Чокан Лаумулин, Tengrinews.kz, 6 ноября

"То, что не убивает нас, делает нас сильнее!"
Фридрих Ницше

Недавно довелось поучаствовать в разгоревшейся на просторах одной популярной социальной сети дискуссии, кои начинаются каждый раз, когда вопрос касается такой исторической фигуры, как Иосиф Сталин, и ее наследия. На сей раз милая беседа началась под помещенным, казалось бы, невинным постом копии первоисточника – распоряжения Сталина нацруководству союзных республик, обкомов, крайкомов и отделениям НКВД, датированного февралем 1937 года, о том, что "руководители, директора, технические директора, инженеры, техники и конструкторы могут арестовываться лишь с согласия соответствующего наркома, причем в случае несогласия сторон насчет ареста или не ареста того или иного лица стороны могут обращаться в ЦК ВКП(б) за разрешением вопроса".
Данное распоряжение фактически создавало в преддверии войны "касту" неприкасаемых и способствовало (хотя и иезуитским методом) подъему престижа технических и инженерных специальностей, что имело и свой эффект, в том числе и для Казахстана. Как это водится, спор немедленно из области обсуждения деталей перерос в обсуждение сталинизма как явления и выявил чрезвычайную полярность оценок аудитории, заставил задуматься об актуальности оценки сталинизма для Казахстана, несмотря на то, что ни один из участвовавших в дискуссии профессиональным историком не являлся. Поскольку это далеко не первая и не последняя общественная дискуссия на данную тему, имеет смысл рассмотреть приводимые доводы, тем более что автору, как внуку репрессированных наркома и общественного деятеля, одного из авторов нашумевшего "Письма пяти" против массового голода в Казахстане, эта тема близка лично.
Аргументы одной и более многочисленной стороны, если отбросить попытки использовать эмоциональную терминологию в отношению личности Сталина вроде "изверг", "тиран", "кровопийца" и "душитель моего народа", сводятся главным образом к оценкам итогов и процесса следующего: произошедшей индустриализации; порожденного ею голода; репрессий, их объема, продолжительности и негативного эффекта на состояние Красной Армии до войны; неудачного руководства военными действиями в ходе ВОВ и решающей для исхода войны помощи союзников и открытия второго фронта; неэффективности созданной колоссальными жертвами советской системы, пережившей своего "императора" всего на 38 лет. Также поставлены вопросы: об аморальности сталинской политики в контексте, стоила ли она "хоть одной пролитой слезы" ребенка; правомочности личных заслуг генералиссимуса – ведь никто из союзников не приписывает, например, победу исключительно Рузвельту или Черчиллю. Звучат обвинения в отношении к людям как к материалу истории для безжалостной системы. Таким образом, сталинизм воспринимается значительной частью общества как абсолютно негативная часть истории в контексте отношений "метрополия – колония", которые даже приобретают этническую окрашенность в представлении этого явления как геноцида. Численность казахов, согласно этим оценкам, снизилась в полтора раза: с почти 4 миллионов человек в 1926 году в период до 1959 года от голода скончался каждый второй казах. Непрестанно приводятся аргументы из области альтернативной истории: индустриализация должна была свершиться и сама по себе как неизбежное явление истории; численность казахов, если бы не сталинизм, достигла бы 30-40 миллионов человек сегодня; боеспособность армии была подорвана репрессиями, что сказалось на количестве жертв; послевоенный же взрыв рождаемости среди населения СССР неминуемо состоялся бы как неизбежная реальность любых послевоенных условий.
Одним из самых часто приводимых доводов выступает недоумение, вызванное своими оппонентами – как можно оправдывать эпоху, при которой так плохо жилось, и кем бы хотели оказаться сторонники сталинизма сегодня: "вертухаями" или "лагерной пылью" – сопровождаемое обвинениями в излишнем цинизме и исполнении политического и щедро проплаченного заказа со стороны неких зарубежных ревизионистских кругов. Сталинизм приравнивается к гитлеризму, в результате чего звучат призывы "свершить суд истории" и осуществить тотальное покаяние.
