Джонатан Фридленд, "The Guardian", 2 апреля

Это война - антиамериканская. Странное слово, я знаю: у него неприятное происхождение, которое всегда будет ассоциироваться с эпохой маккартистской охоты на "красных" под матрацем, и искоренением всех заподозренных в антиамериканской деятельности. Кроме того, для многих за пределами США проблема с этой войной не в том, что она антиамериканская, а в том, что она слишком американская.

Но такая оценка несправедлива по отношению к США и их истории. Она исходит из того, что администрация Буша представляет всю Америку во все времена, тогда как на самом деле верно как раз обратное. Потому что эта администрация и эта война как раз нетипичны для США. Напротив, почти по всем параметрам они являются исключением из американских правил.

Начать с того, что Соединенные Штаты - это страна, основанная в ходе восстания против империализма. Рожденная в войне против ненавистного колониального угнетения, олицетворением которого был король Георг III, она все еще подсознательно считает себя другом каждого, кто пытается сбросить иностранного оккупанта - и последней нацией на Земле, которая станет играть роль правителя-захватчика.

Греческий, римский и британский путь - не для нее. Большую часть прошлого века, США старались держаться подальше от структур официальной империи (Филиппины были прискорбным исключением). Ответственность была возложена на их плечи после 1945 года в Германии и Японии. Но если брать намерения Америки, то она не пыталась стать ни правящим наместником в далеких землях, ни раскрасить всю карту мира звездами и полосами. Влияние - да, марионетки и доверенные лица - да. Но официальное имперское правление - никогда.

До сегодняшнего дня. Джордж Буш отбросил ограничения, которые сдерживали 42-х американских президентов до него - в том числе и его отца. Он пытается сейчас достичь бесстыдной цели: приобщиться к имперскому бизнесу и стать правителем в пост-саддамовском Ираке через американского генерал-губернатора, отставного солдата Джея Гарнера (Jay Garner). Как сообщала The Guardian вчера, Вашингтон планирует создать в Багдаде 23 министерства - и каждое из них возглавит американец. Иностранное правление в такой прямой, непосредственной форме мы не видели с последних дней существования Британской империи. Это - разрыв со всем, во что Америка так долго верила.

Не стоит, разумеется, делать вид, что существует некий единый американский идеал и, того меньше, единая внешняя политика США, проводимая без отклонений с 1776 года. Напротив, есть несколько конкурирующих традиций, каждая из которых может проследить свои истоки от основания республики. Но удивительно то, что война, которую ведет в Ираке Джордж Буш, нарушает все и каждую из них. Наверное, самым известным является призыв Томаса Джефферсона (Thomas Jefferson) к Америке: не только отказаться править другими народами, но и вообще избегать вмешательства в их дела. Он не хотел никаких "принудительных альянсов".

Если Америка хочет экспортировать свой брэнд свободы, она должна делать это не силой, но только мощью своего собственного примера. Джон Куинси Адамс (John Quincy Adams - единственный перед Бушем сын президента, тоже ставший президентом), блестяще сформулировал это, когда провозгласил, что Америка "не пойдет искать за своими пределами монстров, чтобы их уничтожить". Можно ли лучше описать упреждающее преследование Саддама Хусейна Вашингтоном?

Традиция джефферсонианцев - не единственная, которую нарушила операция "Свободу Ираку". В прошлом году историк Уолтер Рассел Мид (Walter Russell Mead) вычленил еще три школы американской внешней политики. Анализ их постулатов показывает, что все они одинаково несовместимы с этой войной.

Те, кого Мид называет хэмилтонианцами, стремятся создать международную систему и сохранить в ней баланс сил - это значит признать наличие в мире равных, а не искать единоличного господства. Так что Буш, чья стратегия национальной безопасности в прошлом году недвусмысленно запретила появление держав, равных Соединенным Штатам, не является последователем Александра Хэмилтона (Alexander Hamilton).

