Алексей Волынец, "Профиль", 15 июня

К моменту изгнания наполеоновских захватчиков финансовое состояние России было сложным. Разбитая армия Бонапарта оставила за собой обширную полосу совершенно разоренной земли от Москвы до западной границы. Общая сумма материальных потерь нашей страны от наполеоновского вторжения достигла фантастической в ту эпоху цифры – 1 млрд руб.
Неудивительно, что и после изгнания Наполеона из страны военные расходы продолжали компенсировать преимущественно печатным станком. До 1815 года количество бумажных "ассигнаций" в обращении увеличится почти на треть – с 646 млн руб. до 826 млн, а рыночный курс бумажного рубля упадет с 25 до 20 копеек серебром.
Финансовое положение наших союзников по антинаполеоновской коалиции тоже было нелучшим. Банк Англии еще в 1797 году прекратил обмен бумажных фунтов на серебряную монету. В Австрийской империи, не раз битой Наполеоном, бумажный гульден настолько обесценился, что венское правительство в 1811 году провело официальную девальвацию своей валюты в пять раз. Но и это не помогло – новая бумажная валюта Австрии за два следующих года упала в цене еще на 50%.
На этом фоне даже сильно "похудевший" бумажный рубль смотрелся неплохо. Однако в 1813 году русская армия вслед за бегущим Наполеоном перешла пограничную реку Неман и оказалась там, где рублевые купюры никогда ранее не обращались. Остро встал вопрос, как финансировать воюющую на иностранных землях армию. Уже 13 января 1813 года главнокомандующий Кутузов получил царский указ: "Князь Михайло Ларионович! По вступлении армий наших в соседственные владения необходимо, чтобы все деньги наши, не исключая и государственных ассигнаций, имели в оных свободное обращение…"
Этот указ, сразу переведенный на польский и немецкий языки, не только вводил на землях, занимаемых русской армией, обязательное обращение бумажного рубля, но и устанавливал фиксированные цены в российской валюте "всем жизненным припасам, как то хлебу, мясу, пиву и прочему". Одновременно указ устанавливал принудительный твердый курс рубля к местным валютам.
Отныне все закупки для наших войск проводились по фиксированным ценам, которые армейские остряки тут же прозвали "кутузовским тарифом". У обывателей и коммерсантов Германии и Польши оставалось лишь две альтернативы – или принимать в оплату бумажные рубли по "кутузовскому тарифу", или подвергнуться конфискации.
Для решения всех финансовых вопросов при штабе Кутузова, а затем и при всех крупных объединениях русских войск были созданы "променные конторы" Государственного банка, в которые прикомандировали банковских специалистов из Петербурга. Уже в январе 1813 года "променная контора" при главном штабе действующей армии получила первые 2 млн руб. наличными. Вскоре аналогичные "променные конторы", настоящие военно-полевые банки, открылись в Варшаве, Кенигсберге и Берлине.
В ходе боевых действий на землях Центральной Европы по соглашению с правительствами Пруссии, Австрии и ряда иных германских государств все покупки у местных жителей русские войска проводили следующим образом – 20% оплачивали бумажными рублями или металлической монетой по "кутузовскому тарифу", а на остальное выдавали "квитанции променных контор". Эти "квитанции" должны были оплачивать соответствующие германские власти, с которыми Российская империя обязывалась рассчитаться уже после окончательной победы над Наполеоном.
Уже в 1814 году, после взятия Парижа, австрийские и германские союзники предъявили России требования по таким "квитанциям" почти на 360 млн руб. Однако в ходе долгих и сложных переговоров главный интендант русской армии Егор Канкрин, опираясь на тщательно сохраненную первичную документацию, снизил финансовые аппетиты бывших союзников ровно в шесть раз.