Олег Сулькин, "Итоги", 21 апреля

Продюсер и режиссер Барри Левинсон, один из самых интеллектуальных голливудских развлекателей, получивший "Оскара" за "Человека дождя", снял в 1997 году малобюджетную ленту "Хвост виляет собакой" (Wag the Dog). Скромную, камерную комедию, которой он гордится и сегодня. Еще бы, в этом политическом памфлете режиссеру вместе с автором экранизированной книги Ларри Бейнхартом и сценаристами Дэвидом Мэметом и Хилари Хенкин удалось совершенно непостижимым образом предвидеть грандиозный политический скандал, с легкой руки журналистов прозванный "Моника-гейт". В фильме вымышленный американский президент оказывается замешан в сексуальном скандале за 11 дней до выборов. Для создания "шумовой завесы" президентские политтехнологи учиняют виртуальную войну с Албанией. Клинтон, напомним, поступил почти "как в кино", выбрав в качестве мишени соседнюю с Албанией Югославию...

Тогдашнего министра обороны Уильяма Коэна замучили вопросами, видел ли он "Хвост..." и нет ли тут прямой аналогии. Сценарист фильма Мэмет на сей счет ответствовал словами великого Марселя Марсо: "Молчание - это высшая мудрость".

Мне почему-то казалось, что мудрый Барри Левинсон последует примеру Мэмета. То есть откажется в последний момент от интервью на щекотливую тему "политических аналогий" или ограничится глубокомысленной сентенцией в духе Марсо. Но режиссер любезно согласился.

- Господин Левинсон, не могу не начать с того, что я поклонник ваших фильмов, особенно таких, как "Хвост виляет собакой", "Человек дождя" и "Доброе утро, Вьетнам".

- О, спасибо!

- Естественно, первый вопрос - о войне с Ираком. Как вы к ней относитесь?

- Как и многие люди, пытаюсь понять, что к чему. Не только в Ираке, но и на всем Ближнем Востоке, во всем мире. У этого вопроса есть две стороны. Надо ли освобождать страны, народ которых угнетен? Если искать исторические аналогии, то приходит на ум Советский Союз, где смена режима произошла без внешнего воздействия, что совершенно удивительно. Это идеальный вариант. Надо ли Америке было вмешиваться в иракские дела? Если надо, то как вмешиваться? Каковы последствия такого вмешательства? И каковы могли бы быть последствия невмешательства? Надо ли позволять диктаторам продолжать насилие над своими народами? Если честно, мне крайне сложно оценить эту ситуацию. С одной стороны, памятуя о войне 1991 года в Персидском заливе, можно сказать так: пусть бы они выясняли отношения между собой. Пусть бы Ирак захватил Кувейт, пусть бы захватил Саудовскую Аравию, пусть бы вызвал ненависть всего арабского мира. Пусть бы они там все передрались между собой. А мы бы стояли в сторонке и наблюдали. Пусть сами бы определяли свое будущее, без интервенции, понимаете? В итоге бы Ирак никуда не делся, стал бы продавать нефть всему миру. Ведь бизнес превыше политики.

С другой стороны, иракская проблема не существует в изоляции от других событий. Все переплетено с проблемой международного терроризма. Похоже, что ключевым понятием XXI века станет именно терроризм. Пугающая перспектива для человечества. Как на это реагировать? Не знаю, ситуация сложнейшая.

- В связи с освещением иракской войны страсти вокруг массмедиа разбушевались. Достаточно упомянуть скандалы вокруг американских корреспондентов Питера Арнетта и Херальдо Риверы. Их обвиняют в непатриотизме, в разглашении военной тайны. А возможно ли в принципе идеальное освещение войны в прессе, на телевидении? И в чем он, идеал?

- Идеала в принципе быть не может. Что бы и как бы вы ни показывали, всегда возникнут вопросы и возражения, всегда проявится скептицизм, всегда прозвучат обвинения в пропаганде. Такова природа информации.

