Анастасия Машнина, "Новый вестник", 16 января

Нашему земляку Алимхану Ермекову еще не было и 30 лет, когда ему удалось значительно расширить территорию Казахской ССР. Когда делили земли между социалистическими республиками, именно Ермеков сумел убедить советское правительство в том, что степи, исконно заселенные кочевниками, должны к ним вернуться. Ленин согласился с доводами молодого человека. Именно ему современный Казахстан обязан своими сегодняшними границами.
Заслуги Алимхана Ермекова перед страной соотечественники оценили спустя 30 лет после его смерти. В Караганде его имя дали оживленной улице, которая до того звалась в честь профессионального революционера, "красного террориста" Феликса Дзержинского.
"Новый Вестник" продолжает выяснять занимательные подробности из жизни карагандинцев, чьи фамилии сегодня вписаны в карту шахтерской столицы. Итак, что за человек был Алимхан Ермеков? Профессор, написавший учебник высшей математики на казахском языке. Один из лидеров партии "Алаш", боровшейся за казахскую автономию. Интеллигент, проведший в сталинских лагерях 18 лет. Об Алимхане Абеуовиче вспоминает его внук Олег Ермеков.

Ленин и земли
– О нем много говорят как о политике. Тебе известно, что он присоединил Каспий? Сегодня Казахстан именно такой во многом благодаря тому, что дед и его соратники бились за это. И благодаря этому у нас сейчас есть нефть и газ на северном побережье Каспия и Астана в бывших Коростылевских степях. Дед лично встречался с Лениным. Его выбрали как наиболее подготовленного к полемике, наиболее образованного в этом вопросе. Я не хочу вознести и сделать деда исключительной фигурой. Но именно в беседе с ним было принято решение по границам. Конечно, не он один готовил доклад. Но именно он отстаивал и аргументировал перед Лениным и другими участниками того заседания территориальные претензии тогдашней Казахской Республики.
…Алимхан Ермеков напомнил Ильичу о том, что при царизме у местного населения отбирались лучшие земли, расположенные по берегам водоемов и поблизости от лесов. Рассказал о десятиверстной полосе по Иртышу, которую передали Сибирскому казачеству, в результате чего казахское население оказалось арендатором на исконно казахских землях и было вынуждено платить за выпас скота. Привел в пример вопиющие случаи, когда за место погребения умершего отдавали по 20 рублей золотом.
Алимхан Ермеков отстаивал и 70-километровую полосу к северу от Каспийского моря. Однако представители Астраханской губернии, в чьем подчинении находились эти территории, стали сопротивляться. Они доказывали, что отдавать прибрежные земли ни в коем случае нельзя, поскольку за счет каспийской рыбы питается население Москвы. Но Алимхан Ермеков не растерялся. Он возразил, что делить тут нечего: Казахстан в любом случае входит в состав РСФСР. И если береговая полоса с казахским рыболовецким населением будет включена в границы Казахской Республики, местные лидеры так организуют рыбаков, что дадут центру гораздо больше рыбы, чем Астраханский губисполком.
В итоге Ленин лично проголосовал за то, чтобы береговая полоса отошла к Казахстану. Предложение Ермекова было принято большинством голосов.

Лагерное начальство
В двадцатых годах Алимхан Ермеков пользуется поддержкой самого Ленина. А в сентябре 1930 года его арестовывают органы ОГПУ Казахстана.
– Для того времени все эти события очень логичны. Понятно, что он был сильнейшим лидером с точки зрения политического2 авторитета, образованности, возможности повести за собой массы, – рассуждает Олег Ермеков. – С этой позиции он был очень опасным человеком, поскольку советская власть тогда боялась сепаратизма. Дед же был просто одержим гражданской идеей сделать все для процветания Казахстана. И, видимо, это дало ему силы на то, чтобы перенести тяготы лагерей. Ведь из тех, кто был репрессирован, выжили немногие. Один из моих дядек Темирбек Жургенев был наркомом просвещения, образования и культуры. Он сутками работал, а потом его арестовали. Его расстреляли, а супругу отправили в АЛЖИР.
– А что происходило с вашим дедом? Он вспоминал о лагерях?
– Он всегда, даже в заключении, старался нести знание. Уже после реабилитации деда многие из его лагерного руководства, по сути, его надзиратели, писали ему письма с просьбой подтвердить им аттестат зрелости. Дело в том, что поскольку дед был уже в почтенном возрасте, в лагерях его занимали на легких работах. Он раздавал инвентарь – лопаты, кирки. И читал все школьные предметы за десять классов лагерному начальству. Причем все предметы он знал не поверхностно, а как специалист. После реабилитации он как-то ехал в Алма-Ату с одним из преподавателей армянской истории. И, как всегда, сначала слушал своего собеседника. А когда тот выговорился, сказал, что в одной из его интерпретаций исторических моментов Армении была допущена ошибка. Историк удивился, начал спорить. Кончилось тем, что он пообещал все выяснить и, в случае, если окажется, что он не прав, подарить деду свои часы. Дед рассказал мне этот случай, когда я однажды спросил его о часах на его руке. Так получилось, что он знал историю Армении даже лучше, чем армянский историк. А еще у меня есть архивные документы, свидетельствующие о том, что дед владел несколькими европейскими языками. Я был в курсе, что он говорил на немецком и французском. Но я не знал о том, что он владеет английским и итальянским. Оказывается, математические труды об уравнении Бертолле, Бернулли он читал в оригинале. Но никогда это не афишировал. Быть образованным и интеллигентным в то время было плохо.