В свою очередь, джексонианцы всегда определяли американские интересы узко: они не видели смысла тащиться за полмира и вторгаться в страну, которая не представляет прямой, непосредственной угрозы США. Так что Буш бросает вызов и Эндрю Джексону (Andrew Jackson).

Вудро Уилсону (Woodrow Wilson) нравилась идея распространения Соединенными Штатами демократии и права по всему миру; нейтрализация Саддама и освобождение народа Ирака могло бы ему прийтись ему по душе. Но он был отцом Лиги наций, его бы очень расстроило неуважение Вашингтона к ООН и отсутствие у США международной поддержки в этой войне.

Что подводит нас к главной антиамериканской деятельности администрации Буша. Сегодняшний Вашингтон отступился не только от разных мудрых идей, которые руководили Соединенными Штатами со дня их основания, но и от той модели, которая определяла американскую внешнюю политику после 1945 года. Сейчас, когда американские политики и обозреватели, перебивая друг друга, развенчивают существующие международные организации как выкручивающие руки, профранцузские, проевропейские и ничего не стоящие, это легко забыть, но ведь почти все эти структуры были американскими изобретениями. Будь это НАТО, глобальная финансовая архитектура, разработанная в Бреттон-Вудсе (Бреттонвудское соглашение о послевоенной валютной системе 1944 г. - прим. пер.) или сама ООН, многосторонность была, по крайней мере, частично, американским подарком миру. Каждый президент от Рузвельта до Буша-старшего почитал эти структуры. Пытаться изменить их, чтобы адаптировать к 21-му веку, - абсолютно правомерно, но утопить их в издевках - значит выхолостить американский идеал.

Любая идея неспровоцированного, незваного, долговременного, масштабного вторжения тоже достаточно антиамериканская. Думая о себе, Америка твердо верит в принцип государственного суверенитета и отказывается от любых новаций, которые могут поколебать ее юрисдикцию в ее же собственных делах. Отсюда и противодействие созданию международного уголовного трибунала и, по большому счету, любых международных договоров, которые могут подрезать ей крылья. А вот суверенитет государства Ирак американским вторжением радостно нарушается. Это можно оправдать: ученый и бывший чиновник у Клинтона Филип Боббит (Philip Bobbitt) говорит, что суверенитет "конфискован" режимами, которые душат свои собственные народы, но тут есть, по меньшей мере, противоречие. США, считая священным свой суверенитет, ведут войну, которая игнорирует чужой.

В результате для тех, кто провел много времени в США, все выглядит очень странно. Американцы, которые дома протестуют против малейшего вмешательства государства в личные дела, полны решимости управлять жизнью людей на другой стороне планеты. В Нью-Гэмпшире на номерных знаках автомобилей написано: "Живи свободным или умри"; девиз штата - "Не "наезжай" на меня". Если "бюрократы из правительства" лишь приблизятся, чтобы сделать что-то, что в Британии будет воспринято как обычная рутина, они много чего услышат о тирании Вашингтона. И все же американцы - чья страсть к свободе так велика, что они серьезно говорят о необходимости иметь оружие на случай, если когда-нибудь придется воевать против своего же правительства - считают, что иракцы будут рады военному правлению иностранной державы.

Говорить все это сейчас в Америке не слишком удобно; вас в мгновение ока ославят апологетом Саддама или предателем. Пределы допустимого в дискуссии резко сузились - как и гражданские свободы, которые подверглись нахлобучке во время войны с терроризмом после 11 сентября. Вас могут счесть нарушителем Патриотического акта или обвинить в недостаточной любви к своей стране. Есть что-то маккартистское в атмосфере, которую породила эта война: демократы стали слишком пугливы, чтобы достойно носить имя оппозиции, национальные дебаты прекратились. И ничего более антиамериканского просто быть не может.

Перевод: Литвин Ирина, ИноСМИ.Ru
Опубликовано на сайте inosmi.ru: 02 апреля 2003, 19:06