Алексей Куприянов, "Профиль", 17 июня

"Попытки каких-либо внешних сил получить контроль над регионом Персидского залива будут рассматриваться как посягательство на жизненно важные интересы Соединенных Штатов Америки, и такое нападение будет отражено любыми необходимыми средствами, в том числе военной силой".
Эти слова Джимми Картер, 39‑й по счету американский президент, лауреат Нобелевской премии мира, произнес в 1980‑м во время ежегодного доклада конгрессу о положении дел в стране. Они легли в основу так называемой "Доктрины Картера" – американской внешнеполитической программы, отдельные положения которой актуальны и по сей день.
Но принадлежат эти слова не Картеру. Их вписал в текст его советник по национальной безопасности Збигнев Бжезинский. Особо трудиться над тем, чтобы убедить соратников президентской администрации, ему не пришлось: все понимали, что нужно любой ценой удержать Советы подальше от Персидского залива и не дать Москве в руки ключ от главного нефтяного источника планеты. Слишком хорошо в США помнили, что происходит, когда поток нефти внезапно иссякает: и десяти лет не прошло с того момента, как президент Никсон одним росчерком пера поставил страну и ее европейских союзников на грань экономического коллапса.

Нефть-кормилица
Подросток и его отец, мужчина средних лет с кривой улыбкой, коротко подстриженный и с револьвером в руках, позируют рядом возле автомобиля. На капоте табличка: "Бензиновые воры, берегитесь! Мы готовы к ответу!"
Эта фотография стала одним из символов великого нефтяного кризиса 1970‑х. Бесконечные очереди машин к заправкам, закрытые колонки, перестрелки из-за топлива – все это в памяти старшего поколения американцев прочно связано с нефтяным эмбарго, введенным ОПЕК. Но началось все гораздо раньше – сразу после того, как к власти пришел президент Ричард Никсон.
Тогда, в 1969‑м, будущее казалось безоблачным. США буквально купались в нефти: по дорогам рассекали большие автомобили, двигатели становились мощнее с каждым годом. В 1970 году страна достигла абсолютного максимума по производству нефти – 10 млн баррелей в сутки (в 2017‑м, несмотря на рост потребления, в Америке добывали 9,3 млн баррелей).
Однако уже на следующий год началось постепенное падение. С каждым месяцем количество добытой в Штатах нефти сокращалось, из Персидского залива приходили пугающие вести – американские дипломаты докладывали, что арабские страны и Иран не смогут резко нарастить добычу, чтобы в случае необходимости покрыть топливный дефицит. Население эта проблема, впрочем, не волновала: американцы были уверены, что на ближайшие десятилетия черного золота точно хватит.
Ко всему прочему 15 августа 1971 года администрация Никсона объявила об одностороннем выходе из Бреттон-Вудской системы, приостановив (как потом стало ясно, на самом деле прекратив раз и навсегда) обмен долларов на золото. Эта мера давно назрела: к 1971‑му США подошли с гигантским платежным дефицитом, доверие к доллару в мире падало. Короче говоря, дальнейшее существование Бреттон-Вудской системы Вашингтону представлялось невыгодным.
Сразу после объявления о том, что США доллары больше не меняют, валютный рынок начало лихорадить. Отпущенный в свободное плавание доллар девальвировался, а вслед за ним – и валюты других развитых стран.
Чтобы обуздать инфляцию, администрация Никсона ввела ряд мер, включая регулирование цен на топливо. Уже летом 1972‑го на заправках в тех штатах, где бензин отпускали в ограниченном объеме, выстроились очереди, всю первую половину 1973 года международные нефтяные компании вели напряженные переговоры с правительствами стран-экспортеров, пытаясь согласовать налоги и цены. А потом началась война.

