Галия ШИМЫРБАЕВА, "Казахстанская правда", 14 марта

Азербайжана Мамбетова называли человеком, сделавшим революцию в казахском театре.
Говоря об этом, ссылались на его характер – жесткий и требовательный. О том, каким он был нежным отцом, какие трепетные отношения были с женой, знают совсем немногие.
Свою супругу, Газизу Ахметовну Жубанову, он пережил на 16 лет: ее не стало 13 декабря 1993 года. Два народных артиста СССР, два лауреата Гос­премии СССР, два лидера – она была ректором консерватории им. Курмангазы, он – главным режиссером главного театра страны – Казахского государственного академического театра драмы им. Ауэзова. Окружающие, глядя на них, удивлялись, как эти двое уживаются под одной крышей? Ведь они такие разные. Она – само спокойствие и такт, он кипел и горел круглые сутки. Завистники шептались: "Она же старше его на пять лет!" А они не только уживались, в этом союзе родились пятеро детей: а ведь известно – от нелюбимых детей не рожают.
Были такие разные
О взаимоотношениях отца и матери рассказывает их старший сын Алиби Мамбетов.
– Покойный дядя, муж папиной сестры, художник Аубакир Исмаилов, вспоминая, как познакомились отец с матерью, рассказывал, что он вместе с академиком Ахметом Жубановым ездил в области в фольклорные экспедиции. Однажды академик спросил его, не собирается ли кто-нибудь из его знакомых в Москву? Он хотел передать для дочери Газизы, в ту пору аспирантки Московской консерватории, коробку с яблоками и дефицитные тогда нотные тетради. "Азик уезжает на днях", – сказал дядя, имея в виду младшего брата своей жены, студента ГИТИСа. Так папа познакомился с дочерью академика.
Если верить этой версии, то Аубакир Исмаилов специально подстроил эту судьбоносную встречу. Сам отец по-другому рассказывал о первой встрече со своей будущей женой. Он познакомился с ней на новогодней вечеринке, где собрались все казахстанские студенты и аспиранты, учившиеся в то время в Москве.
"Среди приглашенных была и Газиза, беленькая, голубоглазая, скромная девушка. Было весело, мы пели песни, танцевали. Это был незабываемый вечер – я, кажется, впервые в жизни по-настоящему влюбился… Меня покорил контраст, присутствовавший в ее характере: женственность, нежность и вместе с тем некая сила и внутренний стержень. Теплый свет, лившийся из ее глаз, озарял всех, кому посчастливилось знать ее! Каждому казалось, что она смотрит и улыбается именно ему". (Из неопубликованных воспоминаний Азербайжана Мамбетова.)
– Недруги расценивали их союз как "брак по расчету": дескать, сирота Мамбетов женился на дочери академика ради карьеры.
– Папа эти разговоры называл "фигней". Плод их взаимной любви – мы, их дети. Мама в отличие от мужланок-феминисток считала, что женщина прежде всего должна быть матерью, это ее долг и перед природой, и перед людьми. Идею продолжения рода она распространила и на свое творчество, оно у нее пронизано могучим созидательным духом. Когда отцовский спектакль "И дольше века длится день", музыку к которому написала мама, ставился в Москве, Михаил Ульянов (исполнитель роли Едигея) удивлялся: "Неужели музыку к нему написала слабая хрупкая женщина? Какая сила, однако". А папа говорил, что в произведениях мамы звучит "мужественная женственность".
