалось, она сумела отбить и эту бешеную атаку. Вот она ярость благородная, которая вскипала, как волна, как поется в песне. Ее нашли уже мертвой, руки застыли на гашетке "максима". Рана в голову оказалась смертельной.
Свой последний бой бесстрашная пулеметчица приняла 15 октября 43-го… Когда об этом доложили командарму и командующему фронтом, была дана команда похоронить ее с высшими воинскими почестями, чтобы мимо ее могилы прошли все роты и батальоны.
Во многих газетах появились ее портреты с одним заголовком: "Отомстим!" Сегодняшние невельцы называют ее святой освободительницей.
Здесь уместно привести несколько фактов из документа, датированного 2 февраля 1944 года. Это справка УНКГБ по Калининской области:
"Заняв 15 июля 1941 года Невель, немецкие войска сразу же учинили расправу над захваченными красноармейцами и мирными жителями. 21 июля во дворе дома №58 по Витебскому шоссе немцы расстреляли 60 военнопленных, тела которых здесь же зарыли в двух ямах. Расстрелы не прекращались за все время оккупации Невельского района. По неполным данным, с 15 июля 1941 года по 6 октября 1943-го немецкими войсками было расстреляно и умерщвлено здесь более 7 тыс. военнопленных и 8 тыс. мирных жителей. Всего в Невельском районе за годы оккупации были сожжены 153 деревни. Многих жителей этих сел расстреляли. Наряду с расстрелами шли ограбления, уничтожались культурные ценности. Сожжены и разрушены лучшие городские здания – педагогическое училище, транспортная школа, клубы швейников, щетинной фабрики, типография районной газеты, аптеки, больницы и много других зданий.
7 августа 1941 года бывшим бургомистром города Васильевым был издан приказ, обязывающий все еврейское население Невеля в трехдневный срок переселиться на территорию лесничества под названием Голубая дача. Сюда было согнано более тысячи евреев, в основном старики, женщины и дети.
6 сентября 1941 года все узники гетто были расстреляны. Расстрелом руководил начальник жандармерии Борк".
Вот они, следы той страшной войны. Слава погибшим! Вечная им память!
Жизнь Маншук – миг пролетевшей кометы, после которой остается яркий след на просторах бесконечности Вселенной. Прошли 7 десятилетий. С памятника на мемориальном кладбище героев Невельского сражения на нас смотрят юные глаза девочки с милой косичкой. Рядом с ней любимый "максим". Она не дожила 8 дней до своего 21-летия. Здесь же похоронены погибшие в тех боях снайпер Ибрагим Сулейменов и легендарный кавалерист Абулхаир Баймулдин. Эта земля озарена особой святостью.
Плачущие вербы и уйма цветов в мраморных вазах. Капельки дождя как слезы тех, кто нынче провожает в последний путь последних уходящих защитников Отечества в огневых сороковых.