Друзьям – все, врагам – эмбарго
6 октября 1973 года во время праздника Йом-Кипур сирийские и египетские войска нанесли внезапный удар по позициям Армии обороны Израиля. На Голанских высотах шли ожесточенные бои, израильтяне перебрасывали туда призванных резервистов без боевого слаживания; на синайском фронте египетские части форсировали Суэцкий канал, прорвали "Линию Бар-Лева" и закрепились на достигнутых позициях. Сражение в воздухе шло с переменным успехом, на земле арабы успешно отражали израильские танковые атаки.
Перелом в войне Судного дня наступил через неделю: израильтяне отбили позиции на Голанских высотах и успешно двигались в сторону Дамаска, на Синае плохо спланированное дальнейшее наступление египтян окончилось провалом, и израильские войска перешли в контрнаступление. Но итог войны оставался еще неясным. 14 октября первые американские самолеты с военной помощью начали прибывать в Израиль. И тогда члены ОАПЕК – Организации арабских стран–экспортеров нефти (Алжир, Бахрейн, Египет, Ирак, Кувейт, Ливия, Катар, Саудовская Аравия, Сирия, Тунис и ОАЭ) нанесли ответный удар.
16 октября в Кувейте собрался саммит ОАПЕК: арабские государства решали, как помочь Египту и Сирии в их священной войне против еврейского государства. Для начала подняли цены на 70%. Все, кроме Ирака, выступили за сокращение производства нефти на 5% каждый месяц – до тех пор, пока страны первого мира не согласятся на арабские требования. Иракцам это решение казалось излишне мягким: они требовали национализировать все имущество западных нефтекомпаний, полностью перекрыть поставки нефти в страны, поддержавшие Тель-Авив, разорвать с ними дипотношения и вывести оттуда все арабские капиталы. В итоге иракские представители покинули встречу и Багдад пошел своим путем, национализировав все активы голландских и американских компаний, не снижая при этом объемы добычи.
Оставшиеся члены ОАПЕК еще рассчитывали на компромисс. Саудовская Аравия добилась того, чтобы итоговая резолюция о снижении объемов добычи носила рекомендательный характер: Эр-Рияд надеялся, что Вашингтон поймет намек и пересмотрит свою политику в отношении Израиля. Но вместо этого 19 октября Ричард Никсон обратился к конгрессу с просьбой санкционировать выделение Израилю экстренной помощи в размере $2,2 млрд. Арабские страны расценили это как пощечину.
Саудовская Аравия, оскорбленная в лучших чувствах, немедленно ввела эмбарго на поставки нефти в США, снизив добычу на 10% вместо предполагаемых пяти. В течение нескольких дней ее примеру последовали остальные члены ОАПЕК. Кроме США, пострадали Нидерланды (за то, что разрешили использовать свою территорию для дозаправки американских грузовых самолетов, перебрасывающих оружие и снаряжение в Израиль), а также ЮАР и Португалия.
Всего государства ОАПЕК разделили страны мира на три группы: дружественным нефть отпускали как и раньше, нейтральным срезали поставки на 5%, против врагов ввели эмбарго. В итоге добыча упала на 25–30%, цены взлетели до небес после того как иранский шах, большой друг Соединенных Штатов, убедил страны–члены ОПЕК поднять цену за баррель, к тому моменту и без того удвоившуюся, еще в два раза.

Вводить или не вводить
На момент начала эмбарго США импортировали около 30% нефти, 70% закупок приходилось на страны ОАПЕК. Неудивительно, что экономика страны оказалась в состоянии шока. Перед самым кризисом цена на нефть составляла $2,9 за баррель, за три месяца после его начала стараниями иранского шаха она взлетела до $11,65. США, платившие до того за импортируемую нефть $3,9 млрд в год, теперь вынуждены были платить $24 млрд.
Сразу после введения эмбарго в Белом доме всерьез обсуждали планы интервенции на Ближний Восток. Если бы ситуация стала критической, американские военные должны были высадиться в Саудовской Аравии и Кувейте, взяв под контроль ключевые месторождения. Впрочем, дальше первых набросков дело не пошло: во‑первых, США опасались, что арабы взорвут свои нефтяные вышки и подожгут скважины в случае вторжения; во‑вторых, в Белом доме рассчитывали, что кризис продлится недолго: арабские страны понесут финансовые потери, осознают ошибку и вновь откроют заветный нефтяной кран. Но получилось ровно наоборот: война Судного дня закончилась, а эмбарго никто и не думал снимать. Цены на нефть выросли, и свои финансовые потери арабские страны успешно компенсировали.
В Белом доме госсекретарь Киссинджер собрал Вашингтонскую энергетическую конференцию: главы минфинов и МИД западных стран пытались понять, что делать с кризисом. Возникли разногласия – главным образом из-за позиции Франции, которая имела особые отношения с арабскими странами-экспортерами и не желала их рвать.
"Нам страшно не повезло: все эти манипуляции с ценами на нефть и поставками случились в самое неудобное для США время, – объяснял потом председатель совета управляющих ФРС Артур Бернс. – В середине 1973-го цены на массовые промтовары уже росли в среднем на 10%, наша промышленность работала на полную мощность, и у нас практически не было запасов целого ряда наименований стратегического сырья". Это в полной мере касалось и нефтепромышленности: американские нефтяники не могли просто взять и нарастить добычу. Нефтяные месторождения Восточного Техаса, на которые возлагались основные надежды, начали иссякать за год до того.