"У нас с Газизой сейчас четверо детей – Дина, Алия, Алиби и Адай. Но был еще Аханчик, наша с ней лебединая песня. Ему было три года, когда он заболел воспалением легких. Нашего мальчика должны были уже выписывать из больницы, когда врач неожиданно сказала: "Пусть полежит еще субботу и воскресенье, а в понедельник вы его заберете". В субботу ночью вдруг звонок: "Вашему ребенку плохо". Я кинулся искать известного профессора – специалиста по детским болезням. Но когда наконец я привез его в больницу, было уже поздно: врач взяла у него пункцию. Эта процедура оказалась для Аханчика смертельной – он скончался на глазах у Газизы. До сих пор стоит в ушах ее душераздирающий крик: "Убийца, убийца! Отдай моего ребенка! Что ты сделала с ним?!" Та молчала, скрывая лицо за белой повязкой. Сейчас, когда я вижу врача в маске, у меня такое чувство, что это та самая, которая сделала это… А крик Газизы, ту страшную боль, которая так ее и не оставила до конца жизни, я слышу в ее операх, балетах и симфониях…" (Из неопубликованных воспоминаний А. Мамбетова.)
Мама была истинной женщиной, для которой интересы мужа были выше ее личных. У отца была привычка: придя из гостей, чуть ли не с порога говорил: "Галя (так многие называли маму), хочу кушать". "Ты что?! Мы же только что из-за стола". А он настаивал: нет, я хочу кушать. И мама, не прекословя, накрывала на стол.
Эта его черта передалась не только нам, его детям, но и внукам. Я, например, пока не выпью хотя бы чашку чая, не чувствую себя дома, а мой сын, побывав в гостях, плотно перекусывает.
– Не тесно ли было двум талантам, двум народным артистам СССР жить под одной крышей?
– Отец и в самом деле был вспыльчивым, часто нетерпимым к чужому мнению человеком, но я знаю, что они с матерью никогда не давили друг на друга. Мама всегда подчеркивала, что автором либретто ко всем ее операм и балетам является Азербайжан Мамбетов. Что касается папы, то вспоминается такая сцена. Идет сдача спектакля, все шумно обсуждают его. Потом кто-то говорит: "Газиза Ахметовна идет". И наступает тишина. Мама бесшумно садится (она все делала тихо), и папа командует: можно продолжать. Снова идет шумное обсуждение, затем опять наступает полная тишина – все ждут мнения мамы. Кто бы мог подумать, но это так и было: Азербайжан Мамбетов относился к своей жене очень нежно и тактично. Из зарубежных командировок он привозил маме вещи, которые могли радовать ее. Помню историю с модным прозрачным зонтиком. Папа привез ей его из Голландии, и, бывало, вся консерватория сбегалась, чтобы посмотреть на это заморское чудо. Мама же расцветала, рассказывая подругам, что это "подарок Азика".
У нее было так много планов…
Лето семья Мамбетовых обычно проводила на Иссык-Куле.
– По вечерам отдыхающие из Алма-Аты (сплошь знаменитости) ходили друг к другу в гости, – вспоминает Алиби. – Мама редко бывала на этих тусовках, она любила слушать тишину, побыть в одиночестве. Зато папа успевал везде: днем купался, играл в бильярд, футбол, ночью после вечеринки опять шел купаться. Правда, и у него порой случались лирические отступления: шум, хохот, ругань с кем-то, и вдруг наступало молчание. Это означало одно: папа читает пьесу.
Последний раз вместе наша семья отдыхала на Иссык-Куле в 1992 года. Там мама простудилась, принимая по утрам холодные ванны прямо в озере.
"Она уже страдала большой одышкой и лежала с кислородной подушкой, когда профессор из Москвы, приехавший консультировать наших врачей, сообщил, что ей может помочь аппарат, вырабатывающий из окружающего воздуха кислород. Но где его искать, коль связи между республиками стремительно разваливались, а главное, на что покупать – аппарат стоил больше двух миллионов долларов?
