Айнур МАЗИБАЕВА, "Новости недели", 6 ноября
Участившиеся сообщения об авариях на газопроводах, выбросах нефти и других чрезвычайных происшествиях - не более чем искусственно созданный ажиотаж вокруг событий, не имеющих ничего общего c настоящим бедствием. Так считает Юрий Эйдинов, заместитель директора Казахского агентства прикладной экологии (сейчас его сотрудники разрабатывают проект для одной из компаний, работающих в нефтяной отрасли). Он один из немногих специалистов, знающих о том, что по-настоящему является самым страшным последствием человеческой деятельности.
- Юрий Ицхакович, что же все-таки на самом деле является техногенной катастрофой?
- Давайте сразу разграничим такие понятия, как "катастрофа", "авария" и "ЧП". У нас в Казахстане действует закон "О чрезвычайных ситуациях техногенного и природного характера". Слово "техногенный" означает, что речь идет о последствиях деятельности человека. До сих пор я не встречал точного определения катастрофы, все основано на эмоциях. Но можно сказать, что катастрофа - это крайний предел ЧП. Анализ бесчисленного множества передач и статей на эту тему показывает, что реальных техногенных катастроф на самом деле было не так уж и много. Бесспорно, одна из них - взрыв на Чернобыльской АЭС. И в то же время разлив ядерных отходов на заводе "Маяк", произошедший много лет назад в Челябинской области, специалисты не относят к катастрофам. Это была просто многолетняя аварийная ситуация, хотя она, конечно, привела к тяжелым последствиям. К катастрофе, без сомнения, можно отнести выброс газа на одном из химических предприятий в г. Бхопал в Индии, в результате чего пострадало около трех тысяч человек, многие погибли, многие ослепли. И все-таки это ничто, песчинка по сравнению с катастрофами 25-30-летней давности, когда наводнения в долине Ганга унесли жизни миллионов человек. Вот это была катастрофа, которая, впрочем, не помешала людям вновь поселиться в этой местности.
Иногда понятие "техногенная катастрофа" применяется не совсем правильно. Возьмем, к примеру, проблему Аральского моря. Здесь речь идет о многолетней деятельности человека, но это связано с сельским хозяйством, а не с техникой. Поэтому для точности это можно назвать антропогенной катастрофой. А вот Чернобыль - это техногенная катастрофа в чистом виде.
Гибель Аральского моря - это не первый плачевный результат человеческой деятельности. Еще в средние века в туркменской долине Зерабшан погибла цивилизация. Неправильное природопользование привело к засолению водоема и исчезновению населения в этом районе. Так что в истории человечества природные и техногенные катастрофы повторяются.
- Бытует мнение, что причина наших бед - в устаревшем оборудовании, в том, что на предприятиях опасного производства по разным причинам перестали вкладывать средства в техническое переоснащение и внедрение новейших систем безопасности. Так ли это?
- Смотря о какой аварии идет речь. Если говорить о Чернобыле, то там все дело в человеческом факторе. Именно люди нарушили инструкцию и не сумели справиться с обстановкой. Что же касается техники, то она пока не подводит: в мире исправно работают десятки атомных станций, и их системы безопасности не дают сбоя. Если же изучить трагедию на заводе "Маяк", то и там виной всему не техника, а дикая небрежность. Так что я не думаю, что техногенные катастрофы происходят исключительно из-за устаревшего оборудования. Хотя, конечно, и признаю, что как только оно устаревает, количество аварийных ситуаций может возрасти. Знаете, это как со старой машиной - все должно в срок обновляться, но прямая связь с катастрофическими последствиями в этом для меня пока не прослеживается.
- Получается, что виной всегда исключительно человеческий фактор?
- Во многом, но не всегда. Вспомним хотя бы недавнюю трагедию с паромом "Меркурий-2". Шторм есть шторм. Против природной стихии не устоять, недаром самые плачевные последствия для человечества всегда были связаны с наводнениями, ураганами, землетрясениями. И вообще мне не нравится сложившаяся в последние годы тенденция все сваливать на человеческий фактор. Например, в России и у нас участились случаи падения вертолетов. При этом говорят исключительно о вине летчиков (вероятно, здесь прослеживается интерес конструкторских бюро), но ведь проблема не только в этом. Да, наверное, наши авиаторы начали терять навыки. Однако нельзя забывать о резком сокращении количества летных часов, нехватке топлива и о том, что сама техника не обновляется, есть проблемы с ремонтом. Выходит, что не один только человек, но и многое другое способно увеличить риск всевозможных ЧП.
- Но разве отток специалистов, вынужденный простой профессионалов или потеря квалификации не сказываются на работе любого предприятия, а на опасном производстве так и вовсе не приводят к различным авариям?