- А как патриотизму ужиться с объективностью, с правом личности выражать собственную точку зрения? Ведь между объективностью и тем экстримом, который квазипатриоты считают чуть ли не "помощью врагу", граница очень тонкая...

- М-да, очень сложный вопрос. Мы живем в мире, где правят сиюминутные новости. Публика их проглатывает, не успевая осмыслить. Раньше существовал временной зазор между моментом поступления новости в информационный источник и моментом, когда препарированная и осмысленная новость обнародовалась. Сейчас новость мгновенна, и она требует мгновенного комментария. Учитывая спешку, понимаешь, что ошибки в оценках возможны и часты. Не всегда то, что видишь, есть то, что происходит в реальности. Я приведу аналогию.

Представьте себе, что телевидение освещало бы D-Day (день высадки союзников в Нормандии в ходе Второй мировой войны. - "Итоги"). Поскольку первые часы операции удачными не назовешь, мгновенный комментарий неизбежно бы оценил и весь ее ход не лучшим образом. Впечатление первых двух-трех часов разительно бы отличалось от впечатлений первого или второго дня. Текущий момент поймать легко, но правильно оценить очень трудно.

- Существует мнение, что современная война в том виде, в каком она предстает с экранов ТВ, во многом творение рук политтехнологов. Вы были первым, кто в фильме "Хвост виляет собакой" препарировал эту удивительную медийную технологию. И, кстати, теперь многие тоже усмотрели аналогии между виртуальной войной в вашем фильме и освещением американским телевидением реальной войны в Ираке. Правомочно ли такое сравнение?

- Думаю, нет... Может быть, лишь в незначительной степени. В определенные моменты, когда смотришь телерепортаж о войне, закрадывается мысль: это правда или...

- А как, по-вашему, стандарты Голливуда и телевидения влияют на восприятие войны?

- Хороший вопрос. Мы зачастую даже не задумываемся, что видим на кино- или телеэкране. А ведь практически все несет на себе родовой отпечаток презентации. Возьмите любую телепрограмму новостей. Логотип станции, музыкальный ряд, ритм смены сегментов, графические элементы оформления картинки, диктор обещает вернуться через минуту, экран вспыхивает, переливается, подмигивает. Даже если ты захочешь представить голый факт, он всегда будет деформирован, окрашен. И не всегда намеренно. Почему? Потому что телевидение - и медиум информации, и инструмент развлечения. Отсюда дразнящие, пощипывающие воображение визуальные манки. Нужно держать внимание аудитории, чтобы она не переключалась на конкурирующие каналы. Каждый фрагмент реальности упакован так, чтобы удобно интегрироваться в общий развлекательный поток. Еще раз подчеркиваю: речь далеко не всегда идет о циничном манипулировании восприятием. Но всегда новость трансформируется в привлекательный продукт.

- Может быть, поэтому в Америке появилась масса фанатов, которые приклеиваются к военным телерепортажам, как к мыльным сериалам? Похоже, им иракские "звездные войны" служат адреналиновым допингом и даже заменяют отчасти реальность...

- Да-да, вы правы. Причем не всегда за этим стоит коварный умысел. Просто развлекательность, как я уже сказал, стала главным условием любого репортажа. Сравнение со "Звездными войнами" очень точно. Посмотрите, как с помощью компьютерной анимации показывают конструкцию и диапазон действий новейших самолетов. Как с заоблачных высот мы наблюдаем театр военных действий, с циркульно очерченными, мигающими мишенями, со вспышками взрывов, как нам удобно "зумом" приближают любопытные детали, а потом так же легко, по-киношному, мы вновь воспаряем в надмирную высь. И при этом, увы, забываем о реальных ужасах происходящего.

- Но ведь это так важно! Когда искажается реальность, ты перестаешь адекватно воспринимать происходящее...