В это время в Алматы шли гастроли Московского Малого театра. На спектакль "Царь Федор Иоанович" пришел Президент Казахстана Нурсултан Абишевич Назарбаев. Когда в антракте он узнал от меня, что Газиза Ахметовна тяжело болеет и что ее жизнь зависит от заморского чудо-аппарата, Президент обещал помочь. Он сдержал свое слово. Через два дня в театр позвонил помощник Президента. Он просил забрать аппарат. Нурсултан Абишевич очень уважал ее, при встречах он всегда говорил, что мой талант как режиссера во многом проявился благодаря супруге. Он так и говорил: "Цени и люби Газизу Ахметовну".
...Ее неожиданная болезнь, обрушившись в одночасье, почти парализовала нас. Спор между жизнью и смертью закончился почти молниеносно. А ведь у нее было так много планов... " (Из неопубликованных воспоминаний А. Мамбетова.)
Для друзей они были просто Галочкой и Азиком
– Сейчас психологи, говоря о семье, все сводят к одному рулевому качеству – кто-то из супругов должен уступать позиции, стать ведомым, иначе семья развалится, – продолжает Алиби Мамбетов. – Между моими родителями конфликтных зон не было, хотя оба были лидерами.
– Трудно в это поверить. Ведь Азербайжан Мадиевич славился своим вспыльчивым характером и мог поссориться с кем угодно.
– Для этого ему нужно было пробить мамино терпение. А этого ему практически не удавалось никогда. Нет, говорят, мама, бывало, уходила с детьми к родителям, но я не запомнил такие моменты. Наверно, был слишком мал. Когда мы уже подросли, отец, видимо, понял, что дети все уже понимают и доводить жену до ухода из дома не стоит.
Однажды, придя домой, я услышал шум: папа что-то объяснял маме. "Идиот – он и есть идиот", – неслось из кухни. Оказывается, папу вызывали "на ковер" в райком. Один актер пожаловался, что Мамбетов обозвал его. А папа, вместо того чтобы покаяться, заявил: "Ну что я могу поделать, если он на самом деле идиот". Его увещевают: "Азеке, нельзя же так, надо выбирать слова помягче". Мама тоже пыталась уговорить его подбирать другие слова, ссылаясь на то, что райком – это уже опасно. Но отец стоял на своем.
Вне сцены отец был добрый и отходчивый человек, который отдавал актерам душу. Таланты самых ярких из них – Асанали Ашимова, Ануара Молдабекова, Фариды Шариповой – расцвели при нем. При нем актеры получали звания, театр выезжал на гастроли в другие республики и страны. Будучи не просто главным режиссером Театра имени Ауэзова, но еще и депутатом Верховного Совета республики, а потом и СССР, членом бюро ЦК компартии Казахстана, он добывал бездомным актерам квартиры.
– Ваши родители дружили со многими великими русскими режиссерами, актерами, музыкантами.
– Да, у нас бывали многие. Андрей Миронов, Михаил Ульянов, Олег Табаков, Софья Губайдуллина, Родион Щедрин, Александра Пахмутова… Когда тяжело больной Олег Ефремов последний раз в своей жизни решил навестить Казахстан, чиновники от искусства стали готовиться к пышному приему. Думали, он едет для того, чтобы как и многие знаменитые артисты сорвать здесь свой куш. А Ефремов, сойдя с трапа самолета, сказал встречавшим: я приехал к своему другу Азику.
Когда я с родителями ездил в Москву, удивлялся, видя, каким почетом и уважением окружают их там. Однажды, когда мы с папой зашли в Союз театральных деятелей Москвы, все повскакивали с мест: "Азик, иди к нам", "Нет, Азик сюда"...
С мамой я ездил на композиторские пленумы и съезды. Ее тоже, едва она появлялась, тут же окружали известные люди: Газиза Ахметовна, Галочка, Галя... Меня по молодости это даже раздражало, мне эти люди с их сентиментальностью казались сумасшедшими.
Такие личности, как мои отец и мать, похожи, как сказал кто-то из великих, на свет далекой звезды, которая манит нас, завораживает, но понять, глубоко проникнуть в ее духовный мир невозможно – слишком высоко она стоит над обычными людьми….