- Не могу сказать, что у нас в Казахстане прямо какой-то бум катастроф и крупных аварий, что это стало общенациональным бедствием. Очень часто мы имеем дело совсем с другим явлением. Поясню: когда недавно на одной из на буровых установок была пролита нефть, в СМИ стали говорить чуть ли не о гибели Каспийского моря. Пролитые 200 литров нефти преподнесли как крупный выброс. Между тем для специалистов это прозвучало как издевательство. Потому что 200 литров - это объективно нормальный объем, какой вообще мог пролиться при том невероятном давлении и времени, за которое сработал оператор. Проще говоря, пролилось ровно столько, сколько могло пролиться, пока специалист перекрывал задвижку. То есть оператор сработал абсолютно правильно и точно. Такое случается нередко, но все зависит от того, как подать такой случай.
- Вы хотите сказать, что иногда СМИ искусственно раздувают скандал?
- Может, это и не всегда вина журналистов, ведь они зачастую просто выражают обеспокоенность самих зрителей и читателей. Здесь еще нужно учитывать многие факторы: если бы такое происшествие случилось в иной отрасли, где на него могли и не обратить внимание, если бы это была не буровая, которая стоит в море, если бы речь шла не о Каспии, к которому привлечено всеобщее внимание, и если бы не добросовестность подрядчика, который сам сообщил об утечке. В общем, таких "если бы" много, но все почему-то восприняли небольшую аварию как вселенскую катастрофу. Так что, повторяю, все зависит о того, как новость подать.
- А может, все дело в том, что даже сухое сообщение в сплошном потоке негативной информации будет неминуемо восприниматься со знаком минус?
- Без сомнения. Во всем этом большую роль играют СМИ, а иногда и контролирующие органы, которые заинтересованы в подаче той или иной информации. Но это не должно отвлекать внимание от по-настоящему серьезных происшествий, как, например, утечка горючего на аэродроме в бывшей Семипалатинской области. Это нешуточный разлив, который наносит ущерб Иртышу и окружающей среде. Однако я все-таки не стал бы относить это к крупным авариям, потому что разлив, хоть и распространился на значительное расстояние, имеет внушительное, но тем не менее локальное значение. Конечно, живущими там людьми это воспринимается серьезно, и все-таки давайте называть вещи своими именами и не спешить употреблять громкие слова.
- Рассказывая о настоящих катастрофах, вы упомянули о природных явлениях. Человек не может их регулировать, он едва успевает следить за тем, что ему подвластно. А что же все-таки делается, чтобы уменьшить ущерб от стихии?
- Сегодня прогнозируются все виды природных явлений. Другое дело, что не всегда мы можем быть уверены в достоверности наших предположений и расчетов. Гидрометеорологи сейчас прогнозируют природные явления достаточно точно, об ураганах и тайфунах предупреждают за день-два. Такими сводками пользуется множество организаций и служб. Кроме того, специалисты пытаются прогнозировать землетрясения, но это, как говорится, вилами на воде писано. Пока достаточно точно определяется место возможного землетрясения, также могут предсказать его вероятность: раз в 100 или 1000 лет. Но говорить о точности до одного-двух дней до сих пор не приходится. Это очень дорогостоящие исследования, и поэтому сейсмологи очень осторожны в своих прогнозах.
- И все-таки даже эти знания применяются при разработке месторождения, строительстве нефтеперегонного завода, прокладке газопровода?
- Естественно. В соответствии с требованиями нормативных документов в каждом проекте рассчитывается его возможное воздействие на окружающую среду как при обычных ситуациях, так и вероятность аварийных ситуаций, связанных с этим видом деятельности. Среди всевозможных событий - взрыв трубопровода, просадки в песках, а также авария на самых обычных предприятиях, например, на станции по очистке воды, где есть хранилище хлора. Проектировщики закладывают соответствующее оборудование, утолщают стенки и т.д.
- Но вы говорите про начальную стадию проекта. А когда речь идет о предприятии, которое действует не один десяток лет, то разве там не может просто ослабнуть контроль?
- На всех производствах, особенно опасных, постоянно поддерживается специальный режим контроля. За этим следит особая структура - гостехнадзор. Она была у нас всегда, а с недавних пор стала входить и в систему Агентства по ЧС. Кроме того, существуют энергонадзор, котлонадзор, атомнадзор - контролирующие органы, которые следят за соблюдением мер безопасности на каждом предприятии своей отрасли.
- И все-таки сейчас на предприятиях не очень-то и боятся спецпроверок, больше считаются с теми же налоговиками или предпочитают решать проблемы с помощью взятки. Разве не так?
- Речь идет, скорее, не о боязни контролирующих органов, а о том, что они всем, простите, осточертели. В наше время количество проверок становится совершенно нерегламентированным. Конечно, компании прекрасно знают, что они обязаны подвергаться проверкам. Другое дело, чтобы от этой системы проверок предприятия, как говорится, не лезли на стенку. А что их должны проверять и пожарная служба, и атомщики, этого никто не отрицает. Жаль, что система у нас, к сожалению, такая, что она позволяет различные злоупотребления. Будем надеяться, что пока... |