Жизнь без нефти
7 ноября президент Никсон обратился к конгрессу со специальным посланием, призвав американцев к экономии. Эта инициатива получила название "Проект Независимость". Были сняты ограничения на использование угля и на импорт топлива из-за рубежа, объявлено о курсе на развитие альтернативных источников энергии. Ставилась амбициозная задача – к 1980 году покончить с зависимостью от импорта нефти. В том же месяце Никсон дал старт строительству Трансаляскинского нефтепровода и расширению добычи на севере Аляски.
Американцам пришлось учиться жить по-новому. На всех уровнях началась кампания за экономию энергии. Домовладельцев призывали воздерживаться от зажигания традиционных огней по выходным на верандах домов; тех, кто не понимал с первого слова, иногда наказывали долларом. В штате Орегон вообще запретили зажигать праздничные огни на Рождество и отказались от коммерческого освещения. В 1974 году США во имя экономии не переходили на зимнее время, и школьникам приходилось вставать на занятия затемно. Была установлена максимальная разрешенная скорость – 55 миль в час.
Американские пользователи, привыкшие, что нехватку местного топлива всегда можно компенсировать за счет импорта, столкнулись с жесткими ограничениями. Очереди на заправках росли как на дрожжах, владельцы отказывались заправлять автомобили незнакомых водителей – только постоянных покупателей. Президент Никсон призвал не продавать бензин по воскресеньям. Более 90% владельцев заправок откликнулись на призыв, и очереди у колонок стали колоссальными: люди вставали до рассвета, чтобы занять место. В некоторых штатах вводились четные и нечетные заправочные дни для машин с четными и нечетными последними цифрами номеров соответственно. На многих заправках появились трехцветные обозначения наличия бензина: зеленый – наливаем всем, желтый – нормированное выделение, красный – топлива нет. В стране началась настоящая паника, переросшая в "бензиновые войны": люди шли на преступление ради галлона топлива.
Автомобильной индустрии пришлось тяжелее всего: спрос на огромные машины с восьмицилиндровыми двигателями, которые еще недавно собирали на американских заводах, рухнул. Автомобилисты США и Европы массово пересаживались на малолитражки с экономичными двигателями – к примеру, на японские. Кто успел попасть в струю и запустить новые модели в срок, тем повезло. Мода на компактные хэтчбеки началась именно тогда и держится до сих пор.
США болезненно переживали происходящее: число бедняков росло, среднему классу пришлось отказаться от многих привычек. Цены на товары общего потребления поднялись на 10%, но главное, люди потеряли уверенность в завтрашнем дне.