Противная же сторона настаивает на международной и исторической роли победы СССР над фашизмом, которая дала народам, в том числе и казахстанцам, небывало высокий уровень жизни и развития. Проиграй СССР войну, Казахстан и казахи никогда бы не совершили успехов советского времени. Данные же по численности репрессированных и умерших от голода называются чересчур завышенными и неоправданно высокими, настаивая, что вся мифологическая чернуха 80-90-х уже не выдерживает проверку временем, как и псевдоизмышления наших фольк-историков. Более того, количество репрессированных вполне сопоставимо с сегодняшним количеством заключенных (2,25 миллиона человек) в США, где пенитенциарная система является частной и, соответственно, ориентированной на получение прибыли, что уравнивает ее с ГУЛАГом. Размышления в духе альтернативной же истории, что численность казахов достигла бы 40 миллионов, если бы не сталинизм, опровергает пример кочевой Монголии, сохранившей во многом традиционный образ жизни и в наши времена, и которую массовые голод и чистки не затронули в таком масштабе, как Казахстан, и которая, даже несмотря на наличие советской власти, не блистала сверхприростом населения.
Безжалостность же проведенной индустриализации оправдывает факт Победы – никакого другого способа для отсталой и аграрной страны сломить мощно оснащенные, дисциплинированные европейские армии не могло быть и в принципе. Сталин принял страну с сохой и раздираемую гражданской войной, а оставил – дружную (пусть и на время) семью народов с ядерным оружием. Приводятся высказывания Джавахарлала Неру о том, что среднеазиатские народы в составе СССР совершили такой цивилизационный рывок в своем развитии, который до них никто и никогда в истории не делал. Массовые репрессии были остановлены же самим Сталиным, виновные – наказаны, а репрессии, по сути, были продолжением гражданской войны, и в том же Казахстане вершились руками и казахов. По совокупности, казахи перешли от кочевого образа жизни к достижениям в составе первого мира, тогда как, для примера, кочевые индейские народы Америки закончили свое существование печально, "нет тела – нет дела".
Согласно пропонентам сталинизма, жестокость и политика силы были реальностью того времени, массовый голод затронул и США, и Британскую империю, приводятся примеры. Концлагеря были придуманы и применены британцами еще в англо-бурской войне, массовые убийства происходили и с той, и с другой стороны. Атомные бомбардировки Японии США – одно из самых жестоких массовых убийств в истории. Международное же значение СССР, утвердившего интернационализм и равные права трудящихся во времена сегрегации и полового, расового и прочего неравноправия, переоценить невозможно. Роль Сталина как лидера, переигрывавшего мировые элиты и не испытывавшего никаких иллюзий ни по поводу мотивации друзей и противников, ни по поводу будущего, заслуживает признания, которое он получал от многих политиков и интеллектуалов той эпохи, включая Бернанда Шоу, Ромена Роллана и Лиона Фейхтвангера. Отдельно стоят достижения той эпохи в области развития науки, образования и культуры в самых, казалось бы, неподходящих для этого условиях, вплоть до персональной поддержки Сталиным развития русского балета и посещения им каждой премьеры. В качестве примера управленческих успехов правящей команды СССР приводится переброска 41 тысячи советских предприятий в считанные месяцы 1941 года за Урал. И так далее.
Аргументы сторон можно приводить долго, но, подытоживая, хотелось бы добавить, что, как явление, сталинизм, наверное, был неизбежен. За любой эпохой потери ответственности в обществе следует процесс мобилизации.
В любом случае, история не знает ни сослагательных наклонений, ни возврата в прошлое, которое нельзя изменить или переписать "мелом истории". К своей жизни надо относиться с уважением, и брать из нее то положительное, что может понадобиться сегодня, и с этим уважением всегда будут считаться на мировой арене: воздают же должное китайцы противоречивой фигуре Мао, как китайскому сталинисту, и добиваются успехов в своем развитии, став второй экономикой мира. Единство нации, в том числе и во взглядах на свою историю, есть необходимое условие дальнейшего развития и защиты нынешних интересов от давления извне – никто не отменял конкуренцию и борьбу государств. Однако, если вдруг появится запрос времени на новых сталиных или чингисханов, то они появятся, не спрашивая никого из участников этих дебатов.