Надия Махдид, "Al-Sharq Al-Awsat", 24 апреля

"Мучения, которым меня подвергли американские военные, были более жестокими чем то, что творил режим Саддама Хусейна в своих тюрьмах". Так иракский шиитский лидер Мухаммед аль-Фартуси охарактеризовал в интервью газете Al-Sharq al-Awsat свое пребывание под арестом у американцев, задержавших его на днях в Багдаде. Это интервью он нам дал через несколько часов после освобождения, и мы встретили его в мечети Аль-Хикма, расположенной в районе Мадинат-эс-Саура (бывший Мадинат Саддам).

Возможно, не все иракцы знают, кто такой аль-Фартуси, однако в своем городе, где проживает около миллиона жителей, он считается одним из известных и любимых народом проповедников. Его страстные выступления отличаются большим радикализмом, чем проповеди других шиитских лидеров города. К тому же молодой шейх недавно стал представителем шиитского духовенства Неджефа в Русафе – районе на востоке Багдада, населенном в основном шиитами.

Вспоминая подробности своего 48-часового ареста, аль-Фартуси был очень взволнован. Он то и дело морщился, все еще чувствуя боль в плечах: ему связывали руки за спиной. "Вернувшись в Благородный Неджеф, – сказал он, – я увидел на дороге контрольно-пропускной пункт. Сначала они спросили моих спутников, нет ли у них при себе оружия, задали им еще какие-то вопросы. Наконец они заинтересовались и моей личностью. Они связали мне руки за спиной и один американский солдат сказал: "Подожди, сейчас приведут переводчика, чтобы мы могли объясниться тобой на твоем языке". Потом они связали всем нам руки - а со мной было восемь человек, сопровождавших меня в этой поездке. Нам запрещали все, даже самые простые вещи: выпить воды, справить нужду… Они не давали нам даже молиться – мне пришлось делать это со связанными за спиной руками".

– Когда и где именно все это произошло?

– Это случилось часов в десять вечера, когда я возвращался из Благородного Неджефа к себе домой. Я ездил туда, чтобы проконсультироваться у высшего духовенства по некоторым вопросам. Арестован я был возле здания фирмы "Скания", занимающейся производством запчастей: там расположилась одна из баз американских войск.

– Известно, что Вы уже сидели в тюрьме при свергнутом режиме. Какие обвинения предъявили Вам в этот раз при аресте?

– Я не раз сидел в тюрьмах тирана Саддама Хусейна. Но те мучения, которым американцы подвергали меня в течение двух суток, хотя нас сильно не били, были более жестокими, чем пытки в саддамовских тюрьмах.

– Можете ли Вы пояснить, как именно истязали Вас и Ваших спутников?

– Сначала они усадили нас в кабинете на корточки со связанными руками. Это была неудобная поза, и когда кто-то хотел пытался опереться на руки, он получал удар палкой или прикладом. Потом они надели нам на головы черные мешки и мы не могли ни видеть, ни нормально дышать. Некоторые стали задыхаться. Делали они и другие вещи, о которых я не буду говорить… Они ни с чем не считались, хотя наша одежда говорила о том, что мы – люди религии… Они сняли с меня чалму, бросили ее на землю, а один из них стал топтать ее ногой.

– Как долго американцы мучили вас?

– Продолжалось это дня полтора. Потом они пришли на переговоры со мной. От них пришло несколько человек, которые сказали мне, что я могу идти и один из моих товарищей тоже. Я сказал, что не хочу, и что выйду только вместе со всеми. Они несколько раз повторили свое предложение, но я каждый раз говорил "нет". Видимо, давление со стороны молодежи, вышедшей на демонстрацию, и духовенства в Неджефе, заставило их отказаться от своего решения. Они извинились передо мной за случившееся и отпустили нас всех.

– Где вас содержали?

– Нас держали под открытым небом. Вокруг был забор и нам пришлось две ночи провести под открытым небом, несмотря на то, что было довольно холодно и шел дождь, правда, не сильный. В ту ночь мы страдали от холода и вынуждены были лежать на сырой земле, но никто из нас в таком положении не сомкнул глаз.

– Наверное, с вами обходились более жестоко, чем с преступниками?

– Мы слышали, что Америка даже с преступниками обращается лучше, уважает права человека, права заключенного или просто задержанного, как было в нашем случае – ведь у них ничего не было против нас. Но на практике мы увидели, что эта репутация совершенно не соответствует действительности.

– Как Вы думаете, почему они так обращались с Вами, уважаемым религиозным деятелем?

– Поначалу они не считались с тем, что я ношу чалму, хотя в конце концов они приняли это в расчет. Однако я думаю, что с первых минут ареста их злило одно только мое имя.

– Как мы поняли, Вы заняли какой-то административный пост в постсаддамовском Ираке в силу "разделения труда", провозглашенного религиозным руководством Неджефа?

– Поручение, которое я получил от благородного духовенства, состоит в том, чтобы восстановить стабильность в этой районе, ни больше, не меньше. Люди полностью повинуются духовенству, потому что хорошо думают о нем и о его поведении. Поэтому для нас, религиозных деятелей, стало возможным по мере наших сил обеспечивать здесь безопасность.

– Какие чувства Вы испытываете к Америке после того, как подверглись мучениям с ее стороны?

– Я и раньше знал, что представляет из себя Америка. Но тех демонстраций, которые устроили верующие – шииты и сунниты,– американцы не ожидали. Они вошли в Ирак и в Багдад без войны – народ отомстил режиму Саддама Хусейна. Но если сейчас американцы предпримут что-либо против духовенства, люди ни за что не будут молчать, и тогда гнева масс не удержать никому.

– Будете ли вы с своих проповедях более резко отзываться об американском присутствии в стране в отместку за свой арест и мучения?

– Нет. Мы отвечаем добром на зло, которое причиняют нам. Но если они еще раз сделают что-либо против религиозных студентов или против иракского мусульманского общества и вообще против любого безвинного человека в нашей стране, хотя бы это был христианин, – иракцы не будут молчать. Народ Ирака – народ мусульманский, сознательный и умеющий обращаться с оружием: он имеет большой опыт военных операций и войн, которые часто вел Саддам Хусейн. И я убежден, что от гнева иракцев им тогда не уйти.