Комнаты хватит
Европе, впрочем, пришлось куда хуже: она гораздо больше зависела от арабской нефти. Франция и Британия среагировали вовремя: они отказали США в использовании своих аэродромов для доставки грузов военного назначения в Израиль и наложили эмбарго на поставки оружия обеим воюющим сторонам. За это они были вознаграждены – сокращение поставок их почти не коснулось, в отличие от остальной Европы и особенно голландцев. Впрочем, после того как европейские страны практически единодушно поддержали франко-британский подход, арабы сняли ограничения и с них.
Но рост цен и отголоски нефтяного кризиса ударили даже по тем, кто не подвергся эмбарго. Британия, ФРГ, Швейцария, Дания и Норвегия вынуждены были запретить полеты, движение лодок и автомобильного транспорта по воскресеньям, в Швеции было введено нормирование потребления бензина, в Нидерландах приняли закон, по которому за нарушение норм электроснабжения можно было попасть в тюрьму. В Англии всерьез задумались о возвращении талонов на бензин, отмененных после Второй мировой.
В Британии нефтяные войны ОАПЕК и США в конце концов привели к смене правительства. Для консервативного кабинета Теда Хита, на момент начала кризиса увязшего в попытках справиться с ростом цен на продовольствие, подорожание нефти оказалось роковым. Единственное, что смог Хит предложить нации, – уменьшить потребление энергии и прогревать зимой только одну комнату. Зима 1973–1974 гг. прошла под знаком непрерывных забастовок: рабочая неделя была уменьшена до трех дней, профсоюзы требовали повышения зарплат. Неудивительно, что на следующих выборах консерваторы проиграли лейбористам во главе с Гарольдом Вильсоном.

Мир, который не будет прежним
В начале 1974 года между странами ОАПЕК начались разногласия. Саудиты выступили за смягчение эмбарго: они опасались, что стремительный рост цен приведет к коллапсу западной экономики, усилению позиций СССР и социалистического блока, развитию альтернативных источников энергии и военной интервенции отчаявшихся западных держав.
Официально эмбарго было снято в марте 1974-го. Но цены на нефть, раз взлетев, не спешили опускаться. Продолжалось падение американской экономики: через год после снятия эмбарго число американцев, живущих за чертой бедности, было на 5,6% больше, чем до кризиса, реальный доход упал на 4%. Доллар девальвировался: к нефтяному кризису добавились последствия проигранной войны во Вьетнаме и общий неурожай в 1974–1975 годах, приведший к росту цен на продовольствие.
Нефтяной кризис многому научил Америку. В 1975‑м был создан стратегический нефтяной резерв, призванный уменьшить влияние перебоев с энергопоставками в будущем. Энергетическая безопасность стала приоритетом для всех последующих американских президентов. Каждый решал проблему по-своему: развивая атомную отрасль, строя солнечные батареи и ветряки, меняя основные источники нефтяного импорта. Сейчас на страны ОПЕК приходится лишь 33% американских нефтезакупок, основной поток черного золота идет из Канады и Мексики. Всего 17% импортируемой нефти доставляется с Ближнего Востока.
Кризис 1973 года изменил не только Штаты, но и весь мир. Началась разработка труднодоступных месторождений на Аляске, в Северном море (в результате Британия из импортера нефти превратилась в экспортера), Мексиканском заливе, в Канаде, Нигерии, Индонезии. Резко увеличились поставки на Запад советской нефти – если в 1970‑м СССР экспортировал 95,8 млн. тонн, то в 1988‑м – уже 205 млн.
Импульс получило развитие альтернативной энергетики: именно после кризиса в Бразилии начались основные эксперименты с биотопливом как заменой бензину. Во Франции стартовала программа массового строительства АЭС, превратившая страну в одного из крупнейших экспортеров электроэнергии. В Японии нефтяной кризис привел к изменению всей модели экономики – от энергоемкой промышленности к наукоемкой.
Именно по итогам кризиса арабские нефтяные монархии накопили огромные денежные ресурсы, позволившие им в дальнейшем обеспечить безбедную жизнь своим подданным. Саудиты тратили шальные деньги на модернизацию армии и распространение по всему региону религиозных благотворительных организаций – проводников влияния дома Сауда.
Но самое главное – изменился характер отношений стран первого и третьего мира: развивающиеся страны увидели, как уязвим Запад. Через год после начала эмбарго члены Движения неприсоединения в ООН провели резолюцию с требованием создания нового экономического мирового порядка, при котором страны глобального Юга перестанут отдавать львиную долю добываемых на их землях богатств государствам первого мира, по-прежнему контролирующим их через банки и систему неравноправных договоров. И эта цель актуальна и поныне.