- Не надо драматизировать: информация искажалась всегда и везде. Людям никогда не показывалась реальная жизнь. Никогда! За всю историю человечества! Еще не было телевидения и газет, не было письменности, сообщения передавались из уст в уста, а искажений и преувеличений уже тогда было множество. "О Боги! Какое потрясающее событие!" - восклицал древний летописец по весьма незначительному поводу. Но в скрижали истории попадала именно его раздутая версия. Так воспевались победы всех правящих режимов, начиная с Римской империи. С появлением радио драматизированные картинки впервые проникли непосредственно в гостиные слушателей. Во времена гитлеризма нацистская пропаганда использовала радио и кинематограф для особо изощренного манипулирования общественным сознанием. Сегодня мы с вами живем в новой реальности - виртуальной реальности новостных телепередач.

- Сразу после 11 сентября пошли разговоры о некоем сотрудничестве официального Вашингтона с Голливудом, о создании необычного союза творцов и политиков. Но война в Ираке вновь создала напряженную атмосферу во взаимоотношениях власти и шоу-бизнеса. Что вы думаете о выступлении на последней оскаровской церемонии документалиста Майкла Мура, обрушившегося на Буша с резкой антивоенной критикой?

- Это продолжение нормального демократического процесса. Напомню, что на церемониях вручения премий академии в 70-е годы, во время войны во Вьетнаме, тоже были выступления лауреатов, которые не скрывали резких взглядов на войну. Это абсолютно нормально - выражение различных взглядов. Кстати, когда на человека наставлены телекамеры, он иногда хочет обнародовать свои политические взгляды.

- Но в отношении Мура публика явно выражала неодобрение?

- Верно. Но я помню, в 70-е кто-то делал антивоенное заявление, и зал также неодобрительно зашумел.

- А вы хотели бы снять кино на военную тему?

- Думаю, рано говорить. Нужно время, чтобы переварить, прозреть суть вещей. Ситуация предельно сложная и запутанная.

- Вьетнам оказал огромное влияние на американскую культуру - были сняты блестящие фильмы, которые перевернули американское кино. Произойдет ли нечто подобное после войны в Ираке, под воздействием угрозы терроризма в целом?

- Нужно понять, что именно произошло. А именно: корпоризация киноиндустрии. Крупные корпорации захватили производство. Они могут смять и стереть в порошок любое творческое свободомыслие. Единственное, чему они истово поклоняются, как древним идолам, - так называемым стержневым фильмам, которые служат подпорками для всей индустрии. Огромные франчайзы, целые направления - направление "Спайдермена", направление "Бэтмена", направление "Матрицы". Вот в чем сегодня кровно заинтересован Голливуд. Каким будет следующий блокбастер? Любой же фильм, в котором затрагивается суть вещей, где есть усилие мысли, попытка что-то понять и выстроить логическим образом, отбрасывается на обочину. Об этом сильно не беспокоятся. Все сложнее снимать кино о человеке. Эти фильмы - как вымирающие животные, занесенные в Красную книгу. "Упрощай, упрощай", - твердят тебе сегодня. Осталось ли вообще кино с подтекстом?

- Осталось. Иногда такие фильмы пробивают брешь в общем потоке, например "Красота по-американски".

- Я бы сказал, чудом проползают через заграждения. Климат в целом не благоприятствует. Нет творческого климата в Голливуде. Фильмы не творчество, а товар. Мы оправдываем поделки вроде "Дня Независимости", в которых зияет нехватка логики, рассуждениями типа: "Ну да, смысла никакого, зато есть сумасшедший галоп". А мне-то кажется, что кино есть кино, а галоп есть галоп. Конечно, время от времени маленький фильм проскочит. Это не правило. Главный акцент - политика больших корпораций, которая рекламируется на телевидении. Все это мишура, не имеющая к искусству никакого отношения. Я не думаю, что какие-либо события в мире окажут на кино такое влияние, какое равновеликие события оказали в 70-е годы. Тогда менялось общество, и люди менялись.

- Как продвигается ваш теперешний проект "Зависть"? Вы довольны?

- Мне еще осталось работы на два-три месяца. Тогда и скажу.