Статья в адресе
– Как после трех сроков и реабилитации Алимхана Ермекова встретила Караганда?
– Политическая ситуация в то время была двусмысленная. Было непонятно, как относиться к реабилитированным. Люди, на которых стояло клеймо врага народа, были изгоями общества. Дед говорил, что очень волновался, когда должен был пойти в политехнический институт устраиваться на работу в качестве преподавателя высшей математики. Позже, когда мы встречались с Абылкасом Сагиновым, который тогда руководил институтом, я рассказал ему об этих переживаниях деда. Тогда Сагинов мне ответил: "Ты даже не представляешь, как я волновался, когда узнал, что ко мне придет Ермеков и будет просить, чтобы я его принял на работу".
– Ему дали квартиру на улице Ленина?
– С этим связан один важный момент. Ленина, 58 – это двухэтажный восьмиквартирный дом, в котором до сих пор сохранена неправильная нумерация квартир. Она идет не снизу вверх, как положено, а сверху вниз. Чем это объясняется? Дед был осужден как враг народа по 8-му пункту 58-й статьи. Его обвинили во вредительстве в научной терминологии, а также в том, что он был японским шпионом. Сейчас это, конечно, смешно. Но тогда была иная ситуация. Даже после реабилитации деду не позволяли забывать о пережитом. И устроили так, чтобы его адрес постоянно напоминал о статье, по которой он был репрессирован. Его квартира на первом этаже должна была быть второй. Но она стала восьмой! Так он и жил на Ленина 58, кв. 8.

Слесари и математика
– Дед мне рассказывал о том, что в студенческие годы он тоже стремился к развлечениям, как все молодые люди. Но он встретил своих учителей, которые ему объяснили, что главное в жизни – быть полезным для других. Важно то, что дед не только говорил об этом, но и делал. Вокруг нас всегда было много людей. Он старался всем дать образование. Даже тем, с кем сталкивался случайно. Это были электрики или слесари, какие-то помощники по дому. Он буквально всем хотел помочь, был готов их подготовить для поступления в институт.
– Подготовить электриков?
– Да. Электрик приходил к нам что-то починить. А дед ему объяснил: "У тебя золотые руки, ты обязательно должен получить инженерное образование. Я тебе помогу". У того человека, может, и мысли никогда не было о том, что он способен стать инженером. И я помню, как он потом ходил к деду, тот давал ему уроки математики. Таких людей было много. Я их позже встречал. Некоторых даже не знал. А они мне говорили: "Твой дед сыграл ключевую роль в моей судьбе. Благодаря тому, что я когда-то его встретил, я стал тем, кем стал". Дед был великолепным преподавателем, и не только высшей математики. В первую очередь он был авторитетным наставником в выборе правильной жизненной позиции. Что касается его работы в вузе, то студенты убегали, чтобы посетить его лекции. Математика – это, казалось бы, такой сухой предмет. А ему аплодировали после лекций. Потому что он умел как никто другой просто и доходчиво преподносить смысл сложных вещей. Один раз его племянник не пришел на его лекцию, проспал. Позже он рассказывал, что всегда во время лекции дед искал его глазами, а когда находил, успокаивался. И тут в очередной раз он осматривал аудиторию, а племянника не было. Тогда дед после лекции пошел в общежитие. А тот закрылся в своей комнате и тихо лежал на кровати. Дед к нему стучался, но прогульщик не открывал. Дед не успокаивался, он всех спрашивал, где племянник. Просил передать, чтобы он пришел к нему домой в пять вечера. И племянник пришел. Он вспоминал, как стоял перед дверью его квартиры и трясся от страха. Дед открыл, улыбнулся: "Ну, айналайн, не волнуйся. Отдохнул? Теперь садись! Ты, наверное, голодный". Отломил ему полбатона, налил молока: "Поешь, айналайн". А после того, как тот поел, полтора часа читал ему одному лекцию. Студент сидел и писал. Вскоре весь поток знал, что сделал дед. И впредь никто никогда не пропускал его лекции. Дед всегда умел добиться необходимых результатов неординарными подходами.

Доктор Сальватор
– Какие личные воспоминания остались у вас от общения с дедом?
– Он был не очень высокого роста, с длинными седыми волосами. Всегда ходил в костюме-тройке. И мне всегда говорили, что дед напоминает профессора Сальватора из "Ихтиандра". Он всегда двигался очень статно. И когда мы встречались на улице с более старшими людьми, со знакомыми, я видел, как они почтительно приветствовали его. Впоследствии после я от многих слышал: "Твой дед такого высокого роста!". То есть его воспринимали как человека высокого, на него смотрели снизу вверх. Это исходило из его внутренней энергетики. Дед говорил мне о том, что надо всегда держать свой дух в состоянии, когда тебя нельзя сломить. Видимо, его жизненная школа, лишения, которые он испытал, когда был подвержен репрессиям, научили его стойкости. Он объяснял мне: "Ты должен гнать от себя все негативное, начиная от болезней, кончая обидами". А когда я уже был в более сознательном возрасте, начал говорить о том, что главное предназначение человека – делать хорошо не только себе, но и окружающим. Тогда я ясно понял, что осознание своей гражданской позиции – это самое важное в жизни. Сегодня многим именно этого не хватает!