* * *

Послужной список

Барри Левинсон, которому недавно исполнился 61 год, родился в Балтиморе. По материнской линии у него еврейско-русские корни - его предки в начале XX века приехали откуда-то из России. Откуда именно, он не знает. В школе учился вместе с Мамой Кэсс и Спиро Агню. Иммигрантскую тему он ностальгически отразил в фильме "Авалон" (1990 г.), в истории пяти братьев из России, прибывших в Америку в поисках счастья. А балтиморскую юность Левинсон продолжает лелеять, возвращаясь к ней снова и снова в своих фильмах, в последний раз в Liberty Heights ("Высоты свободы"). Маэстро имеет дома в северной Калифорнии, в Аннаполисе, штат Мэриленд, живет преимущественно в Реддинге, штат Коннектикут. Женат во второй раз, на художнице Дайане Родс. У них четверо детей.

Левинсон работал на телевидении, в комедийных клубах, получил две премии "Эмми". Писал сценарии, в частности для Мела Брукса "Немое кино", для Нормана Джуисона - "Правосудие для всех". Как актер появился в бруксовской "Всемирной истории, часть 1".

В качестве режиссера снял 22 фильма, среди самых знаменитых, помимо "Человека дождя", - "Доброе утро, Вьетнам", "Спящие", "Багси". Последний вышедший на экраны его фильм -"Бандиты" с Брюсом Уиллисом, Билли Бобом Торнтоном и Кейт Бланшетт. Гонорар Левинсона за "Бандитов" составил 10 миллионов долларов. Сейчас Левинсон завершает работу над новым фильмом. Он называется "Зависть" (Envy), и играют в нем Бен Стиллер и Джек Блэк.

* * *

Спасти рядовую Линч

Имя рядовой Джессики Линч теперь известно в США не меньше, чем имена ее высокопоставленных командиров - генералов Томми Фрэнкса, Ричарда Майерса или даже министра обороны Дона Рамсфелда. 19-летняя девушка из городка Палестина (Западная Вирджиния) окрещена в СМИ "самым человечным лицом" американской армии, а также "символом героизма и ужасов иракской войны". Телекомпания Эн-би-си объявила о решении сделать фильм о ней. По словам представителя телекомпании, работа над сценарием идет вовсю. Все правильно. Как говорил персонаж фильма "Хвост виляет собакой" голливудский продюсер Стэнли Мотс, "каждая война должна иметь своих героев". Так у него родился образ сержанта Шуманна по прозвищу Старый Башмак, ставшего "героем" виртуальной войны, показанной в фильме Барри Левинсона. Правда, псевдосержанту не повезло. Его, вопреки мотсовскому сценарию, настигла пуля ревнивого мужа. У Джессики, слава богу, все развивается гораздо лучше, хотя и в ее жизни реальность и виртуальность успели переплестись неразрывно.

Девушка хотела стать учительницей и пошла в армию заработать деньги на окончание образования. Найти другую работу в их захолустье, где уровень безработицы зашкаливает за 15 процентов, не представлялось возможным. 23 марта ее тыловая рота нарвалась на иракскую засаду. 15 товарищей Линч были либо убиты, либо, как она сама, оказались в плену. Со множественными переломами ног и рук пленную американку отправили в иракский военный госпиталь около Эн-Насирии. 1 апреля американский спецназ в ходе операции, проведенной по всем канонам кинобоевика - с предварительной засылкой агента-иракца со скрытой камерой для съемок госпиталя, с высадкой с вертолетов и стремительным броском по палатам, - спас рядовую Линч. Как "великую новость" этот факт отметил президент США. Сама героиня еще не успела сказать и двух слов прессе, известно только то, что своим любимым блюдом назвала типичную американскую еду - индейку с яблочным соусом и тушеной репой на гарнир. Тем не менее легенда творится помимо ее воли. "Ее вдохновляющая история, - говорится в пресс-релизе Эн-би-си по поводу начала работы над фильмом, - несет в себе послание надежды". Как ожидается, фильм будет готов к показу уже к концу нынешнего года.

Николай Зимин, Вашингтон